Джеймс Скадамор - Клиника «Амнезия»

— Допустим. А теперь послушай. — Рей зашел в домик и сел на кровать рядом с Фабианом. Длинные патлы, словно шторы, с обеих сторон занавешивали ему лицо. — Твое слово против ее. Но не бойся. Я знаю, она фантазерка. И все равно я бы советовал тебе до конца вашего здесь пребывания держаться от нее подальше. Договорились?

— Но я ни в чем не виноват!

— Верю.

— Я просто… — робко начал Фабиан.

— Прошу тебя — делай так, как я сказал, и я не стану на тебя злиться, — перебил его Рей. — Я помню, завтра вы все равно уезжаете. Так что давай забудем про все и хорошо проведем последний день. Только не подходи к моей дочери. Боже! Как же я ненавижу ссоры. Давай оставим эту тему и все забудем, хорошо? Мне еще надо мебель чинить.

— Все забыто, — ободряюще заверил я Рея, закрывая за ним дверь.

Я наблюдал в окно, как он вприпрыжку направился обратно к бару.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросил я, поворачиваясь к Фабиану.

Тот, всхлипывая, скулил, как раненое животное.

— Там было темно, и я не различал дорогу, — еле слышно прошептал он.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Мы взяли фонарики, но так и не нашли тропы, которая ведет через скалу. Мы прошли довольно далеко. Даже потревожили кучу летучих мышей. Они кружились над нашими головами, как в фильмах ужасов. Мы зашли так далеко, что уже почти не видели дневного света за нашими спинами. Ход вел дальше, но становился все уже и уже, стены все плотнее смыкались вокруг нас. Сол стало страшно. Она сказала, что хочет вернуться домой.

— Что ты сделал?

— Меня это взбесило, — с раскаянием произнес он, глотая слезы. — Я так разозлился при мысли, что, возможно, дальше прохода нет, что, кажется, сорвался на нее. Там было темно. Но я не собирался причинять ей боль, клянусь. Это было ужасно. Честное слово, Анти, я не лгу. Я должен увидеть ее и извиниться. Я ей все объясню. Тогда завтра мы можем снова пойти туда. Возьмем фонарики получше. Ну, или что там еще надо.

Он выпрямил ноги и попытался подняться. Я не часто совершаю поступки, которые удивляют меня самого. На мою трусость можно положиться в любой ситуации. Но то, что я сделал в следующее мгновение, удивило нас обоих. Как только он поднялся на ноги, я толкнул его в грудь и он полетел обратно на кровать.

— Думаю, будет лучше, если ты останешься здесь, пока не протрезвеешь, — произнес я с несвойственной мне решительностью. — И вообще пора оставить всю эту чушь по поводу пещеры и этого дурацкого купола.

Я вышел из домика, пока не успел окончательно рассвирепеть.

По пути к бару я услышал, что из душевой кабинки доносится голос Кристины. Дверь была открыта, и, проходя мимо, я увидел, как она накладывает повязку на ногу дочери. Должно быть, Кристина привела сюда Сол, чтобы отмыть грязь с царапины, прежде чем наложить повязку. И хотя девочка героически стояла под струей холодной воды, по всхлипам нетрудно было догадаться, что она совсем недавно плакала.

Я просунул голову в дверь. В кабинке стоял запах антисептика.

— Все в порядке? — спросил я.

— Да. Ничего страшного, — успокоила меня Кристина. — Солита упала и ударилась, но все будет хорошо, правда? — Она ободряюще потрепала девочку по щеке.

Сол согласно кивнула, но как только мать взялась накладывать бинт, поморщилась от боли.

— Это моя храбрая девочка! — сказала Кристина.

— Фабиан очень расстроен. Он хочет извиниться. Честное слово, он не собирался тебя обижать, — сообщил я.

— Конечно, — примирительно ответила Кристина, продолжая колдовать над ногой дочери. — Мы знаем, все вышло случайно.

— Нет! Неправда! — неожиданно прокричала Сол, отталкивая руку матери. — Никакая это не случайность! Я не дура. Я же говорила вам. Он толкнул меня! Он специально это сделал!

— Успокойся, крошка. Пожалуйста. Нельзя говорить такие вещи, если их невозможно доказать. Потерпи еще немного. Не дергайся, пока я не закончу бинтовать тебе ногу. А потом мы пойдем и сделаем тебе банановый коктейль. Хорошо?

Задобренная обещанием коктейля, Сол послушно кивнула. Но я видел, что малышку буквально трясет от нанесенной обиды.

— С ней все будет хорошо. Она отойдет, — обернувшись, сказала мне Кристина. — Уверена, это было недоразумение. Честно. Скажи Фабиану, пусть не переживает.

Но в ее голосе было меньше тепла, чем обычно.

Когда я вернулся в бар, то увидел там Салли Лайтфут, которая расплачивалась с Реем. Она вытащила из ботинка комок банкнот и теперь, по ходу пересчитывая их, аккуратно расправляла на столе. Тем временем Рей зачитывал счет:

— Так. Это две ночи, полное питание и жилье, да еще сколько там пива ты выпила? Это все? Ладно. Тогда 15 тысяч сукре. Ах да. Ты рассказала прекрасную историю. Пусть будет 12 тысяч.

У меня сердце разрывалось при мысли, что Салли сейчас уедет. Я попытался придумать что-нибудь такое, что могло бы ее остановить, под любым предлогом. Но на ум так ничего и не пришло, поэтому я стоял и тупо смотрел, как у меня на глазах умирает лелеемое в моем воображении невозможное будущее.

Очевидно, комок банкнот, только что извлеченный из ботинка Салли и столь внушительный на вид, быстро иссяк, оказавшись пустяковой суммой, которой не хватало, чтобы расплатиться. Ветер колыхал несколько лежащих на столе мятых бумажек.

— Остальные деньги в машине, — виновато объяснила Салли. — Для сохранности. Подождите. Я сейчас.

Мы с Реем сидели, глядя из-под навеса из пальмовых листьев на наступающий прилив. Над горизонтом пролетели два пеликана.

— Рей, мне хотелось бы извиниться… — начал я.

— Оставь. Считай, что это дело прошлое. Просто проследи за тем, чтобы твой чокнутый приятель держался от моей дочери подальше. Да я и сам виноват — глупо было отпускать девчонку на целый день с незнакомцем. Уверен, что… подожди-ка!.. — Он прищурился и посмотрел в северном направлении. — Что это он вытворяет теперь?

Фабиану удалось втихаря улизнуть из домика. Он обогнул его и выбежал на пляж. Он стоял лицом к морю, раскинув руки, на торчащих из воды скалах северного мыса, напоминая Иисуса Христа. Причем он явно хотел, чтобы его заметили. И вдруг, как будто мы с Реем, сами того не желая, выстрелили из стартового пистолета, начал карабкаться дальше по валунам у основания скалы, двигаясь в направлении пещеры. Расстегнутая рубашка крыльями развевалась у него за спиной.

— Да он псих, если собрался пройти по этим валунам во время прилива, — с тревогой в голосе произнес Рей. — Готов спорить, на этот раз он убьет себя.

— Я пойду за ним, — решительно сказал я, вставая на ноги.

— Не надо. В любом случае уже поздно! Тебя тоже смоет волной. Я возьму лодку, и мы сможем подобрать… его. Сука! Гребаная сука!

Стоящий на улице «шевроле» взревел и тронулся с места. Под шорох гравия Салли Лайтфут и ее китовый скелет на полной скорости понеслись к шоссе.