Жан-Кристоф Руфин - Глобалия

Анрик весь дрожал от возбуждения. У него было такое чувство, что он вот-вот принесет своему главному редактору сенсационную новость. Но стукачество он ненавидел и совсем не хотел навлекать неприятности на несчастного свидетеля. Он быстро огляделся. Посреди улицы висело рекламное световое табло, на котором мелькали заснеженные склоны, морские пляжи и кофейные зерна. Анрик, как и все, знал, что такие экраны часто выполняли двойную функцию и были снабжены скрытыми камерами и подслушивающими устройствами. Схватив беглеца за воротник, он потащил его вдоль стены. Они завернули за угол и оказались в глухом переулке, откуда табло было не видно.

Прищурившись, Анрик смотрел на мужчину, все еще держа его за горло. Времени на то, чтобы взять интервью по всем правилам, у него не было, к тому же, если беглец так боялся, что его выдадут властям, он мало что рассказал бы журналисту. Оставалось предложить сделку. Анрик отпустил своего пленника и сделал шаг назад.

— Я не спасатель, — быстро произнес он. — Я журналист. Скажите, что вы знаете, и мы расстанемся по-хорошему.

Эту фразу он слышал в каком-то детективе и теперь дословно воспроизвел ее тем же несколько театральным тоном.

— Я почти ничего не знаю, — сказал мужчина.

«Почти ничего» — это было уже кое-что. Анрик понял, что надо настаивать дальше, и он скоро добьется своего. Молодой человек еще сильнее вцепился в незнакомца.

— Почему вы хотели сбежать?

— Потому что мне нечего было делать в торговом центре, когда взорвалась эта чертова бомба.

— А что вы там делали?

— Я был с женщиной.

Анрик оторопел. Такого ответа он не ожидал. Он всегда очень стеснялся разговоров на подобные темы. Если бы не полутьма в переулке, незнакомец заметил бы, как молодой человек покраснел.

— И куда же делась эта женщина? — спросил он, стараясь говорить как можно увереннее.

— Мы только что расстались, когда все взлетело на воздух.

— Где она? — нервно повторил Анрик.

— Говорю вам, я не знаю. Может быть, уже дома. Она была на машине.

— А вы?

— Пешком. Я приезжаю на общественном транспорте. Возьми я машину, жена бы заподозрила неладное. Она думает, я вожусь в саду.

Словно желая подтвердить эти слова, он вытянул вперед руки, все в мозолях и с землей под ногтями.

— У нас небольшой участок на крытом берегу реки. Я там выращиваю помидоры и лук-порей под инфракрасными лампами.

Анрик прервал его. Он прекрасно знал, что люди обожают поговорить о своих увлечениях, а садоводство его сейчас интересовало меньше всего. Он был разочарован, и от этого разозлился еще больше.

— Так что вы видели? — закричал Анрик вне себя.

— Ничего, — ответил мужчина с самым невинным видом. Но именно это его и выдало.

Анрик всегда каким-то шестым чувством мог отличить, когда с ним ведут нечистую игру.

— Вы лжете! — заорал он в лицо незнакомцу, снова ухватив его за грудки.

В это время по соседней улице с огромной скоростью проехала машина Социальной безопасности.

— Я не собирался этого делать, но, если будете делать из меня дурака, я их позову.

Не отпуская своего пленника, Анрик сделал вид, что хочет выйти из переулка.

— А если я все расскажу, вы меня правда отпустите?

— Клянусь.

Еще один шаг, и они оказались бы на сверкающей огнями улице.

— Я видел тех двоих, которые припарковали машину, — прошептал незнакомец, боязливо оглядываясь по сторонам.

— Машину с взрывчаткой?

— Ну да.

— Как они выглядели?

Казалось, мужчина заколебался.

— Понимаете, я не хочу неприятностей!

— Выкладывайте.

Время шло, и Анрику это было на руку. Незнакомец прекрасно понимал: чтобы поскорее вырваться, придется что-то рассказать, и немедленно.

— В моем мобильном должна быть их фотография, — наконец выдавил он из себя.

— Их фотография! — вскричал Анрик. — Вы что, фотографировали? !

Незнакомец выглядел смущенным.

— Это для моей подруги... Мы встречаемся у нее в машине. Там затемненные стекла, так что никому не видно, что происходит внутри. Понимаете, моя подруга любит, когда кругом полно народу Она всегда просит, чтобы я фотографировал, пока она... вы понимаете...

Анрика это не особенно удивило. Продолжительность жизни в Глобалии так возросла, что все большему числу людей требовалась дополнительная стимуляция. Секс на людях с использованием разных новых приспособлений, позволявших оставаться незамеченными, давно стал классикой жанра, об этом часто писали в популярных медицинских журналах. Правда, Анрик был настолько молод и застенчив, что все равно чувствовал себя несколько неловко.

— Что вы собираетесь делать с фотографиями? — спросил он, изо всех сил сдерживая волнение.

— Уничтожу.

— Я готов их купить.

— Берите так, если хотите. Только отпустите меня.

Стараясь не дрожать от возбуждения, Анрик достал свой мобильный, подключил к аппарату незнакомца и нажал на кнопку, которая отвечала за передачу данных. Через секунду снимки были скопированы в память. Получив назад свой телефон, мужчина тут же уничтожил все графические файлы.

— Теперь вы свидетель, — сказал он с видимым облегчением, — что у меня ничего нет.

Теперь уже Анрику хотелось поскорее распрощаться с незнакомцем, который все-таки настоял на том, чтобы напоследок пожать ему руку. А потом каждый ринулся в ночь.

ПРОШЕЛ НЕ ОДИН ЧАС, прежде чем Байкалу стало ясно, что его ожидает, по крайней мере в ближайшее время. Вертолет, на котором его вывезли из антизоны, долго летел в ночи и приземлился на одной из баз Министерства социальной безопасности. Через три часа арестованного с завязанными глазами посадили на маленький самолет с очень шумным двигателем, судя по всему старой, малоскоростной модели. Единственное, что можно было сказать наверняка, так это то, что к утру он находился уже очень далеко от Сиэтла. После обычных формальностей, благодаря генетической идентификации сводившихся к минимуму, его препроводили в камеру, где стояла всего одна койка, и там заперли одного. Сомнений быть не могло, он оказался в одном из многочисленных центров социальной адаптации, которые их обитатели из-за свойственных им отклонений продолжали неблагодарно именовать тюрьмами. В слуховое окошко не удалось разглядеть ничего, кроме голубого неба без единого облачка. Отсюда следовал только один вывод: этот район был климатизирован, как Сиэтл и остальные безопасные зоны, и здесь тоже вовсю работали пушки для разгона облаков.

Тюремная жизнь была Байкалу не в новинку, и он ее не боялся. На этот раз речь шла об одном из современных комплексов, которые во множестве строились в последние годы, так как потребность в них постоянно росла. Здания состояли из ячеек, собранных в корпуса по новейшей технологии, которую сначала использовали для расселения рабочих на стройках, а потом стали применять и в строительстве недорогих гостиниц. Каждая ячейка была полностью независима от других, при составлении меню учитывались пожелания постояльцев. Проживавшие здесь граждане не обязаны были покидать центр после того, как отбудут срок наказания, и могли в любой момент вернуться, воспользовавшись льготным тарифом. Чтобы туда попасть, не было никакой нужды становиться преступником. Жилье в безопасных зонах стоило дорого, а потому всегда находилось много желающих поселиться в одном из таких центров. Министерство социальной адаптации, которое ведало этими учреждениями, надеялось, что благодаря совместному проживанию двух контингентов — добровольцев и осужденных — эти последние будут меньше страдать от изоляции. Было принципиально важно, чтобы эти люди осознали, что в свободном обществе ничто, даже такой антиобщественный поступок, как преступление, не способно поставить гражданина вне общества.