Андраш Беркеши - Стать человеком

— Петер! — крикнула Ева ему вслед. — Петер!.. — Но Ковач, даже не обернувшись, хлопнул дверью.

Ева и Эндре молча смотрели друг на друга.

Эндре лежал в темноте, вглядываясь в потолок. В спальной комнате помещалось тридцать солдат, некоторые из них шумно дышали, а несколько человек негромко похрапывали. Ветер за окнами совсем стих, и теперь были хорошо слышны все звуки, доносившиеся с казарменного двора.

Эндре только что лег. К своей койке он пробрался почти бесшумно, но, когда начал раздеваться, на соседней койке проснулся Анти. Он пожал Эндре руку и еле слышно поинтересовался, какие новости.

— Завтра расскажу, — шепотом ответил Эндре, забираясь под одеяло с твердым намерением сразу же уснуть. Однако сон не шел к нему: мучило сознание вины, ведь он в какой-то степени подпортил Еве жизнь.

Чтобы хоть как-то успокоиться, он начал убеждать себя в том, что Ковач разошелся с женой вовсе не из-за него, а его встреча с Евой лишь поставила последнюю точку в отношениях супругов. Да и что предосудительного он, собственно, совершил? Всего лишь зашел к Еве в номер, но они же с Ковачем, несмотря ни на какие раздоры, по-прежнему любят друг друга. Эндре без особого труда представил Ковача, который застыл в дверях номера с выражением изумления на печальном лице. «Что же творилось в тот момент в душе лейтенанта? О чем он думал? — настойчиво задавал себе вопросы Эндре. — Самочувствие у него было, видимо, прескверное, — пришел он к выводу. — Жо мне всего лишь сестра, а какую боль я испытал, застав ее в номере с мужчиной? Ковач же наверняка страдал сильнее, ведь он застал свою жену. И не с кем-нибудь, а со мной, его подчиненным, что само по себе уже оскорбительно...»

И тут Эндре начал мысленно спорить с собой: «Чего ради я, собственно, мучаюсь? Ева сама застала Ковача с учительницей, а раз так, то какое же он имеет право судить ее? Да он вообще не имеет морального права осуждать Еву и уж тем более обвинять ее в неверности. Если на то пошло, он сам выгнал ее из квартиры и, можно сказать, толкнул в объятия другого мужчины, а тот факт, что этим мужчиной оказался я, Эндре Варьяш, ничего не меняет. И все-таки Ева не нарушила супружеской верности. Ради военной карьеры Ковач бросил ее, а она, несмотря ни на что, продолжает его любить... Стоило ей увидеть плохой сон, как она мигом примчалась из Пешта в надежде, что муж утешит ее и уговорит остаться. Однако Ковач не сделал ни того, ни другого, напротив, он оскорбил ее... Естественно, что бедной женщине захотелось как-то отомстить мужу...»

Издалека донесся гудок паровоза, и снова наступила тишина. Эндре уже согрелся под одеялом, но уснуть так и не смог. Какая-то странная нервозность охватила его. Он повернулся на левый бок и шепотом позвал:

— Анти, ты спишь?

— Нет.

— У тебя, случайно, нет воды?

— Кажется, есть бутылочка.

— Дай, в горле пересохло, а вставать что-то не хочется.

Щуплый паренек неохотно вылез из-под одеяла и, стараясь не шуметь, на цыпочках приблизился к своему шкафчику, поискал в нем что-то, потом подошел к Эндре, присел на край его койки и протянул бутылку с минеральной водой, заткнутую кукурузным початком вместо пробки:

— Пей, только не всю.

Эндре ладонью обтер горлышко бутылки и, сделав несколько глотков, поблагодарил:

— Спасибо.

Вскоре, так и не успокоившись, Эндре встал, завернулся в одеяло и, осторожно ступая по полу, вышел из спальной комнаты.

В конце коридора возле стола дневального одиноко топтался рыжий Поллак.

Эндре почти бесшумно прошел по коридору.

— Ты чего не спишь? — спросил его Поллак и, выбравшись из-за стола, предложил: — Закуришь?

— Не спится что-то, — объяснил Эндре и взял двумя пальцами из пачки сигарету: — Спасибо.

Рыжеволосый парень сначала закурил, а затем произнес:

— Холодно сегодня. Пожалуй, градусов двадцать будет. Сколько на твоих?

— Двадцать минут второго. А какой сегодня день?

— Четверг. Завтра уже Новый год. Интересно, что-то он нам принесет. Ты веришь в приметы?

— Да не очень, — ответил Эндре. — Ну что нового может принести нам Новый год? Да ничего. Все будет так же, как в прошлом году.

В этот момент скрипнула дверь. Поллак и Варьяш оглянулись. К ним приближался Анти Штольц в накинутой на плечи шинели, вторую шинель он держал в руках.

— На, накинь, — сказал он, обращаясь к Эндре, — а то простудишься. — Поморгав близорукими глазами, он пробормотал еще что-то, повернулся и пошел в умывальник.

Эндре, накинув шинель на плечи, направился вслед за товарищем. Подойдя к водопроводному крану, он отвернул его и с жадностью напился. Подошел Анти. Несколько раз зевнув, он снял очки и протер глаза, затем сглотнул и уселся на покрытый одеялом стол, на котором солдаты обычно гладили свое обмундирование. Потом он соединил полы шинели на груди, спросил:

— Ты почему не спишь? — и, не дожидаясь ответа на вопрос, почти назидательным тоном продолжал: — Я-то лучше других знаю, что такое потерять мать... Только ее уже не вернешь.

«Бедная мама! — подумал со стыдом Эндре. — Ты и мертвая защищаешь меня... Но умирать тебе все-таки не надо было...»

Он слушал ласковые, успокаивающие слова Анти, который сам прошлой весной похоронил мать, однако в данный момент эта попытка утешить его показалась особенно неприятной и потому он перевел разговор на другую тему, поинтересовавшись, что случилось в полку за время его отсутствия.

— Ничего не случилось. Все ребята вернулись вовремя, никто не опоздал. Лейтенант Ковач пообещал нам на новогоднюю ночь выдать увольнительные в город. Пойдем ляжем, а то я уже совсем замерз.

— Подожди, я выкурю еще одну сигарету, — попросил Эндре, шаря по карманам шинели, но так ничего и не нашел. — А у тебя сигарет нет?

— Нет, — ответил Анти. — Да и не люблю я по ночам курить. Ой! — Он хлопнул себя по лбу ладонью: — Совсем позабыл. Бегьеш сказал, что с первого января наш полк переформируют. Десятого начнут работать курсы усовершенствования для офицеров запаса. Будет сформирован кадрированный батальон, а командиром его назначат лейтенанта Ковача. Наши ребята жалеют, что Ковач от нас уйдет.

— А кто же будет командовать ротой? — поинтересовался Эндре, в душе радуясь, что Ковач уйдет и тогда вряд ли им придется встречаться.

— Бегьеш тоже уходит из роты, — сообщил Анти, — его переводят в штаб.

Этому известию Эндре обрадовался еще больше.

— А кто же станет командовать нами?

— Утром всех нас переселят в четвертый корпус, продолжал выдавать информацию Штольц, — а наше помещение отдадут в распоряжение офицеров запаса. Ну пошли же, а то я совсем окоченел...

Утром, во время зарядки, Эндре чувствовал себя совершенно спокойным и усердно выполнял все гимнастические упражнения, уже не думая о том, как бы сачкануть. Он с удовольствием бегал, прыгал, чувствуя, что его так и распирает от радости. Да и как было не радоваться, если совсем скоро он освободится и от Ковача, и от Бегьеша. Эндре с нетерпением ждал момента, когда можно будет начать готовиться к переселению.