Теодор Рошак - Киномания

— И что он думает об «Иуде»? — нетерпеливо спросил я.

— Он сказал, что видел там все, чему научился у Касла, и кое-что сверх того. Все эти… «трюки» — так он их называет. В «Иуде» они чуть погрубее, чем стали потом, но все они там есть.

— Например?

— Мы в это не очень вдавались. Я в это не вдавалась. Мне это не очень интересно. И потом, Зип не из тех, кто изливает перед тобой душу. Но я тебя с ним сведу.

— Как это?

— Он хочет еще раз посмотреть «Иуду». Я согласилась, но с тем условием, что он покажет тебе остальные работы Касла. Он согласился. Без особого энтузиазма, но все же согласился. Не забывай почаще отвешивать ему комплименты.

— Ты посылаешь меня одного? — спросил я. — А сама не хочешь посмотреть?

Она задумалась, прежде чем ответить.

— Пусть это будет твоим маленьким проектом, ладно? Его и на это было не очень легко уломать.

— А может, попытаться заполучить эти фильмы для «Классик»?

— Ни малейшего шанса! Он не выпустит их из рук.

— Я могу попробовать.

— Ну, попробуй. Посмотрим, что у тебя получится, — добавила она с иезуитской улыбкой. — Миссис Л., возможно, пожелает тебе помочь.

Прекрасно понимая, что она имеет в виду, я тем не менее спросил:

— Ты это о чем?

— Да брось ты, Джонни! Ты же знаешь, что старушка от тебя просто тает.

Я не очень убедительно попытался изобразить из себя невинного дурачка.

— Прекрати ты, Джонни, — вступил в разговор Шарки. — Давай, иди по стопам Флинна {153} 153 С. 196. …иди по стопам Флинна. — Эррол Флинн (1909–1959) — американский актер, романтический герой множества приключенческих фильмов, самые известные из которых — «Одиссея капитана Блада» (1935) и «Приключения Робина Гуда» (1938), донжуан на экране и в жизни. . Только правильно разыграй карты.

— Вы и правда считаете, что мне стоит попытаться использовать ее влияние… таким образом?

— Только ради искусства, — сказал Шарки.

Позднее в этот день я еще раз попытался разговорить Клер о тех фильмах, что мы видели. Каждый раз она уходила от разговора. И только после того как мы улеглись в постель, я получил от нее ясный ответ. К тому же довольно тревожный.

Я болтал о «Доме крови», полагая, что Клер будет интересно узнать об этом фильме.

— Он и в самом деле потрясающий, — докладывал я, — Я понимаю, почему Зип им так гордится. Сам фильм — такая же дешевка, как и все, что делалось на «Юниверсал» в старину, но то, как они пользовались камерой, и свет… Я честно говорю, чуть в штаны не наложил от страха. Там есть несколько сцен, я тебе клянусь, — стопроцентная порнография. Только не настоящий секс, а так, вроде… его противоположность, если ты меня понимаешь. Ты должна это увидеть. Там есть один кадр — он снят через всю длину кровати, так вот, камера там словно бы плывет и плывет… ну, как летучая мышь. Знаешь, просто тошнить начинает. А потом…

Клер в темноте протянула руку и накрыла ладонью мой рот. Потом после долгого молчания прошептала:

— Он здесь. Ты что, не чувствуешь?

От этих слов мороз пробежал у меня по коже, хотя я понятия не имел, что она имеет в виду.

— Кто?.. — спросил я.

— Касл. Он здесь. С нами в постели.

И снова мороз пробежал у меня по коже. Это было непохоже на Клер. Я понятия не имел, как ей ответить. Потом она провела рукой по моему телу — по животу, потом спустилась ниже, к паху, и, лаская меня, спросила:

— Вот здесь, Джонни. Что ты почувствовал после этого кино вот здесь?

Застигнутый врасплох, я не знал, что ей ответить. Я лежал как бревно, а Клер играла с моим до странности безразличным членом. К моему удивлению, мне хотелось, чтобы она поскорее убрала руку. Ее прикосновение вызывало какое-то… грязное ощущение — я бы его так назвал, если бы мне хватило духу выразить это словами. И хотя я этого не сделал, Клер поняла, что я чувствую.

— Хочешь, чтобы я прекратила? — спросила она, — Знаешь почему? Потому что он здесь. Касл каким-то образом встал между нами. Как он это делает?

В ее голосе послышалась легкая, вопросительная дрожь, словно она рассчитывала, что я смогу ответить на вопрос за нее. Клер нечасто демонстрировала свою ранимость, но в ту ночь она была близка к этому. Конечно же, ответов для нее у меня не было. Я мог только спросить:

— А ты? На тебя он так же действует?

— И на меня! Черт его дери! Я чувствую то же самое. Я холодная. Замороженная. Бревно. Кусок грязного льда. Мне… стыдно. Чего стыдно? Я не знаю. И мне это не нравится. Считается, что кино — идеальное эротическое средство, так? Превосходное возбуждающее. Но только не ленты Касла. Они хуже порнографии. Они… Я не знаю, что это такое. То, что делает порнографию возможной. Это средоточие стыда. — Потом после долгой паузы, во время которой ее рука продолжала ласкать меня: — Как он этого добивается? Вот о чем нужно подумать. В чем секрет? Открой его. А когда откроешь, зарой куда-нибудь подальше.

Она приподнялась и наклонилась надо мной, тяжело задышала мне в ухо; ее рука не прекращала своих трудов и наконец получила то, чего добивалась.

— Больше я тебе ничего не скажу о фильмах Макса Касла. Я не знаю, о чем они. И не хочу знать. Только смотри, любовничек, чтобы этот человек не утянул тебя куда-нибудь. А если он начнет, то вспомни вот это . Вспомни, как мы с тобой занимались вот этим. Вот этим.

Она оседлала меня, мои бедра скрылись под ее обильными ягодицами. На какое-то время ее ритмично-стесненное дыхание вытеснило все слова — она предавалась наслаждению напористо, агрессивно. Так мы еще никогда не занимались любовью — словно подданные, взбунтовавшиеся против деспотической власти. В ту ночь Клер пользовалась моим телом воинственно — не любовь, а боевые действия. Но никто из нас не мог сказать, что же принесло такое отчаяние в нашу постель.

Когда она покончила со мной и, истекая изнеможением, распростерлась у меня на груди, слова вернулись к ней, и она прошептала мне в ухо:

— Возможно, он величайший из всех, кто был. Но если ты будешь цитировать эти слова и ссылаться на меня, я назову тебя лжецом. Потому что, будь моя воля, я бы все его ленты предала огню. Запомни, Джонни, все, что причисляет это к греху, есть зло. Вы слышите, герр Кастелл? Вы есть зло, зло, зло.

Тогда я этого не знал, но той ночью Кларисса Свон дала единственный в своей жизни критический разбор творчества Касла. И свелся он к одному предложению. Одному слову.

Хотя Макс Касл и стал персона нон грата в хорошо защищенной крепости кинематографических пристрастий Клер, она, демонстрируя враждебность, все же не могла полностью выкинуть его из головы. Она была безнадежно предана кинематографу, а потому не могла отрицать значение фигуры такого масштаба. Его фильмы не только глубоко задевали ее, но и очаровывали. Так возникла новая схема отношений — я уловил ее набросок, когда Клер впервые возложила на меня обязанности по организации фестиваля фильмов Касла. Она намеревалась иметь с Каслом дело через мое посредство. Я должен был стать ее посланцем, отряженным в стан врага, с которым она отказывалась иметь дипломатические отношения. Я занял важнейший в своем роде пост. Клер узнавала о Касле главным образом через мои сообщения и оценки. Но временами я чувствовал себя довольно неловко — как щипцы, с помощью которых она обращалась с ядовитым материалом.