Индия Найт - Моя жизнь на тарелке

Я в шоке. По-рыбьи хватаю воздух ртом.

— Какую работу?

— Редактора «Вог» для мужчин. Журнал называется «Vogue Hommes».

— Неужели? Было бы странно, если бы он назывался «Vogue Chiens», [18] «Vogue Hommes» — «Мужская мода»; «Vogue Chiens» — «Собачья мода» (франц.). ты не находишь? Горячий шоколад, пожалуйста. — Заказ я делаю по-французски. Слава богу, я знаю язык.

— Слава богу, я знаю французский, — произношу вслух. Для Роберта.

Роберт не говорит ни слова. Robert ne dit rien. Я лезу в сумку за сигаретами, хватаю со стола своих божьих коровок. Я зла до чертиков.

— Мог бы и предупредить.

— Все решилось сегодня.

— Плевать. Мог бы посоветоваться со мной. Черт! Твою мать! Где мы будем жить? Где буду работать я? И главное — где будут учиться наши мальчики? Знаю, здесь есть английская школа. А что, если мест не хватит? О боже, Роберт! А как же наш дом в Лондоне? Сдадим в аренду?

Голова идет кругом. Внутренний голос нашептывает: «Жизнь преподносит сюрпризы. Будь благодарна и не упусти свой шанс». Я готова поверить. Но другой, паскудный голосок подзуживает: «Кретинка тупоголовая! Он и в Париж отправился не ради тебя, а ради своей долбаной работы! Дошло, мисс Легко-Запудрить-Мозги?»

Нет. Не дошло.

И поэтому я впадаю в изумленный ступор, услышав от Роберта:

— Нет.

— Нет? Сдавать дом не будем? Но я его очень люблю, Роберт, и не хочу продавать.

— Я уезжаю один, — говорит Роберт. — Фирма предоставила мне жилье. Я буду жить и работать в Париже без вас, Клара.

Все равно не дошло.

— Как это? Почему?

Ха! Так и спросила: «Как это? Почему?»

— Потому что я от тебя ухожу, — отвечает Роберт. — Я ухожу, Клара.

Мир не рушится. Земля не уплывает из-под ног. Сознание меня не покидает, и желчь не разливается, и меня не выворачивает наизнанку. Мне не хочется ни выть, ни скандалить. Я спокойна.

— Но мы ведь управляемся.

— Я понял, что мне этого мало. Как и тебе.

— Ты любишь меня? То есть… когда ты меня разлюбил?

— Конечно, люблю. — Роберт вздыхает.

— Как таксу. Ты любишь меня как таксу.

— Да, — беззлобно соглашается Роберт. — Наверное, ты права.

— И тебе этого мало?

— Да. Со вчерашнего вечера. Наш разговор расставил все точки над i. Я много думал. Месяцы. Годы, если уж начистоту.

— Вчера была истерика. Не бросай меня только за то, что я однажды закатила истерику.

— Никакой истерики. Ты была права. Я не забочусь о тебе, не люблю тебя так, как тебе хочется. — Роберт слизывает с кончика пальца капельку крема от пирожного.

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

— Прости. — Он пожимает плечами. Нервно и немножко комично.

— Дети, — всхлипываю я. — Ты бросаешь наших ребят! Ты их бросаешь, как последний подонок.

Роберт складывает ладони, будто молится. Возможно, так оно и есть. Возможно. Откуда мне знать? Что я вообще знаю о собственном муже?

— Да, Клара. Но я буду приезжать к ним на выходные. Они и не заметят.

Собственно… он прав. Так оно и есть. Только от этого не легче.

— Свинья ты, Роберт. Долбое… свинья! Задрал голову выше зада и думаешь, что познал мир.

Роберт щелкает зажигалкой. Своей.

— У-уф, — издает он с грустью.

Разумеется, я пытаюсь спешно покинуть чайную, и, разумеется, мое элегантное отступление портят пакеты с подарками, которые цепляются за каждый стул.

От меня уходит муж. От меня уходит муж, с которым мы прожили восемь лет. Мой загадочный, скрытный, неуловимый муж меня бросает. Неужели у него роман? Разведу костер и сожгу все его костюмы! И спляшу на руинах его жизни.

Я рыдаю и рыдаю, никак не могу остановиться, произвожу нескончаемые потоки соплей. Заливаюсь слезами на ложе молодоженов, всхлипываю на унитазе. Стыд, позор и унижение переполняют меня. Мой муж меня не любит… я ему даже не нравлюсь… Он меня бросил, бросил, бросил. Сволочь. Какая сволочь!

— О деньгах не беспокойся, — говорит Роберт несколько часов спустя. Он позволил себе войти в номер и даже снять пиджак. — О доме тоже. Дом перепишем на тебя.

— Плевать мне на твои сраные деньги!

— Тогда из-за чего такие переживания?

— Из-за чего?! Из-за себя. Из-за себя я переживаю!

— Quelle surprise, — отзывается Роберт.

Ах, какой сюрприз? Не очень уместное замечание, правда? Меня бросили. Моя жизнь катится в тартарары. Если даже в этот момент мне не дозволено переживать, то объясните хотя бы почему ?

— Почему? — Кроме как у Роберта, спросить больше не у кого. Высмаркиваюсь, как трубач на репетиции. Плевать. На все плевать. — Почему ты настаиваешь на моем эгоизме?

— Потому что ты эгоистка, Клара.

— В чем? Я думаю о наших мальчиках. Это пункт первый. О себе, в конце концов. Пункт второй. Далее, пункт третий — о том, что скажут люди…

— Ради бога, Клара, кого волнует, что скажут люди?

— Меня волнует, скотина! — ору во всю глотку. — Меня волнует, понял? Жалостливые взгляды, объяснения — это все для меня. Это мне будут улыбаться снисходительно, а вслед шептать: «Неудивительно, давно было заметно». Это мне предстоит выслушивать соболезнования и советы типа «Мужайтесь, дорогая». Хотя… — я фыркаю, — боец все снесет, верно? Тем более несгибаемый боец. Который никогда не плачет. — И я снова заливаюсь слезами.

— Пожалуйста, Клара, — морщится Роберт. — Пожалуйста. Прекрати. С тобой все будет прекрасно. С мальчиками тоже.

— Неужели? Боже, все это похоже на дурной сон. Нет, скорее на дрянной фильм: «Мы с мужем и мальчиками любим друг друга безмерно, но больше не можем жить вместе». Безумие какое-то. Мы ни разу не ссорились при них. Они решат, что это шутка. Наши друзья тоже. Нет! Наши друзья решат, что я делаю из мухи слона, что я устроила катастрофу от скуки.

— Ради бога, Клара. Не мне тебя учить, как с этим справиться. Посоветуйся с Кейт, если уж на то пошло. И не забывай — я и так неделями не видел мальчишек.

— Ненормально, согласись.

— Как раз нормально.

— Неужели? Однако крайне странно для любого отца, если только он не работает ночным сторожем. В большинстве своем отцы успевают перед завтраком поцеловать своих детей. В большинстве своем отцы радуются возможности вернуться домой пораньше, чтобы лишних полчаса побыть с детьми… даже искупать их. Дерьмо! Плевать на все, но только не на детей! Мальчишки должны быть счастливы. Им нужна семья и стабильность. Стабильность, Роберт. А ты… А ты их предал.

— Стабильности от меня, увы, не получили ни они, ни ты, Клара, — спокойно говорит Роберт.

— Они ведь маленькие дети. Им нужны мама и папа, и уютный дом, и хомяки.

— Ты все упрощаешь. — Роберт со вздохом берет наш чемодан. — С тобой им проще и веселее. С тобой им спокойно. И ты никогда не исчезаешь из дома.

— Правильно. Ты это делаешь за нас двоих, Роберт.