Джози Ллойд - Давай вместе

На следующий день я прокралась в комнату отдыха, надеясь хоть мельком увидеть Уэйна, и случайно подслушала, как он со своими друзьями обсуждал, что такое идеальный секс. Я застыла, завороженно слушая. Однако, когда они единодушно пришли к выводу, что самое главное — кончить вместе, я сильно заволновалась. Шансы, что Уэйн-микропенис-Картрайт сможет довести меня до хоть сколько-нибудь приятного физического состояния, не вызывая при этом отвращения, были ничтожны. Но, черт возьми, фригидной меня никто не назовет! Итак, за одну ночь я придумала свой новый имидж: Эми Кросби — Королева Симулированных Оргазмов. Мэг Райан? Ха! В подметки мне не годится!

Но симуляция — дело опасное. Я обнаружила, что каждый раз стараюсь все больше просто из любопытства: сможет ли меня кто-нибудь раскусить? Но нет, ни один из моих мерзавцев не догадался!

Итак, всего двенадцать (Джек — двенадцатый) парней, и во мне наконец открылась чувственность. Правда, придется смириться с тем фактом, что я не из тех, кто может достигнуть вагинального оргазма без дополнительной стимуляции. Ну и что? Все равно все они врут.

Джек тихонько мурлычет, пока я глажу его по спине. В идеале мне бы хотелось, чтобы он сейчас снова зарылся носом под одеяло и закончил начатое, но я знаю, что это невозможно, ибо в сексе есть два золотых правила.

Правило первое: парни этого никогда не делают.

Правило второе: всегда кончай первой.

И если тебе не удалось справиться с номером два, то нечего винить парня за номер один. Так что Джек сошел с рельсов, хотя все части моего тела продолжают кричать: «А мне? А я? А сюда?»

Джек переворачивается на бок и гладит меня по голове. Мы улыбаемся, глядя друг на друга, и меня переполняет чувство нежности к нему. Да так сильно переполняет, что губы начинают функционировать отдельно от мозга.

— Джек, ты мне очень, очень нравишься. Ты лучше всех, — шепчу я.

И не успев произнести это, понимаю, что приз за самую неуместную фразу десятилетия бесспорно достается мне. И зачем только я распустила свой язык? Джек с обеспокоенным видом нежно достает из меня свой пенис (десять баллов из десяти), придерживая увядший презерватив. За доли секунды он хорошо отработанным движением снимает резинку, завязывает в узел и кидает на пол. (Эту процедуру он явно проделывал не раз). — Все, я выдохся, — устало говорит он, рухнув рядом со мной и обнимая меня.

Я подвигаюсь ближе к нему, прижимаюсь ухом к его пушистой груди. Мне так хочется взять свои последние слова обратно или хотя бы узнать, что он об этом думает, что чувствует, что все это для него значит. Вдруг я впадаю в полное отчаяние, меня волнует только одна вещь на свете: что он обо мне думает.

Понимаю, что это глупо. За последние два часа я всем своим телом отдалась ему и успела насчитать не меньше девяти поз, что весьма недурно для первого раза. И, полагаю, у меня есть все основания считать, что я ему нравлюсь. Иначе и быть не может.

С другой стороны, понятно, что меня поимели. В полном смысле этого слова. В процессе любовной игры я потеряла голову, и назад дороги уже нет. Поэтому мне нужно обсудить мое нынешнее положение. Я хочу знать, я должна услышать, что для него это не было развлечением на одну ночь и что утром он будет рад меня видеть в своей постели.

Да поговори же со мной!

— Джек? — шепчу я, поглаживая его по животу.

Но Джек пребывает в блаженном неведении о моих душевных муках, потому что уже спит.

Он просто отключился, словно не спал неделю. Нет, до него теперь не достучаться. И большую часть ночи я лежу, задыхаясь, думая, знает ли он, что в одной из следующих реинкарнаций ему непременно предстоит стать морской звездой.

Девять утра, и, судя по солнечным лучам, пробивающимся сквозь шторы, день обещает быть жарким. Я очень хочу, чтобы Джек проснулся. Хочу увидеть его глаза, забраться под одеяло и заняться полусонным сексом. Но вместо этого я лежу рядом с ним, слушаю, как он храпит, и чувствую, как мой мочевой пузырь раздувается до размеров сливного бачка.

Снимаю с шеи его руку, выныриваю из постели и по дороге к двери надеваю его рубашку. С нежностью смотрю, как он переворачивается и что-то бормочет во сне. Его волосы совсем взъерошились.

Выходя из ванной, я все еще улыбаюсь, довольная своей победой и легкостью в мочевом пузыре, и тут сталкиваюсь с Мэттом — грудь в грудь. Ой! Чувствую, как краснею до кончиков ногтей, стоя в рубашке Джека, которая едва прикрывает мой голый зад. Мэтт изумлен, а я ощущаю себя бесстыжей девицей.

— Джек еще спит, конечно? — улыбается он. Я утвердительно киваю, избегая его взгляда:

— Да, без задних ног.

— Тогда пошли, выпьем чаю.

— Нет, не могу… — начинаю я. Мэтт пристально смотрит на меня сверху вниз. Вблизи он оказался выше, а в этой майке и мешковатых шортах выглядит изумительно. У него крепкое тело, отличный загар непонятно откуда, и, вопреки своей воле, несмотря на то что только что встала с постели Джека, я чувствую преступное волнение. Эй, я всего лишь женщина из плоти и крови!

— Пошли. Он еще сто лет спать будет, — шепчет Мэтт заговорщицким тоном, и я ему улыбаюсь. Его голубые глаза словно танцуют по моему лицу, и я согласно киваю.

Одергиваю рубашку, сжимаю коленки и семеню за ним по коридору, как японская наложница, восхищенно наблюдая за его небрежной размашистой походкой. У него ухоженные ступни — лучше, чем у Джека, это точно.

После вчерашнего ужина кухня напоминает развалины после бомбежки. Мэтт осторожно извлекает чайник из кучи тарелок на столе.

— Извини за беспорядок, — бормочу я, — у нас не было времени… прибраться.

Мэтт смеется:

— Значит, ночь удалась?

Он открывает ставни, и кухню заливает теплым светом и голосами птиц. Как в рекламе.

— Да, было здорово, — признаюсь я, опираясь на косяк двери и наблюдая за Мэттом. Так, не поняла, чего это я вдруг вздохнула? — Джек отлично готовит.

Мэтт наливает в чайник воду.

— Да. Я давно его уговариваю пойти на курсы шеф-поваров.

— У него бы получилось.

— Знаю. Но он слишком занят. Сама понимаешь, художник.

— Да, похоже, график у него напряженный, все эти модели…

Он включает чайник.

— С ними не соскучишься. Они из него все соки выжимают.

— А ты видел его работы? Хорошие?

— Просто отличные, — кивает он. — Но последнюю еще не видел.

— А, ту, с Салли? — Меня одолевает любопытство. — А какая она?

Мэтт что-то застеснялся.

— Ну, не знаю, как сказать…

Пытается выгораживать Джека — очень мило с его стороны.

— Да ладно, — смеюсь я, — можешь не стесняться в выражениях. Джек сказал, что она старая проститутка.

Мэтт запрокидывает голову и хохочет, солнечный свет падает на его лицо. Потом смотрит на меня, и мной овладевает беспокойство.