Дмитрий Леонтьев - Бегство в мечту

— Это — мудрость… И если б мы ее знали с детства, многое было бы иначе, — вздохнул священник. — У нас столько отняли… Верность Моисея и искусство Давида, мудрость Соломона и Павла, верность Богу Иосифа-обручника и Сергея Радонежского… Опят, знание, правильную точку отсчета… Ты говоришь любовь… Она бывает разная, это знали еще древние греки… Она может быть страстью, эгоизмом, верностью до гроба и ненавистью до ада… А сейчас начали все мешать в одну кучу… Слышала когда-нибудь о Ксении блаженной?

— Петербуржская сумасшедшая?

— Она не была сумасшедшей, — спокойно поправил священник. — Она была «блаженной». Она была из богатой семьи, хорошо образована, и любила своего мужа. Она была еще молода, когда он умер… И тогда, раздав все его богатства, она переоделась в его платье и стала творить добрые дела от его имени…

— Я и говорю: сумасшедшая, — кивнула я.

— А теперь посмотри на это вот с какой стороны: много ли людей хранят верность даже при живом супруге? А это — верность до гроба. Твердая вера в то, что Бог — существует, а значит смерти нет, и мы все встретимся еще в иных, куда лучших мирах… Но не все, ох, не все… Кому-то эта вечность совсем не понравиться…. И она всеми силами творила добро от имени того, кого любила, заслуживая ему Царствие Небесное своей преданностью. Разве не хотела бы ты, что б твой возлюбленный был верен тебе «в болезни и здравии, бедности и богатстве»… Навсегда! Это — Любовь! Она не «сумасшедшая», Настенька. Она — образец всех верных и любимых людей. Если б мы все это знали с детства… Твой отец хотел, что б люди это знали, и не совершали тех грехов-ошибок, которые мы совершает от незнания… Что б у других не было такой судьбы, как у него… Что б была не только Любовь, но и Верность… Когда-нибудь ты это поймешь…

— Надеюсь, — терпеливо ответила я. — Но вернемся к «материальному». Как я понимаю, конспирация этой встречи — не случайность? Надеюсь, я не имею дело с параноиками, борющимися с мировым заговором?

— Нет, — ответил Кулагин. — Но я не верю в «случайную смерть» Туманова. Он не из тех, с кем происходили подобные «случайности».. Машину, в которой он разбился, хотели утилизировать чересчур быстро… Но я оказался быстрее. Моим эксперты сейчас работают с ней. Но это, как ты понимаешь — тайна.

— Я видела экспертизу криминалистов, расследующих эту аварию, — сказала я. — Это был несчастный случай.

— А еще есть деньги и власть, влияющие на решения криминалистов, — упрямо набычился Кулагин. — Это не Швейцария, Настя. Это — Россия 21 века…

— А смысл? Заинтересованных сторон немного: я и вы. Ведь все его деньги достались нам, — напомнила я.

— Есть и другие причины, — сказал Кулагин, и его глаза вновь начали наполняться ярко-зеленой ненавистью. — Можешь называть меня параноиком, да вообще, как угодно, но если я узнаю, что это дело рук московских кремля… кхм… власть предержащих…. Если только там есть хоть один их след…. Нет такого человека, которого нельзя было бы убить… даже если он на самой вершине власти…

Я растерянно покосилось на Боковицкого. Тот инфантильно пожал плечами, словно напоминая, что он предупреждал меня насчет «сумасшедшего еврея»… Господи, что же мне досталось в придачу к этим деньгам? Банда сумасшедших параноиков с манией спасения мира?.. Не проще ли мне жить на зарплату?

— Я поняла, — сказала я, твердо решив про себя больше не затрагивать темы, обостряющие шизофрению моего «новоиспеченного партнера». — Но пока вы проводите собственную экспертизу и занимаетесь подготовкой «новых Освальдов», может быть, вернемся к делам насущным, и вы, хотя бы «контурно», обьясните мне, наконец, чем я владею и как все это работает?..

Вернувшись в Петербург, я уже с явной опаской просмотрела оставленный мне Королевым список. Следующим в нем значился бывший начальник уголовного розыска территориального отдела, а ныне — генерал МВД Иван Петрович Клюшкин, возглавлявший в настоящее время региональное управление по борьбе с организованной преступностью. Но попасть к нему на прием я не успела — он нашел меня сам. Как-то раз вечером, когда, выйдя из офиса, я направилась к ожидавшему меня «лимузину», рядом со мной лихо затормозила блестящая черными боками «Вольво», и совершенно бандитского вида физиономия, высовываясь из окна машины, грозно спросила у меня:

— Так вот ты какая…

— Да, — призналась я, невольно косясь на замерших в охотничьей стойке охранников за моей спиной. — Такая я, вот…

Дверца «Волги» распахнулась, и только тогда я сумела разглядеть скрытого до этого за тонированными стеклами шофера в форме капитана милиции и вгляделась в вылезающего мне навстречу из машины человека более внимательно.

— Что, не похож на генерала? — спросил меня Клюшкин. — Располнел? Отсидел зад на казенных стульях?! Не верь глазам своим: это только «кажущаяся видимость кажущейся луны». Ну, рассказывай: как живешь?..

— Я лучше рапорт представлю. Можно? — ехидно осведомилась я.

На лице Клюшкина отразилось недоумение, потом он раскатисто расхохотался:

— Да, и впрямь… Дичаю… Но и ты тоже хороша: могла бы хотя бы заехать, познакомиться… А то я даже не знаю, с какого бока к тебе и подходить… О тебе здесь грозные вещи рассказывают… Дружить будем, или пошлешь «куда подальше»? — грубиян наклонил голову, с ироничным прищуром оглядывая меня.

— Если не под агентурной кличкой «Наследница», то можно, — согласилась я.

— Иван Петрович, — протянул мне квадратную ладошку генерал.

— Настя, — ответила я его рукопожатию.

— Так что?.. Пойдем, упадем где-нибудь? Какой- нибудь заплеванный кабак здесь есть? Чтоб мы могли хотя бы посидеть по-человечески, а не болтать на бегу…

— «Дворянское гнездо» на роль «кабака» подойдет? — улыбнулась я.

Раздумывая, генерал почесал нос и уточнил:

— Пиво там есть?

— Есть… Наверное, есть, — с трудом сдерживая смех, обнадежила его я.

— Тогда поехали, — решился он и распахнул передо мной дверцу «Вольво». — Не знаю, как насчет всяких там «бифштексов» и «ромштексов», но пивом-то старый, галантный офицер угостить даму еще в состоянии.

— Понятно… Значит, и вы тоже «приложили руку» к «становлению характера» моего отца? — не удержалась я.

— А как же, — не расслышал в моем голосе ироничной интонации Клюшкин. — И смею заверить — «тяжелую руку»…

— Я так и подумала, — призналась я и села в машину, — Ладно, поехали…

Королев ударом ноги распахнул дверь кабинета, не глядя на Туманова прошел к столу и, оседлав потрескивающий под его тяжестью стул, мрачно уставился в окно.