Теодор Рошак - Киномания

— Ну штука такая, чтобы через нее смотреть, — вот такого размера.

— А-а, что-то вроде бинокля?..

— Да-да, — нетерпеливо ответил я.

— Зип иногда смотрел через нее фильмы. Понятия не имею, где она может быть, — Она прыснула, — Никогда не слышала, чтобы он называл ее Салли Ранд. Откуда такое название?

Я уклонился от ответа, продолжая осматривать проекционную. Саллиранда я так и не нашел. Франни видела, что я разочарован. Я поспешил заверить ее, что благодарен ей за невероятную щедрость. Она делала мне подарок ценой в несколько тысяч долларов.

— Не знаю, что и сказать, Франни, — бормотал я, — Просто не нахожу слов.

— Да ладно. Я получила хорошую цену за дом. Думала, за такую старую рухлядь ничего не дадут. Да и у Зипа было кое-что отложено. Так что мне ни к чему продавать эти штуки, — Вдруг она снова напустила на себя это невыносимое кокетливое выражение, — И потом, у меня есть кое-что лично для тебя, — Взяв мою руку, она повела меня из проекционной назад в дом. Как я того и опасался, мы направлялись к лестнице. Она почувствовала мои сомнения. — Ну-ну, не бойся, я тебя не собираюсь соблазнять. Честно говорю, — Но эти слова она сопроводила двусмысленным подмигиванием, что только усилило мои опасения.

Мы вошли в комнату наверху. Около дверей там стояло несколько коробок. Из одной Франни извлекла лист бумаги, свернутый трубочкой.

— Тебе наверняка захочется иметь такой — на память о старых временах, — Это был постер с Найланой. Она была права — я испытывал к ней чувство благодарности за этот подарок. Я увидел на нем автограф: «Моему любимому поклоннику. Кей Аллисон». — Теперь еще все эти книги, — сказала она, показывая на коробки, — Это любимые вещи Зипа. Много всяких технических книг. Кой-какие подарки. Альбомы с вырезками. Две-три журнальные статьи про него. Ведь вы про всякое такое и учите в вашем колледже?

— Ну да, в известной мере. А ты что, не хочешь оставить это себе?

— Если я увезу все это в Айову, то оно будет валяться где-нибудь на чердаке. Я плохой читатель. И потом, у меня свои воспоминания о Зиппи — других мне не надо. А тебя тут, может, что и заинтересует. А вот это я оставлю себе. — Она нырнула рукой в одну из коробок и вытащила оттуда золотую фигурку. «Оскар» Зипа. — Я думаю, он хотел, чтобы это я оставила себе, — Она задумчиво улыбнулась, — Я смогу время от времени воображать, что это моя награда.

Я неуверенно напомнил ей:

— Ты говорила, что могли остаться какие-то фильмы…

Она посерьезнела.

— Да, что касается фильмов, тут я тебе должна объяснить кое-что. Я ведь видела, как ты себя чувствовал на похоронах. Понимаешь, это все Йоси. Он только что не молился на Зипа. Что бы Зип ни сказал — Йоси исполнял без разговоров. Так вот, Зип сказал Йоси, чтобы эти пленки использовались, ты сам видел как. Он даже об этом в завещании написал. И переубедить Йоси было невозможно. Он такой командир. Мы с ним никогда особо не ладили, ты, наверно, и сам заметил. Йоси казалось, что он знает Зипа лучше меня, хотя я и была его женой. И он был прав. А потому, когда речь зашла об исполнении последней воли Зипа, Йоси все взял в свои руки, словно мне вообще ничего нельзя было доверить. Он все устроил с владельцем похоронной конторы — это его приятель-японец. Я ему сказала, что, наверно, так вот брать тело Зипа и сжигать противозаконно. Но у Йоси давно зуб на правительство, и ты знаешь почему. «Насрать мне на ваши законы», — сказал он мне и сделал все по-своему. А мне только и оставалось, что помалкивать — пусть себе. Так я и поступила. Ну теперь-то он уже съехал и ничего сделать не сможет.

Она пересекла комнату и открыла дверцу стенного шкафа. Внутри все от пола до потолка было уставлено коробками из-под пленок. Я бросился к ним, и сердце у меня упало. На этикетках всюду значилось: Найлана. «Найлана дева джунглей», «Найлана и поклонение кобре».

— А-а, — сказал я не в силах скрыть разочарования, — Так это твои картины.

— Должна тебя предупредить — тут сплошной тарарам, — сказала она, открывая одну из коробок, — Понимаешь, мне пришлось делать это очень быстро и в темноте. Йоси тут повсюду рыскал. Я не хотела, чтобы он меня за этим застукал.

— За чем — за этим?

— Понимаешь, все те картины, что вы с Зипом смотрели, я переложила в эти коробки. А те картины, что были в этих коробках, я переложила в другие… Понял?

— Ты хочешь сказать, что подменила ленты?

— Ну да.

— И значит, здесь картины Касла?

— Ну да. Я же знала, что ты не захочешь видеть, как они горят. Наверно, это очень важные ленты, а?

— Господи, Франни, я даже не могу тебе сказать, какие важные!

— Ну вот, Йоси, значит, думал, что он исполняет волю Зипа. Но я думаю, Зип не будет на меня в обиде.

Я хотел обнять ее и расцеловать. Но вдруг до меня дошло.

— Но Франни… это значит, что фильмы с Найланой сгорели. Их будет очень трудно заменить.

Она пожала плечами.

— А, ерунда. Дерьмо, да и только. Кому они нужны? Знаешь, лучше помнить мои фильмы, как ты, а не смотреть сейчас по-настоящему. Бог ты мой, они были просто ужасны! Я рада, что они сгорели.

И тут я обнял ее.

— Франни, я так тебе благодарен! Даже сказать не могу. Ты спасла фильмы!

— Может быть, что-то и не спасла. Не так-то просто это было. Мне нужно было поторапливаться — все ленты Макса свалили там, внизу, а эти — здесь, наверху. Приходилось носиться туда-сюда. Бог ты мой, никогда так не трудилась. У меня тут все перепуталось. Этих коробок было черт знает сколько! А некоторые не открывались. Я их так там и бросила. А потом, у меня тут все эти бобины были раскиданы по всему полу. Одну от другой не отличить. Поэтому они там лежат в жутком беспорядке.

— Но большую часть ты все же спасла.

— Я пыталась. Конечно, у меня кончились все катушки Найланы, а всех картин я так и не поменяла. Поэтому мне пришлось подкладывать другие ленты.

— Какие другие ленты?

— Ну, у Зипа тут было много всяких лент. В основном старинные — немые еще.

— Например.

— Я их не различаю. Просто взяла, что удалось найти, чтобы Йоси не заметил пустых коробок. То, что на бирках написано, те картины я и подменила.

Я расчистил проход к стопке коробок в заднем углу шкафа — на некоторых были имена. Сколько-то коробок с надписью «Чаплин» и еще — «Барримор» {179} 179 С. 259. Барримор, Джон (1882–1942) — самый известный представитель знаменитой в США актерской династии, дебютировал на сцене в 1903 г., прославился в 1922 г. ролью Гамлета; снимался в фильмах «Доктор Джекил и мистер Хайд» (1920), «Дон Жуан» (1926), «Моби Дик» (1930), «Гранд-отель» (1932), «Ромео и Джульетта» (1936) и др.; пристрастие к алкоголю в конечном счете погубило карьеру этого выдающегося актера. .

— Какой Барримор? — спросил я.