Сэмуэль Шэм - Божий Дом

Я видел.

— Удар ею по локтю — наиболее надежный и защищенный от провала удар, к сведению тех, кто пишет телевизионные триллеры, — сказал Квик. — Удар по локтю при понимании детского бессознательного практически не отягощен чувством вины.

— Он должен благодарить Коэна, — продолжал Гилхэйни, — за обучение технике свободных ассоциаций.

— Коэн и этот гений еврейской расы — Фрейд. И мы надеемся на тебя, Рой, так как, подобно прекрасному скакуну, ты пока идешь безупречно.

— Человек, который выглядит прекрасно на бумаге, — продолжал Гилхейни, — гуманист и атлет. Завещание Родса в 1903, насколько я помню, гласило: «Выбирать лучшего для улучшения мира». [142] Сесил Джон Родс — английский колониальный деятель и финансист, завещавший все свое состояние на стипендии для поступления в Оксфорд, студентам из английских колоний.

Нас перебил вопль из Взрывоопасной Комнаты:

— УХАДИ УХАДИ УХАДИ.

Мое хорошее настроение пропало. Комната 116 с гомерессой. Даже заниматься минимальным ЛАТАНИЕМ перед СПИХОМ наверх, в отделение, казалось пыткой.

— Не предполагай, — сказал Гилхейни, — один вор был убит; не отчаивайся, один вор был спасен.

— Августин, конечно же, — добавил Квик.

— Где вы всему этому научились, — выпалил я, не задумавшись, а потом покраснел, при мысли, что намекнул, что они были просто тупыми копами-ирландцами.

— Нашим источником был потрясающий миниатюрный еврей-революционер. Гениальный, как Герцль, — ответил Гилхейни, игнорируя мою грубость.

— Его имя огнем выжжено в наших сердцах и в комнате 116, названной в его честь.

— Взрывоопасная Комната Даблера? — догадался я.

— Абсолютный интерн. Даблер знал основы и все мелкие трюки, делавшие его поистине волшебником медицины. Безо всяких сомнений, Даблер был лучшим в Божьем Доме за последние двадцать лет.

— Что ж, я бы хотел узнать о нем побольше, но сейчас я должен заняться этой гомерессой, — сказал я, поднимая свой саквояж, хотя мне очень хотелось остаться послушать о гениальном и эксцентричном Даблере.

— Не нужно, старик, — сказал Гилхейни, взяв меня под руку, — не нужно. Мы все ее знаем. Ина Губер, архетип, и мы уже ПОДЛАТАЛИ все, что могли. Она сейчас с твоим приятелем — Чаком.

— Вы что, ее лечили? — спросил я обалдело.

— Она уже перешла грань излечения. Все что ей нужно — новая койка в богадельне взамен проданной. Тебе не нужно ее осматривать, так как она уже буквально отправилась в отделение.

Они были правы. Чак вышел из комнаты 116, поставил саквояж на стол и сказал:

— Здорово, Рой, как у тебя дела? Отличная пациентка, а?

— У меня все неплохо. Как там дела у Ины?

— Все путем. Она думала, что я Джексон, черный терн, закончивший в том году. Но не только, она видела Лероя в амбулатории и думает, что я еще и он.

— Лерой — это еще один чернокожий терн? — спросил Квик.

— Без дураков. Мы все ее лечили, и она нас всех перепутала. Но это нормально, старик. Я еще не встречал гомера, способного отличить одного черного от другого. Такие дела. И будь СТЕНОЙ.

— Пока не начался аншлаг, — начал Гилхейни, — позволь мне рассказать еще одну историю о Взрывоопасном Интерне Даблере. Завязав крепкие узы дружбы с нами, в благодарность за перенос энциклопедического объема информации из его головы в наши, Квик и я предложили Даблеру короткий курс обучения порнографической части нашей работы. Он обрадовался грядущему сексуальному приключению, и однажды ночью мы забрали его с собой и предоставили ему возможность проделать любую из арсенала грязных штучек с «женщиной ночи». Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?

— Великий Гилхейни был за рулем, а я был рядом на переднем сиденье, — продолжил Квик, — а Даблер сидел сзади, там, где обычно находятся арестанты. Мы остановились и подобрали нашу знакомую, Лулу, которая была полна любви к дешевому сексу и доступным удовольствиям.

— Мы проинструктировали Даблера, что он может делать с Лулу все, что взбредет ему в голову и пообещали не использовать зеркальце заднего вида. Мы выключили рацию и начали бесцельно ездить по улицам, жмурясь, ослепленные встречными фарами.

— Даблер и Лулу разгорячились, — подхватил Квик, — его рука схватила грудь, ответившую на манер вымпела. После некоторого колебания, Нью-Джерсийский Сапер набрался храбрости и скользнул горячей ладонью под юбку. Вверх, вверх по бедру двигалась его рука, а мы подсматривали в зеркальце заднего вида.

— Внезапно он наткнулся на что-то твердое, — опять вступил Гилхейни, — твердое и длинное, формой напоминавшее эрегированный половой орган особи с хромосомным набором ХY.

— Раздался взрыв проклятий. Мы остановили машину, Даблер выскочил в одну сторону, Лулу в другую. Прошли дни, прежде чем мы смогли обуздать естественную человеческую реакцию — смех.

— Даблер простил нас. Но нескоро.

— И то, только после того, как мы намекнули, что мы его чему-то научили, ведь, в некоторым смысле, мы тоже можем считаться ходячими энциклопедиями.

— Ведь что такое обучение, как не обмен идеями? — весело вопросил рыжий. — А теперь нам надо идти. За твое чуткое ухо и в благодарность за перспективу получения от тебя знаний, мы, на время твоей восьмичасовой смены, обещаем отвозить всех алкоголиков, огнестрелы, травмы, ДТП, злобных проституток подальше от Божьего Дома, на другой конец города в Лучшую Больницу Человечества, ЛБЧ. Твоя ночь пройдет легко. Спокойной ночи.

— Почему вы проводите время у нас, а не в ЛБЧ? И почему вы настолько добры ко мне?

— Лучшая Больница Человечества — не самое дружелюбное местечко. Оно заполнено людьми высоких достижений, без важного для человека качества, чувства юмора. Например, они бы принудительно госпитализировали Безумного Эйба в психиатрическую лечебницу. Как еврей, ты должен знать, что ЛБЧ заполнен серьезными, чересчур хорошо образованными гоями. Будучи полицейскими и католиками, мы знаем, что ЛБЧ также заполнена серьезными и чересчур хорошо образованными протестантами. Случайный терн-еврей в таком заведении — надругательство над корнями. Например, мы в курсе, что и Даблер и ты не были зачислены туда интернами, несмотря на ваши более чем убедительные резюме, именно по причине вашего отношения.

— Откуда вы все это про меня знаете? — крикнул я вслед исчезающим за автоматическими дверями спинам, размышляя о том, что только компьютер, выбравший мою интернатуру, знал, что я поставил ЛБЧ впереди Божьего Дома, но был ими отвергнут. Компьютер, который славился своей секретностью. [143] Система распределения интернов идет через систему мэтча (match). Будущие интерны вносят список программ, а программы — список интернов, после чего компьютер сопоставляет списки и выбирает для каждого место. — Как получилось, что вы во всем настолько уверены?