Лея Любомирская - Лучшее лето в её жизни

Голос Жуки становится тоньше и пронзительнее, она уже почти визжит.

– Нела! Не бросай меня здесь! Я боюсь! Нела! Нела!!!!

Маринела вскакивает с постели, затыкает уши пальцами и начинает ходить по комнате кругами.

– Ля-ля-ляааааа! – поет Маринела. – Ля-ля-ля-ляааааааа!!!! У вас родилась дооооооооооооочкааааааааа! УЗУ! Пум-пум-пум! Фриз! Дай мне еще! Фриииииз! [61]

– Нела! Нела! Нела, что с тобой?! Нела!

– Пум-пум-пум! УЗУ!

– Нела!!!!

Несколько секунд Жоау Педру беспомощно смотрит на Маринелу. Он знает, что лучше всего при истерике помогает пощечина, но не может поднять руку на жену.

– Я тебя не слышу! – кричит Маринела. Она изо всех сил зажмурилась, из-под стиснутых век градом льются слезы. – Узу! Фриз! Другая сторона жизни!

В стену спальни стучат разбуженные соседи слева.

– Или вы немедленно угомонитесь, или я вызываю полицию! – кричит с балкона соседка справа.

Маринела прыгает на месте, как будто решила во что бы то ни стало провалиться к соседям снизу.

Жоау Педру чувствует, что с него хватит. Он стягивает с кровати простыню и накидывает ее на беснующуюся Маринелу. Потом хватает извивающийся сверток, несет в ванную, заталкивает в душевую кабинку, не снимая простыни, и включает на полную мощность ледяной душ.

Через двадцать минут обернутая в полотенце Маринела сидит на кухне и пьет чай с мятой.

– Я не знаю, что мне делать, – говорит она тихо. – Она не успокоится, пока меня не убьет. Она всегда была страшно упрямой.

Жоау Педру сжимает руку Маринелы и молчит. Он тоже не знает, что ему делать.

– А эта, – Ана Мария допивает кофе и отставляет чашечку, – ее сестра… Она реально существовала?

Жоау Педру пожимает плечами.

– Жука? Сложно сказать. Маринела говорит, что да. Я думаю, что нет.

– А что говорит твоя теща?

Жоау Педру хмыкает.

– А кто тебе сказал, что у меня есть теща?

– Аааааааа, – понимающе тянет Ана Мария. – Я помню, ты всегда хотел жениться на сироте…

– Именно. – Жоау Педру призывно машет рукой официанту: – Счет, пожалуйста.

– Нела, – шепчет Жука. – Не оставляй меня здесь одну, Нела! Здесь страшно одной!

Маринела затыкает слив желтой пробкой с утенком и пускает воду.

– Пожалуйста, – шепчет Жука. – Пожалуйста, Нела!

Маринела достает из шкафчика новенький фен со множеством функций. Жоау Педру купил ей его на радостях, когда Маринела сказала, что передумала стричься налысо.

– Спасибо, Нела, – шепчет Жука. – Спасибо, ты умница.

Маринела смотрит на фен и снова засовывает его в шкафчик.

– Нела?! – нервно говорит Жука. – Нела?!

– Не зуди, – досадливо отмахивается Маринела. – Я сейчас!

Маринела выходит из ванной и возвращается со старым квадратным тостером.

– Тостер лучше, – говорит она. – Фен жалко. Он новый.

– Хорошо, – успокоенно мурлычет Жука. – Как хочешь.

Маринела закручивает кран и включает тостер в сеть. Наклоняется над ванной. В воде отражается она сама – с тостером в руках – и еще кто-то. Кто-то маленький, одинокий, безмерно несчастный и злой. Маринела улыбается. Кто-то неуверенно улыбается ей в ответ.

– Ну, ты готова? – спрашивают хором Маринела и Жука.

Свет погас, когда лифт подползал к пятому этажу.

– Достали уже своими отключениями, – бормочет Жоау Педру, пытаясь руками раздвинуть дверцы. – Какого черта мы в этом доме вообще платим за электричество?!

Жоау Педру нажимает на кнопку звонка, но вспоминает, что во всем доме нет света. Покопавшись в кармане, он нащупывает ключи. Внезапно дверь распахивается. На пороге стоит улыбающаяся Маринела со свечой, а рядом с ней ее точная копия – те же кудряшки, тот же тупой носик, те же круглые янтарные глаза, – только совсем юная, лет десяти, не больше.

– О, это ты! – говорит Маринела. – А мы замыкание устроили!

– Это ты устроила, – заявляет копия. – Ты тостер в воду кинула! – Она поворачивается к ошеломленному Жоау Педру и протягивает ему руку: – Жулия. Можно Жука.

…ну и выслали его, естественно. Без права на возвращение. Даже то, что отец – судья, не помогло. Вернее, нет, что я глупости говорю, помогло, конечно. Если бы не отец – он бы пошел не в ссылку, а на каторгу. А так только посадили на первый корабль, даже за вещами домой зайти не позволили.

А у нас свадьба через две недели. Через две недели, представляете? То есть платье уже сшито, падре заплачено, гости приглашены, оркестр нанят, карточки – кто где сидит – надписаны, в общем, ни отменить, ни перенести. Я, конечно, рыдаю, у матушки голова разболелась, она в спальне заперлась, окна завесила, лежит с повязкой на лбу, пахнет уксусом, отец злится, я так и знал, кричит, я был уверен, я сразу говорил, что нельзя связываться с этим щенком, а ты дура своевольная, сама перед гостями оправдываться будешь! В общем, ад. И тут сестрица моя младшая, Фернанда, они с мужем сейчас в Канаде живут, а тогда она в лицее училась, говорит: а почему бы вам не пожениться дистанционно? А потом он вернется, а вы уже женаты…

– И как отреагировали ваши родители?

– Ну как… у матушки в придачу к голове разболелась еще и нога. А отец на удивление спокойно воспринял. Я думаю, он просто устал ругаться, он вообще был человек довольно мягкий, скандалов не любил.

– А как вам показалась эта идея?

– Мне, честно сказать, уже все равно было. Дистанционно, так дистанционно. Сейчас это смешно вспоминать, а тогда-то я была твердо уверена, что жизнь моя кончена. Поэтому я тоже легла в постель, как матушка, служанки между нами бегали, а всеми приготовлениями занималась Фернанда.

Дона Карлота кладет мне на колени толстый, обтянутый вишневым бархатом альбом.

– Видите? – говорит. – Вот так мы и поженились.

На фотографии юная невеста в гладком белом платье с нарочито серьезным лицом держит за рукав темный мужской костюм. Сзади костюм придерживает кто-то небольшой, кудрявый, умирающий от смеха.

– Это Фернанда, – поясняет дона Карлота. – Она была в полном восторге от идеи с костюмом.

– Это не она придумала?

– Нет, – дона Карлота весело улыбается, сморщив нос, и сразу становится похожа на сестру. – Мы вначале решили, что вместо жениха будет заместитель. А потом я подумала: это что же получается, я с чужим человеком кольцами обменяюсь? Еще чего не хватало!

…ну вот. Я поначалу очень переживала, боялась, что ничего у нас после такой свадьбы не выйдет. Родители мои тоже очень нервничали. Но, слава богу, все сложилось. Всю жизнь прожили вместе душа в душу. Дочерей вырастили. Верите, за сорок пять лет – ни одного скандала, ни одной ссоры!

Завистливо прищелкиваю языком. Сорок пять лет, надо же… а мы месяц прожить не можем, чтобы не поругаться…