Дмитрий Липскеров - Последний сон разума

– Жена твоя показала. Хороший кинжал!

– Больше никогда не трогай! – приказал Дато. – Понял?

Батый ничего не ответил, но спросил:

– Что чувствует воин, когда убивает?

Дато растерялся и, не зная, что ответить, шевелил седыми бровями.

– Ты разве не убивал?

– Я стрелял на войне.

– Значит, убивал.

– Не знаю.

– Как это?

– Я не знаю, попадал или промахивался.

– Зато в тебя попали, – засмеялся Батый. – Пулей! Из свинца!

Дато перекосило.

– Откуда ты это знаешь?

– Мать рассказала.

Старый грузин промолчал и все смотрел на перебинтованный палец мальчика.

– Порезался?

– Да, – отозвался Батый.

– О сталь кинжала?

– Точно.

– Ты еще настолько глуп, что тебя побеждает сталь, которая должна служить! Ты сам себя ранил, тогда как меня ранил враг! В этом большая разница между нами.

Батый не знал, что ответить. Он чувствовал правоту Дато, а оттого злился.

– Мое время еще настанет, – пообещал он и вышел в кухню, в которой встал опять у окна, следя за падающим снегом. Он стоял, уперев руки в бока, и думал – что такое пуля и как она может ранить или убить на расстоянии? От этих вопросов, на которые он не мог найти ответа, все его маленькое существо охватило злобой; неожиданно он подошел к раковине, схватился рукой за кран, коротко напрягся и выдернул его, разрывая металл, словно бумагу. Хлынула фонтаном горячая вода, заливая кухню.

– Дато, – позвал мальчик голосом настолько спокойным, как будто ничего не произошло.

– Что? – отозвался грузин из комнаты.

– Здесь что-то сломалось.

– Где?

– На кухне.

– Сейчас приду.

Совсем не встревоженный мирным голосом мальчика, грузин не спешил, что-то делал в комнате свое, а когда вошел в кухню, оказавшись по щиколотку в горячей воде, вскрикнул что-то по-грузински и запрыгал в прихожую за своим слесарным чемоданчиком.

– Ах, кипяток! – приговаривал он. – Кипяток!

Пока грузин обувался в резиновые сапоги, у него промелькнула мысль, как это Батый стоит в горячей воде голыми ногами, когда ему и в ботинках было нестерпимо.

Полчаса понадобилось Дато, чтобы ликвидировать аварию.

В дверь звонили соседи с нижнего этажа, а грузин, занятый починкой раковины, кричал из кухни:

– Знаю! Все знаю! Все возмещу! Авария, понимаете!

Во все время ремонта Батый продолжал стоять в воде и следил за процессом восстановления.

Мельком взглянув на приемыша, Дато вдруг углядел сильно выросшее мужское отличие мальчика, покраснел лицом и, трудясь разводным ключом, буркнул:

– Поди оденься во что-нибудь!

– Зачем? – поинтересовался Батый.

– Негоже голым ходить! Сейчас мать придет!..

– Я – некрасивый?

– Не в том дело, – скривился Дато, затягивая винт.

– А в чем?

– В том, что я твой отец и приказываю тебе одеться! Понял?

Батый пожал плечами, но все-таки вышел в комнату, где снял с подушки наволочку, затем оторвал у нее два края и надел ее наподобие штанов, просунув ноги в дырки. Подвязался узлом. Вернулся в кухню, где Дато заканчивал ремонт.

– Так нормально?

Почему-то старому грузину захотелось швырнуть в голову мальчишки разводным ключом, но, сдержавшись, он лишь сказал, что наволочку можно было не портить. Еще он подумал, что жена притащила в дом отпрыска какого-то япошки и что только японца в их семье не хватало. Старый Дато был уверен, что оторванный кран – дело рук Батыя, но как он, такой малыш, сумел проделать этакое, что и взрослому мужчине не под силу!

– Ты – воин! – вдруг произнес Батый возвышенно.

– Я – слесарь, – ответил грузин, уловив в голосе мальчишки издевку.

– Да, ты слесарь, а я – воин!

Дато хмыкнул.

– Завтра я буду в кондициях! – добавил Батый.

Грузин не понял, что такое быть «в кондициях», но переспрашивать приемыша не хотелось, и он просто принялся вычерпывать с пола затопленной кухни воду…

Что затопило квартиру, Кузьминична узнала уже на подходе к дому. Она ловила на себе сожалеющие взгляды соседей и слышала, что ремонт двух квартир обойдется им с мужем в копеечку! А где она, повариха и нянька Детского дома, возьмет эту копеечку?!.

Несколько часов понадобилось Кузьминичне, чтобы убрать с пола кухни воду. То и дело во входную дверь просовывалась соседская голова с нижнего этажа и сообщала, что штукатурка обвалилась повсеместно. Затем голова сообщила примерную сумму ущерба, которая равнялась почти двум годовым зарплатам Дато и Кузьминичны. Когда же голова заявила, что ошиблась в расчетах и ремонтные работы обойдутся на пару тысяч дороже, Дато не выдержал и метнул в физиономию соседа гайкой на двенадцать, попал страдальцу в лоб, чему был несказанно рад.

Визг пронесся по всему дому, и сосед бросился в свою квартиру звонить по телефону в органы охраны общественного порядка.

Через пять минут на место происшествия прибыл прапорщик Зубов и принялся лениво разбирать ситуацию.

– Мало того, что квартиру мне порушили, так еще и травму нанесли! – верещала голова, указывая на лиловую шишку, торчащую изо лба. – Увечье, можно сказать, непоправимое!

– Виноват я, – согласился Дато, склонив седую голову.

– Что же это вы! – пожурил Зубов, сплевывая семечковую кожуру. – Пожилой человек, а хулиганите!

Здесь пришлось вступить Кузьминичне, которая поведала милиционеру о сумме, требуемой пострадавшим от потопа.

– Сколько?!! – вскричал Зубов. Его рука дрогнула, и из нее посыпались тыквенные семена.

Повариха повторила.

– Ах ты гнида! – почернел лицом Зубов. – Да я тебя сейчас пристрелю, как собаку! На чужом горе наживаться!

Прапорщик потянулся за пистолетом, но голова, сориентировавшись в обстановке мгновенно, ретировалась и кричала с лестницы, что, может, в расчеты и вкралась досадная ошибка, но то дело неумышленное, а, следовательно, простительное!

– Чтобы я твоей хари здесь больше не наблюдал! – прокричал вслед Зубов и тотчас успокоился. – Армянин? – спросил он ласково Дато.

– Грузин.

– Понятно. Как же это?

Зубов обвел взглядом испорченную кухню.

– Да сам не понимаю! – посетовал грузин. – Вот, глядите! – он указал пальцем на рваный металл. – Как его так прорвало?

– Да-а, – согласился Зубов. – Невиданно!.. Может, давление какое в трубе?

– Да что вы! – отмахнулся Дато. – Какое давление! Я слесарем работаю, про трубы все знаю! Тут как будто трактором дернули!

– Да, дела!.. Ну, похоже, я здесь больше не нужен?

– Похоже, что да.

– Спасибо вам, – поблагодарила Кузьминична.

– За что же? – удивился Зубов, которому по работе «спасибо» сказали, кажется, впервые.

– Вы нас приехали карать, а вышло все наоборот. Помогли!

– Не радуйтесь больно, – уже в дверях предупредил Зубов. – Эта лиловая харя адвокатов еще найдет! А уж они вас как липку обдерут! Я эту категорию знаю!..