Дмитрий Леонтьев - Охотники за удачей

— Но… может быть… Ведь теперь все иначе, — безнадежно сказала она, — Теперь ты другой, и я другая… Я все понимаю… И мне не хватает тебя…

— Не меня, а того Врублевского, — поправил он. — В настоящий момент вряд ли я тебя заинтересую. Я бандит, который живет одним днем и не может позволить себе такую роскошь, как семья, любовь и прочие «слюньки-сопельки». Это предполагает день завтрашний, а у меня есть только сегодня… Хочешь, я в утешение подарю тебе ночь любви? Сексу я научился во всех его проявлениях и подвидах. Ты будешь довольна. Говорят, я настоящий мастер этого дела.

— Зачем ты так?.. Я понимаю, что ты сейчас обо мне думаешь. Когда-то погналась за деньгами, бросив нищего офицера, а теперь, когда этот офицер разбогател, а ее мечты рухнули, пытается реанимировать старое чувство… Поверь, Володя: это не так. Почему вы, мужики, думаете, что женщины интересуются только деньгами?

— Не только, — согласился Врублевский. — Это условие обязательное, но не единственное… Ах, если бы они довольствовались хотя бы «только деньгами»…

— Ты не уважаешь женщин.

— Я их слишком хорошо для этого знаю… Впрочем, нет. Есть три женщины, которых я уважаю вполне искренне. Дева Мария, Маргарет Митчелл и моя мать… Не расстраивайся. Время лечит любые раны. Поверь мне — это все останется позади, будет новый день, и неприятности забудутся. Бывают такие дни, когда кажется, что все кончено, но проходит время- Раны затягиваются, и остаются только малюсенькие, неприметные шрамы.

— Не у всех, — возразила она. — У таких, как ты, может быть. Но я слабее. И не надо мне мстить, Врублевский. Неужели так сложно простить?

— Я простил тебя, — равнодушно отозвался он. — И я не мщу тебе. Зачем?

— Действительно, зачем?.. Зачем мстить, зачем прощать… Но зачем тогда было подходить ко мне? Я не знала, что ты в этом городе… Хотя очень надеялась встретить тебя… Встретила…

— Женщины сильнее мужчин, — сказал он, игнорируя ее вопрос. — Сильнее и практичней. Ты вылечишься от своей депрессии еще до окончания этого турне. Ты красивая женщина, у тебя отличные перспективы, много поклонников… И наверняка среди них есть богатые и влиятельные. Ты еще будешь богаче меня…

— Дурак ты, Врублевский! — с чувством сказала она. — Хочешь казаться подлецом, а на деле всего лишь дурак… Ты зациклился на этих деньгах. Мне нужно совсем не это…

— Я тебе что-нибудь должен? — грубо спросил он. — Я обязан что-нибудь делать или говорить? Ты начинаешь требовать что-то непонятное, и я даже не знаю, что отвечать… Что ты хочешь от меня?

— Ничего, — сказала она и поднялась из-за стола. — Ничего… Извини меня… До свидания…

«Ну и сволочь же ты, Врублевский! — с острой тоской подумал он, наблюдая, как девушка выходит из бара и гардеробщик услужливо открывает перед ней дверцу ожидавшего лимузина, — Какая же ты редкая, уникальная, пакостная сволочь… Ей ведь действительно невыносимо тяжело сейчас, а ты… Ты словно раненого ударил. Мог бы вообще не подходить, и все было бы проще… Но мне очень хотелось ее еще раз увидеть, поговорить с ней, почувствовать запах ее волос… Как тогда, раньше… Ты дал слабинку, Врублевский. И эта «слабинка» стоила ей очень дорого. Ты уже привык исправлять свои ошибки за чужой счет. Все за чужой счет: богатство, власть, благополучие, удовольствия и даже память… Держись, девочка, — мысленно пожелал он ей. — Сейчас я никак не могу остаться с тобой. Даже зная, как тебе тяжело… Я — бандит, и наши отношения могут ударить по тебе, разрушив то последнее, что ты имеешь. Сейчас меня могут убить, покалечить, посадить… Зачем я тебе буду нужен такой?.. А я обязан дойти до конца. Любой ценой, несмотря ни на что. Это такая игра, в которой не бывает остановок по требованию. Либо ты выигрываешь, либо проигрываешь, среднего не дано. А вот когда я выиграю… Я найду тебя, девочка. Найду и отниму у всего мира. Я сумею вымолить у тебя прощение. И ты поймешь, ты обязательно поймешь меня, пусть и не сразу. И вот тогда у нас все получится. Между нами больше не будет несвоевременности… А пока — держись, хорошая моя. Держись, все у нас будет правильно. Вот увидишь».

Он вышел в вестибюль, и гардеробщик услужливо протянул ему пальто. Врублевский бросил ему на прилавок пятидолларовую купюру и невесело пошутил:

— Что, дружище, ты по-прежнему знаешь все на свете?

— Вы даже не представляете, сколько всего может знать обычный гардеробщик, — расплылся тот в улыбке.

— Тогда ответь мне: почему в этой жизни столько дерьма?

— Потому что мы его усиленно вливаем туда, — сказал гардеробщик. — Каждый понемножечку, а в результате… В результате живем, как в сортире. У одних кабинки деревянные, у других — золотые, но помещение-то одно… Вот запах и душит.

Ладно, «всезнайка», — вздохнул Врублевский, — пошел я в свою «золотую кабину» наслаждаться «ароматами жизни»… Бывай.

Он вышел на улицу, едва не столкнувшись в дверях со стремительно вбегавшим в зал журналистом Филимошиным. Мерзавчик на бегу буркнул что-то извиняющееся и, подскочив к стоящему на стойке гардероба телефону, полуспросил — полуконстатировал:

— Я позвоню, — и завертел диск. — Алло, Семен Павлович, это Филимошин беспокоит… У меня сенсация наклевывается… Да, самая настоящая, не «утка»… Нужно срочно снять номер в «Палас-отеле», причем постараться заполучить тот, который рядом с номером певицы Александрины… Я знаю, что это трудно, но это того стоит, — он украдкой огляделся и, прикрыв трубку рукой, шепотом сообщил: — Я только что наблюдал, как она разговаривала с Врублевским… Да, с тем самым Врублевским, одним из главарей «березкинской» группировки. Они знакомы, Семен Павлович! Я наблюдал за ними через окно, пока они сидели в баре, и уже сделал пару снимков. Представляете, какой можно сделать репортаж! «Мафия покупает искусство», «Преступность контролирует шоу-бизнес», «Мафию рекламируют со сцены»… Да, я уже набросал примерную схему, но для правдоподобности нужны детали. Так сказать — оттенки, правильно расставленные ударения. Это будет сенсация районного масштаба! Мы поднимем тираж вдвое! Да что там вдвое, втрое! В десять раз… Да, я буду у себя. Начну собирать вещи и готовиться к переселению в гостиницу…

Он положил трубку и с подозрением покосился на гардеробщика, читающего возле окна какой-то детектив. Не найдя в его поведении ничего подозрительного, успокоился и вышел из бара. Гардеробщик тотчас же поднялся и занял место у освободившегося телефона.

— Здравствуйте, господин Шерстнев. Это вас Радченко беспокоит, гардеробщик из бара «Фаворит». У меня для вас хорошие новости. Березкин завтра уезжает и вернется очень не скоро… если вообще вернется. Он сумел получить место директора петербургского «Комета-банка», точнее, стал одним из его совладельцев… Нет, дела он оставил не Врублевскому, а Кондратьеву. Но есть и не слишком радостная весть. Врублевский планирует перехватить пакет акций универмага «Прибрежный». Если им это удастся, у них будет фактически полный контроль над городом, и тогда они могут предпринять против вас соответствующие меры. Вам нужно попытаться их опередить. Сейчас очень благоприятный момент для того, чтобы нанести упреждающий удар. Березкина нет. Кондратьев ничего не смыслит в организации и руководстве, а Врублевский… Врублевскому скоро будет не до этого… Да, я знаю это наверняка. У него начинаются личные проблемы… Хорошо. Номер моего счета вы знаете. Всего доброго.