Григорий Ряжский - Наркокурьер Лариосик

Юра рассеянно посмотрел на тетку, затем перевел взгляд на оливу. Толстенное старое дерево с расслоенной корой и мелкими зелеными листиками находилось в числе таких же необхватных собратьев за белой кованой оградой оливкового сада. Слабо подул ветер, и листочки слегка трепыхнулись.

«Надо же, — подумал Юрий Лазаревич, — Христа видело, а все живет… И трепыхается…»

Он поймал Христово дерево в объектив мыльницы и нажал кнопку.

— Молодой человек! — потная теткина ладошка тронула его сзади за плечо. — Вы пленку для фото здесь брали? — она кокетливо улыбнулась Юре и поправила золотую брошь на платье с вырезом. — А то у нас тоже закончилась…

— Почему тоже? — удивился он. — У меня еще есть…

Такая нестыковка совершенно не смутила тетку, напротив, она даже обрадовалась завязавшемуся, с ее точки зрения, знакомству.

— Вот и хорошо, — с энтузиазмом подхватила она, — тогда, может, вместе дальше поедем, ну в церковь, где он родился, Спаситель-то, в этом, в Вилифее?..

— Вообще-то я с другом, — неуверенно начал Юра, — он в автобусе остался…

По теткиным глазам, как по индикатору, сразу стало видно, что она слегка расстроилась. Однако она тут же изменила тактику охмурения соотечественника и применила другой, более гибкий план вовлечения Юрия Лазаревича в дружбу с собой.

— А вот мы еще хотим на пароходе жалобу на них писать, когда обратно поплывем, в Кипр. Именно, жа-ло-бу! У них меню в столовой по-русски нету, вы видели? Могли бы за такие деньги и для нас напечатать, а то тыкаемся вслепую, как нищие, а они говно всякое приносят, что самим не надо. Вы с нами подпишите? — она посмотрела на Юру, явно довольная своим монологом.

«А может, его вообще на свете не было? — вдруг неизвестно откуда выплыла простая по неожиданности мысль. — Иисуса Христа?»

К пяти вечера они пересекли границу Израиля и въехали в Палестину. Еще через час туристский десант был выброшен в Вифлееме, у подножия Храма Рождества Христова, и в ожидании экскурсии рассыпался по сувенирным точкам.

«Надо бы Каринке чего-нибудь взять, — подумал Юрка, — на память. Крестик какой-нибудь или духи…»

Но тут групповая экскурсоводша гикнула по-молодецки и картаво объявила:

— Друзья! Сейчас мы поочередно будем посещать место рождения Иисуса Христа, в яслях, внизу Храма. Точное место рождения его обозначено звездой из латуни, которая вмонтирована в мраморную плиту. Это самое святое место на Земле. Поэтому заранее попрошу приготовить ваши крестики, иконки, медальоны, у кого что есть, и приложить их потом к этой звезде. Вы получите уникальный талисман, который будет с вами всю вашу жизнь.

— Наверное, она до Израйловки в Одессе кондукторшей служила, — ухмыльнулся Гарик. — После нее все это прокомпостировать охота…

— Мудаки мы с тобой все-таки, — огорченно произнес Юрка. — Надо было взять чего-нибудь для освящения… У меня лично — ни хера подходящего нету. Ну, вообще — ни хера!

— А я, пожалуй, вообще туда не пойду, — равнодушно отреагировал Гарик на выпад друга. — Я опять жрать захотел чего-то…

Христовы ясли напоминали небольшой подземный грот, там было тихо, торжественно и прохладно. Запускали по несколько человек, и все туристы, проникнутые, в соответствии с количеством совершенных грехов, чувствами — от ужаса до восхищения, — разговаривали вполголоса, на всех мыслимых языках, переходя порой на еле слышный шепот. Кто-то клал руку на Богову звезду и бормотал свои молитвы, кто-то клал крестик, какое-то время прижимал его звезде и затем неистово целовал и крестик, и звездную плиту. Юрка был крайним из запущенных вниз. К моменту, когда последний перед ним идолопоклонник, увешанный дорогой фотоаппаратурой и похожий на японца, отбил молитвенную чечетку, Юрий Лазаревич все еще пребывал в глубоком раздумье.

«Ну что же положить-то туда, — никак не отпускала его неотвязная мысль, — на звезду эту? — Он сделал несколько шагов и присел на святое место. Затем он положил правую руку на латунь и немного подержал. Перевернув ладонь, подержал еще немного. — Нет, — подумал Юра, — одной руки мало. Надо обе… — Он добавил туда левую руку и, подержав, тоже перевернул. Стало немного легче, но не в два раза. Над мраморной плитой нависали подсвечники и две свечи горели. Он посмотрел на огонь и… спасительная соломинка выплыла из полумрака грота и пришвартовалась где-то совсем рядом с Юрием Лазаревичем. — Конечно! — он понял все сразу. — Ну, конечно! Как же я сразу не додумал?» — Он залез в задний боковой карман и выудил оттуда свой любимый слоновый бумажник — элефантовое портмоне. Тайком оглянувшись по сторонам, Юра положил его на звезду и немножко потер. То же самое он проделал и с другим слоновым боком.

— Все! — удовлетворенно сказал он сам себе. — Вот теперь — все!

Услышав пару незнакомых слов, японец оглянулся и угодливо заулыбался ему, мелко покачивая головой.

— А ты-то что тут вообще делаешь? — тоже улыбнувшись азиату в ответ, по-русски спросил его Юра. — У вас ведь не Христос, а этот, как его… Шестирукий Шива…

— …Юрик, мне разрешили пять минут с тобой, — продолжала рыдать Каринка, — я завтра приду, прямо с утра, мне постоянный пропуск сделают — завотделением сказал. Ты тут держись, родной, выздоравливай. И все наши велели тебе передать… — Она вытерла слезы краем Юркиной простыни и поднялась. — Там тебя капитан дожидается — опрос снимать. Ну, как все было… Ты только, пожалуйста, не волнуйся… — Из глаз жены снова полились слезы. — Ой, горе-то какое…

— Да, ладно, — тихо сказал Юра, — живой ведь…

Карина вышла, и ее место занял оперативник. Он вежливо поздоровался с Юрой и сразу перешел к делу.

— Юрий Лазаревич, меня интересует все, что вы помните о той ночи. И если можно, в деталях…

— В деталях… — Юра поднял глаза в потолок и задумался…

Последние годы дела их с Гариком шли не так успешно, как прежде. Новые русские потребители уже успели не по одному разу построиться, разориться и вновь построиться. Биотуалеты из Голландии, по которым они с Гарькой были главными в Москве и на которых сделали главные свои деньги, перестали покупать почти совсем — видно, не засрали еще старые или прокопали везде канализации. Сборные финские сауны тоже уже не шли — все, кому надо, давно понакупили и парились вовсю, а кому не было надо — тому уже надо и не будет. Но, несмотря на наступившие нелегкие времена, они с Гариком все же ухитрялись регулярно сбрасывать на оффшорку то десятку, а то и стольник… На тот самый общий счет, в баксах и штуках, само собой разумеется…

Тот день он запомнил хорошо… После обеда он отвез Гарика с сыном в Шереметьево-2, и когда возвращался к парковке, какой-то мудак на «тойоте» пронесся мимо и обдал его из лужи — грязной, с бензиновыми разводами. На задницу мокроты пришлось капитально — он вытащил тогда своего слона, торчащего из правого заднего кармана, стряхнул с него грязную жижу и переложил в боковой карман пиджака.