Сергей Пожарский - Грязные сказки

— Как такое могло получиться?! Неужели ты не предохранялась?! Как же эти твои пилюли?! — обвиняя, кричал он, опомнившись от шокирующей новости.

— Никакие контрацептивы не дают стопроцентной гарантии! — кричала она ему в ответ.

Взволнованный, он отошел от окна и, пытаясь контролировать свой гнев, сел на диван. Не зная как поступить дальше, Антон начал перебирать все возможные варианты в голове. Приходили разные мысли. Он пытался представить, что будет дальше, если оставить ребенка. Стать отцом означало принять на себя огромную ответственность. До тридцати он не планировал обзаводиться семьей. Сейчас для него это было словно подписать себе добровольно пожизненный приговор.

— Послушай. Мы не можем оставить этого ребенка, — уже более спокойно, сбавляя тон, продолжил уговаривать он.

— Почему?! Как ты можешь такое говорить! — теперь она была готова взорваться от злости. Жанна всегда хотела детей. Мальчика и двух девочек. Только потом, как она говорила, после того как сделает карьеру и чего-то добьется в жизни. Жанна совсем недавно окончила медицинскую академию и уже проходила интернатуру в диагностическом центре. Этот ребенок мог порушить все ее планы. На самом деле, с тех пор как она узнала о беременности, мысль об аборте приходила ей не раз. Как медик она понимала, что риск минимален, но что-то внутри останавливало ее.

— Пойми. Не можем, — повторил медленно он, — сейчас лучше сделать аборт.

— Это наш с тобой ребенок, — смотря ему в глаза, Жанна готова была снова расплакаться, — неужели ты не хочешь детей?

— Жанна, прошу. Ты же сама все понимаешь, — опустив взгляд, Антон произнес про себя, — Господи, почему так получилось?

— Ну почему ты так сразу решил отказаться от нашего дитя?! — смахнув рукой слезы со щеки, Жанна, боясь еще больше расплакаться, встала и, повернувшись к нему спиной, всхлипывая добавила. — Ты даже на мгновение не задумался. Не пожалел нашего сына или дочку!

— Жанночка. Милая. Зачем ты так говоришь?! — ему хотелось подойти к ней, обнять и прижать к себе, но от волнения он не смог и шевельнуться. Он боялся, что она его оттолкнет.

— Что я говорю?! Что?! — она снова вытерла со щеки капли потекшей туши, — я тебе сказала, что я беременна, а ты… ты..

— Да, для меня эта новость была шокирующей, — перебил ее он, — но нельзя давать волю чувствам. Нужно трезво мыслить! В конце концов, мы не планировали еще заводить семью.

— Ты понимаешь, что ты предлагаешь убить нашего ребенка, — она сказала это с неким презрением и отвращением, чтобы хоть как то затронуть его. Заставить почувствовать его виноватым.

— Перестать говорить чушь! — закричал он. — Это еще не ребенок!

— Ребенок! — наконец повернулась она к нему. — Я чувствую его! Он внутри меня!

— Хватить себе внушать всякую ерунду, — встав с дивана, Антон подошел к небольшому стеклянному журнальному столику на котором стояли закрытая бутылка виски и пыльный стакан. Он небрежно протер его своей расстегнутой рубашкой, открыл бутылку, швырнув куда-то в угол пробку, и налил себе выпить. Сделав глоток, он посмотрел на камин. Дрова уже почти догорели. Подбросив пару поленьев, он налил себе еще. Из камина раздался треск. Прихватив бутылку, Антон вернулся обратно к Жанне. Она сидела на кресле и, задумавшись, вслушивалась в шум дождя. Падающие капли громко разбивались об пластиковую черепицу крыши. Он молча сел на диван и посмотрел на часы. Было уже почти без четверти двенадцать. Завтра утром должны были приехать его родители. Отец Антона был заядлым охотником, и они планировали провести вместе выходные. Поохотиться на уток на небольшом пруду, что находился совсем не далеко от леса. С очередным глотком, он представил, как они бы с отцом рано утром отправились за дичью, которую потом мама с Жанной приготовили бы на вкусный ужин. Семейная идиллия. Но — внезапная новость. Простая фраза «Послушай милый. Я должна тебе кое-что сказать… Я беременна», изменила всю его дальнейшую судьбу.

— Я оставлю этого ребенка. Я не могу убить живое существо, — нарушив тишину, вдруг спокойно сказала она.

— Пойми! Это еще не ребенок! — ответил он, осушив до дна стакан. Стоявшая на столе возле дивана свеча уже угасала. Огонек становился все слабее и слабее.

— Не говори так.

— Почему? Ты же как медик должна это хорошо понимать! — Антон налил себе еще. Поболтав бутылку, он приподнял ее и понял, что уже выпил почти половину.

— Я говорю это как мать. Он внутри меня. Маленький человечек. А ты хочешь лишить его права на жизнь.

— Это плод! — грубо сказал он. — Он не играет в игрушки, не читает книжки, не пинает мяч. Пока это маленькая бесформенная козявка внутри живота!

— Ты бесчувственно животное! — вскочила она с кресла и подошла к подоконнику, снова отвернувшись от него.

— Да-да. Это в тебе гормоны говорят, — его язык уже заплетался от выпитого алкоголя. Трезво мыслить он больше не мог.

— Уже после месяца в утробе формируется ребенок! У него уже есть маленькие ручки и ножки! Это я тебе как врач говорю! Он живое существо, которое надеется на меня! Когда зарождается жизнь, мать должна оберегать свое будущее чадо! — задыхаясь и проглатывая слова от волнения, Жанна закрыла ладошками лицо.

— Да пойми ты. Не можем мы сейчас себе позволить ребенка! У нас просто нет средств и времени на его содержание, — он попытался встать, но за что-то запнулся и повалился обратно на диван. От этого он уронил свой стакан, который звонко упал на пол и укатился в темноту.

— Я не понимаю, как тебя могут волновать такие вещи, когда речь идет о нашем будущем ребенке!

— Послушай, я же не говорю, что я совсем против детей. Просто не сейчас. Может быть потом, — нащупав рядом с собой бутылку, Антон отхлебнул прямо с горла.

— Ты не мужчина! Ты просто боишься ответственности! — почти на ощупь она вернулась и села обратно на кресло. Практически все свечи уже догорели. Лишь отдаленно светил огонь из камина. Они уже совсем не видели друг друга, были заметны только темные очертания.

— Заткнись! — закричал он. — Сама хоть понимаешь, что говоришь! Дура!

— Что?! Правда задела?! — в ответ закричала она.

— Молчи!

— Ты думаешь не о нашей семье! Ни обо мне, ни о ребенке! Ты думаешь, прежде всего о себе! Боишься ограничить свою личную свободу!

— Хватит!

— Я так и знала, что ты такая сволочь! Поэтому и не говорила так долго! Хотя в глубине души надеялась, что ошибалась насчет тебя, что ты обрадуешься! Обнимешь меня и поцелуешь со словами радости! — полная решимости, она выплескивала на него всю накопившуюся душевную боль, что он ей причинил. — А тебе плевать на нас! Ты сразу же начал на меня кричать и требовать, чтобы я убила нашего ребенка!