Игорь Андреев - Что там впереди, за поворотом?

Вы скажете: «Спустимся с Олимпа на землю. Допустим, ты предупреждаешь нас об опасности, но на это нужно иметь право».

Поверьте, я имею его.

Я никогда не блуждал в тумане, не упирался в тупики, этого и не будет. Всё очень просто. Я объясню. Но... простите – звонят в мою дверь.

МАРТА УДИВЛЯЕТСЯ

Открываю дверь, входит Марта. Сразу с дежурства – ко мне? Странно. Дальше – хуже. Внимательно рассмотрела всех кинозвёзд, коснулась пальцем корешков книг в шкафу, открыла окно, постояла у картины, на которой Димка изобразил несколько переплетающихся разноцветных зигзагов. Марта проводила экскурсию молча и не спеша. Я ждал отзывов и пожеланий. Наконец Марта опустилась на диван, красиво положила ногу на ногу, закурила длинную сигарету и уставилась глазами в мой лоб.

Димка говорит: «Лицо вашей Марты как бриллиант – ослепительный блеск и никакого выражения».

Димке видней. Он художник. А для меня она просто жена моего брата, к тому же врач. Лет с двадцати я невзлюбил женщин-врачей и актрис. Первых за то, что они знали то, о чем мне не хотелось бы, чтобы знали женщины. Вторых за искусство перевоплощения, а по мне – враньё. По-видимому, эти женщины чувствовали, что я их потенциальный враг, и не пересекали мою дорогу. Её пересекла Марта, пересекла великой китайской стеной.

Марте тридцать пять лет. Она уверена, что это обстоятельство даёт ей право вести среди меня воспитательную работу. Я не упираюсь. Пусть забавляется, пока своих детей нет.

Марта блондинка и всегда делает пышные причёски. На фоне золотистого, словно светящегося облака её смуглое лицо видится ярче, «шедеврально!», как говорит Димка.

Наконец наши взгляды встречаются.

Белые начинают и дают мат в три хода, и Марта делает первый ход:

– Ты извини меня за неожиданный визит. Очень вдруг захотелось ещё раз взглянуть, как ты живёшь, вернее, в чём ты живёшь.

– Ну и как?

– Да так: красиво, умно и пусто. Но ты, я вижу, очень доволен своей модерной бочкой Диогена. И это очень даже странно, потому что мужикам в твоём возрасте обычно чертовски надоедает подобная стоянка, и они...

– Женятся? Но, дорогая Марта, Колумб открыл Америку в 1492 году, и ты немного опоздала....

– Открыл-то открыл, а Колумбией Америку не назвали. Улавливаешь? И потому я открою тебе тайну, как женятся мужчины в твоём возрасте... Тридцать лет – это прекрасная пора, вершина, самый расцвет жизни. Но у вершины есть одно неудобное свойство – еле поместятся две ноги, а на одной долго не устоишь, вот-вот сорвёшься, и где уж тут высматривать женщину своей мечты, к тому же на это нужно время и особый лирический настрой души. А где оно, лишнее время? Да и лирические струны уже давно поржавели... И тогда мужчина идёт на первую встречную улыбку. Что делать? Статистика пока ещё заставляет нас улыбаться вам чаще, чем это нужно нам самим. Месяц. Другой. И вот за полтора рубля мужчина приобретает любовницу, повара, экономку, стиральную машину, полотёра и няньку. Право на новое имущество закрепляется печатью в документе и общественным мнением. Мужчина с удовольствием поддерживает игру, бубнит «Я люблю тебя» и вносит женщину в свой дом на руках. Но он врёт и знает сам, что врёт.

Марта презрительно улыбнулась и указала сигаретой на меня:

– И это, Саша, – твоё будущее.

Сильный ход, но мы его спокойненько нейтрализуем, и в том же тоне, и с теми же театральными паузами.

– Уймите волненья и страсти. Это не моё будущее. Я не любитель случайностей. Они исключены, программа моей жизни выполняется точно... Школа – служба в армии – институт. Тебе известно, после института меня приглашали в аспирантуру, а пошёл я работать в школу. Почему? Потому что ещё во время первой своей студенческой практики понял, что педагогика как наука – это одно, а педагогика как преподавательский труд – другое. Четыре года в школе не прошли даром, я узнал это другое. В следующем году – аспирантура. Через три – кандидат наук, потом буду преподавать в институте. А второй половины жизни мне вполне хватит, чтобы хорошо поработать, устроить свою личную жизнь и вырастить моих детей настоящими гражданами России. Так будет, потому что всё рассчитано по силам и способностям... А что касается женщины моей мечты? Она где-то есть. Она ждёт меня. Ей незачем спешить, потому что знает – мне не нужна никакая другая, а ей – никто другой...

Так что на вершине я стою очень надёжно. Конечно, моя программа – это не огонь сердца Данко, но и не сомнительная карта с приглашением поискать сокровища капитана Флинта.

Марта долго, внимательно рассматривала испачканный губной помадой фильтр сигареты, вздохнула и с грустью сказала:

– Саша, ты очень умная и надёжная вычислительная машина, но не забывай: когда такая машина ошибается, она делает - катастрофу!

Э, Марта, так дело не пойдёт. Ты не в духе. Я – громоотвод, но почему?

- Марта, да что сегодня с тобой? Вычислительная машина... катастрофа... женитьба... У тебя неприятности?

– Ночью девочка умерла. Годик всего. Двухстороннее воспаление лёгких. Мамаша её молоденькая, лет восемнадцати, проснулась, увидела, завизжала и, как была в больничном халате, в тапочках, в окно выпрыгнула и бежать. Пока мои сестрички опомнились, её и след простыл. Вскоре пришёл отец. Здоровенный парень, хмурый, небритый, в грязной спецовке, наверное, прямо с работы. Говорит: «Пустите посмотреть, пока резать не увезли». Это он про морг. Я разрешила. Девочка лежит на кровати, на боку, голенькая. Ножки поджала, а ладони под щекой, словно спит. Папаша подошёл, за плечо девочку потрогал, постоял минуты две и заплакал. Не в голос, не всхлипывая, просто слёзы из глаз сыплются. «Спасибо, – говорит, – доктор». - « За что?» – испугалась я. - «За то, что в ту минуту её одну не оставили». Это правда. Такая крошка впервые у нас. Всё сделали, что надо. Я не сделала только одно. Не дала девочке живой воды. А где она, живая вода? А парень продолжает: «Ей хоть и не страшно было, но всё-таки...» – «Что не страшно?» – спросила я. - «Умирать. Она ведь глупенькая ещё, не знала, из чего уходит». Вот, Сашенька, какие дела.... Оказывается, умирать не страшно, если только не знаешь, из чего уходишь. А тебе сейчас страшно будет умирать?

Ответить я не успел. Впрочем, я и не знал, что ответить. В дверь позвонили. Я открыл. В комнату ворвался Димка.

– Добрый вечер, Марта Владимировна, – весело закричал он, – дозвольте припасть к вашей благородной ручке.

Марта встала и улыбнулась:

– Ох, и попадёшься ты когда-нибудь под мою благородную ручку, – и добавила как бы между прочим: – Вы бы хоть на ночь не пили.

– Как можно! – возмутился Димка.

– Вот и я думаю: как можно?.. Вытаскивай, вытаскивай, не стесняйся.

Марта постучала пальцем в Димкину грудь. Димка вытащил из внутреннего кармана пиджака бутылку коньяка. Поглядел на неё, на Марту и с восхищением спросил: