Сергей Пожарский - Грязные сказки

— Какие же мы с тобой везучие, — с особым цинизмом сказал он и достал из заднего кармана своего трико патрон. Подняв его, он повертел на свету, словно внимательно изучая выграненные буквы и цифры на цоколе. — Пора переходить в следующий тур…

— Давно пора, — шмыгнув носом, согласилась жена. — Мне это все уже осточертело. Двое суток уже не спала.

Он взял в руки револьвер и зарядил второй патрон, пропустив две ячейки от первого. Закрыв барабан, он раскрутил его и передал оружие нетерпеливой жене. В этот раз она направила ствол на супруга, целясь чуть ниже виска.

— Смотри целься аккуратно, как я тебе показывал, чтобы было похоже на самоубийство, — показывая, он постучал указательным пальцем по виску, — вот сюда целься. Если чего, не забудь вложить пистолет в мою руку…

— Да знаю я, — револьвер еле заметно трясся. Руки ее дрожали, то ли от усталости, то ли от страха. — Мой вопрос… Почему ты не хотел от меня ребенка?

— Кто тебе такое сказал? — улыбнувшись, он посмотрел вверх и погладил себя по подбородку. Двухдневная щетина остро кололась.

— Ты! Ты всегда твердил, что пока не готов…

— Не готов, — перебил он. — Вернее, ты не готова…

— Что ты этим хочешь сказать? — нахмурив брови, с презрением грубо спросила она.

— Из тебя бы вышла плохая мать, — он смахнул со щеки выпавшую ресницу. — Это мое такое мнение.

От злости она прикусила губу и, прищурившись, навела пистолет, как показывал муж. Не дрогнув, жена нажала на курок. Барабан провернулся, раздался щелчок. Он вздохнул с облегчением. Огорчившись, она швырнула ему револьвер и, озлобленно посмотрев, сказала:

— Твой ход…

Улыбнувшись, он взял оружие в руки, чувствуя тепло нагретой рукоятки. О чем-то задумавшись, он встал и подошел к холодильнику.

— Есть хочу. Надеюсь, ты не против? — открыв дверцу холодильника, он внимательно осмотрел полупустые полки. Промолчав, супруга покачала головой. — А почему у нас нет ничего вкусного?

— Потому что ты скряга и всегда ворчишь, если я покупаю что-нибудь лишнее…

— Я скряга?! — возмутился муж. — Да, я не понимаю все эти ненужные спонтанные покупки. Да будет тебе известно, что человеку нужно всего ничего для комфортной жизни, а все остальное нам навязывают маркетологи.

— Твоя скупость меня просто убивает…

— Что такого, если я экономлю семейный бюджет? — взяв на полке стоящий открытый пакет молока, он сделал глоток.

— Оказалось, экономишь, чтобы потом потратить на проституток, — злобно на него посмотрев, — а не на меня.

— Опять одно да потому, — поставив обратно пакет, он вытер губы внутренней стороной ладони и закрыл дверцу холодильника.

— Сейчас ты скажешь, что это во всем я виновата…

— Конечно, — задержав дыхание, он вытянул руку с револьвером и прицелился. Бах! Громкий выстрел, легкая отдача, еле заметный дымок из ствола. Пуля вошла чуть выше уха. Когда-то любимую жену откинуло в угол, как плюшевую игрушку. По стенке стекает бордово-черная жижа. Последние импульсы мозга, нога судорожно дергается, стуча по полу. Неосязаемая душа покидает потерянную для нее оболочку. С широко открытыми глазами застреленная лежит в растекающейся луже крови.

— Ну что же ты?! — вернула она мужа из своих фантазий в реальность. — Стреляй наконец!

Потряся головой, будто пытаясь прогнать поглотивший его морок, он с облегчением нажал на курок. Опять лишь звонкий щелчок без выстрела. Мысленно благодаря бога, жена протянула руку.

— Давай. Мой черед.

— Прошу, — он сел на стул и положил револьвер. Ему хотелось спать, от чего он широко зевнул, прикрыв кулаком рот. Взяв револьвер, жена раскрутила барабан и, встав, подошла к окну. Стоя к нему спиной, она дрожащим голосом спросила:

— Может, все-таки попробуем… начать все сначала?

— Зная всю подноготную? Думаешь, ты сможешь меня простить? — скептически спросил он и еще раз широко зевнул.

— Смогу, — неуверенно ответила она. — Смогу, если и ты меня сможешь простить…

— А вот в этом я не уверен…

— В чем? — повернувшись, она посмотрела на мужа. Он сидел и, подняв голову, всматривался в горящую лампочку. Белый люминесцентный свет словно завораживал его, заставляя ни о чем не думать.

— Что я смогу простить…

— Сможешь! Ты обязан!

— Э, вон оно как, — наклонив голову на бок, он зажмурился. Белые пятна плавали перед его глазами. — Я никому ничего не обязан.

— Какой же ты все-таки эгоист! — разозлилась она, сжав рукоять.

— Какой есть.

Ни на секунду не задумываясь, не целясь, жена выстрелила в него. Бах! Руку с револьвером от отдачи дернуло в сторону. Она увидела, что пуля вошла ему прямо в горло. С хрипами он повалился на пол, и, пытаясь зажать кровоточащую рану, панически смотрел на жену. Она медленно подошла к супругу и увидела, как он, корчась и кашляя собственной кровью, пытается что-то сказать.

— Вторая пуля для тебя, — кое-как прошептал он и улыбнулся, обнажив кровавые зубы.

— Ага… щас, — она перешагнула, и муж оказался у нее между ног. Крепко взяв в обе руки револьвер, точно метя между глаз, она прощелкала пару раз в холостую и затем всадила последнюю контрольную пулю ему в голову.

— Я говорю, какой есть… — громко повторил он, — Ты вообще где летаешь?

Супруг по-прежнему сидел целый и невредимый, издевательски махая рукой.

— Я тут. Ау!

Промолчав, она села на стул.

— Помнишь, что ты написала в предсмертной записке? — заулыбался он. — Что просишь никого не винить в своей смерти и что всегда горячо любила своего мужа.

— Это ты мне сам так продиктовал, — огрызнулась она. — По-крайней мере лучше, чем ты себе написал: «Прошу в смерти никого не винить. Все нажитое при жизни имущество передаю вдове».

— Если бы я добавил что-нибудь про любовь, — он задумался, подбирая слова, — то, пожалуй, было бы чересчур неправдоподобно.

— Конечно… все знали, что ты меня не любишь. Ты всегда на меня жаловался приятелям…

— Не жаловался, а снимал тяжесть с души.

— Очередным стаканом в баре, — закончила она.

— Ну я хоть не спал с твоей лучшей подругой, — он стукнул ладонью по столу. — И на встречи выпускников не ходил. Всем этим ты разрушила в моем искреннем сердце былую любовь к тебе…

— Какие чудесные шаблонные слова, — засмеялась она, вертя в руках револьвер. — В каком фильме услышал?

— В книге прочитал, — улыбнулся он.

— И когда же ты в последний раз книжку-то читал? Я уже и не помню, — весь накал их семейной дуэли совсем сошел на нет. Теперь они скорее с неким оттенком юмора воспринимали происходящее безумие.

— Я на работе читаю, — проворчал он. — Уже почти всего Гамсуна прочитал.

— Не знаю такого, — она неожиданно подняла револьвер и, показательно прицеливаясь, зажмурив глаз, нажала на курок. Выстрела не последовало. Муж лишь удивленно посмотрел на нее.