Уилл Серф - Дориан: имитация

— Да нет, в Сент-Поле — это город-двойник Миннеаполиса.

— Миннеаполиса? — с не меньшим недоверием переспросил Уоттон. — Так у них там что же, и искусство имеется?

— Когда они откроют ретроспективу Бэза, какое-то, надо думать, появится, — необычным для него рассудительным тоном произнес Дориан, — или о видео инсталляциях следует говорить «включится»?

— Для меня это может стать новым началом, Дориан, — серьезно сказал Бэз. — Если возникнет интерес к тому, что я делал в прошлом, я смогу подыскать новую галерею, найти студию, снова начать работать…

Он примолк. Вернулись Сойка с Фертиком, последний продвигался с напряженной, заученной размеренностью человека, только что употребившего огромную дозу курительного кокаина. Маленький человечек вновь уселся на свое место и начал ковыряться в десерте, который совсем недавно боднул лбом. «О, — пропищал он, критически оглядывая чайную ложку, — это что, патока?».

— Нет, — презрительно ответил Уоттон, — думаю, эта та липкая дрянь, которой вы умащиваете ваши власы.

— Мне не хватает твоей работы, — продолжал Дориан, — хотя, возможно, я просто не могу свыкнуться с пустотой, оставшаяся на месте, которое она занимала.

— О чем ты? — испугался Бэз. — Ты уничтожил «Катодного Нарцисса»?

— А, это — твой маленький любительский фильм, в котором я трясу задом? Нет… он все еще у меня.

— Вот и хорошо, мне нужно сделать несколько его фотографий; это будет ядро выставки.

— Я не уверен, — не без задумчивости произнес Дориан, — что это возможно, Бэз.

— Но почему? — взмолился Бэз. Все, сидевшие вкруг стола застыли, молящий тон его пришелся им не по душе. Каждому из них приходилось в свое время молить о чем-то и молить от души и потому все они знали, какой утратой достоинства временами оборачиваются мольбы. — Не можешь же ты отказать мне? — продолжал скулить Бэз.

— Да нет, просто вся эта штука упакована в ящики и лежит у меня в мезонине. Стаскивать ее оттуда — черт знает какая морока.

— Я сам могу стащить! Я не против! Господи, Дориан, ну что за смешная причина — мне нужно увидеть мою работу! Нужно сфотографировать ее!

— А мне, — с повелительным равнодушием сообщил Уоттон, — нужна доза. Передайте мне вашу трубочку, Сойка.

— А как же твоя супружница, Генри?

— О, она так и завязла на Балканах. Просто наполните ее, дружище, и передайте мне — жена решит, что я курю стеклянную сигару.

Сойка, выполнив эту канительную работу, вручил Уоттону трехдюймовую стеклянную трубочку и тот небрежно сунул ее в губы и раскурил от зажигалки. Он затянулся, выдохнул и большое облако кокаинового дыма потянулось, клубясь, над столом.

Дориан, на несколько мгновений исчезнувший в этой грозовой туче умопомешательства, вышел из нее уже передумавшим: «Ну хорошо, Бэз, действительно, какого хрена? Можешь увидеть ее прямо сейчас.»

— Сейчас?

— Да, сейчас — а что, есть возражения?

— Уже поздно…

— Не думаю, что какой бы то ни было сон способен вернуть тебе былую красу, Бэз — усмехнулся Дориан. — И кстати, где ты остановился? Я мог бы тебя подвезти.

— Ну, вообще-то, Нетопырка была так добра, что предложила мне постель.

— Тогда тащи сумку — заночуешь у меня.

— У тебя?

— Да брось ты, Бэз, — Уоттон решил прервать эти неприятные шатания из стороны в сторону, — то тебе хочется увидеть свою вещь, то не хочется. По-моему, Дориан сделал очень щедрое предложение — с чего ты так топорщишься?

Бэз глянул через стол в блестящие, затуманившиеся глаза Уоттона, обвел взглядом его еще уцелевших соучастников по преступлению против здоровья. И действительно, почему он так старается отвертеться? Дом Генри опасен для него, он это знал, — разве дом Дориана может оказаться еще худшим? Конечно, в характере Дориана присутствуют неприятные черты, но он, по крайности, не наркоман, как Генри. И Бэз решился. «Ладно, тогда прощаемся. Пойду за сумкой».

Бэз вышел, а Дориан, такой же учтивый и невозмутимый, каким он здесь появился, описал вокруг стола прощальный овал. Сказать по правде, компания на другом конце стола углубилась не столько в Балканы, сколько в бокалы, так что невразумительно попрощалась с Дорианом лишь одна Нетопырка, прочие же просто от него отмахнулись. К возвращению Бэза все, кто сидел за столом, уже смирились и с его утратой, решив, что Дориан попрощался с ними за обоих. Бэз подождал несколько мгновений в слабой надежде, что Уоттон или Нетопырка обратят на него внимание — попросят вернуться даже и вновь присоединиться к компании. Однако они, похоже, не замечали его и через несколько секунд Бэз, натянув плащ, пошел за Дорианом вверх по лестнице. Последними, кого он увидел прежде чем длинная, освещенная угасающими свечами зала скрылась внизу из глаз, были снова заснувший Фертик — и Уоттон, пытавшийся с помощью Сойки заставить погрузившегося в глубины бессознательного человечка, курнуть из трубочки.

Когда они вышли на улицу, Бэз попытался завести разговор, как это водится между нормальными людьми, покидающими званный обед, однако Дориан разговаривать не пожелал. Он затолкал Бэза на откинутое почти до лежачего положения пассажирское сидение своего спортивного «Эм-джи», а сам занялся съемом и укладыванием брезентового верха. В непосредственной близи от них город был тих, однако со стороны Кингз-роуд до Бэза доносились рев, гогот и крики «ура» — свидетельства чьего-то бодрого веселья. Он ощущал усталость, такую усталость. На обычные его процедуры, на медитацию, на приготовление настоев у него сегодня времени не нашлось. Ни в одну из них по отдельности он особенно не верил; важным было их сочетание, сознание того, что он заботится о себе, ухаживает за Бэзом. И что оно может означать, это внезапное решение остановиться у Дориана? Да ничего хорошего. Ничего здорового . Бэз вел теперь жизнь трезвую, благонравную. Сегодня же, впервые за пять лет, он ощущал себя врезавшимся с налета в холодное, жесткое плечо существования.

И это даже не было метафорой, потому что, когда Дориан плюхнулся на водительское сиденье, и начал взвинчивать маленькую машину, пока та не взбрыкнула и не вылетела на дорогу, Бэз обнаружил, что Уоттон был, в сравнении со своим протеже, водителем осмотрительным и осторожным. Когда механическое подобие скейтборда, скользя, обогнуло на вираже первый угол, Бэз, потянувшись назад, — проверить как там его сумка, — обнаружил, что она плотно заткнута под сиденье, а едва машина с визгом остановилась на перекрестке, постарался покрепче затянуть ремень безопасности. Какого черта, Дориан, — крикнул он перекрывая шум ветра, — помедленнее!

— Зачем?

— Затем, что ты нас, на хер, угробишь, вот зачем.