Артур Саканян - Театр одного зрителя

— Успокойся и объясни мне, в чём дело? Что было между вами?

Она обернулась к брату и, замахнувшись ружьём, завопила:

— Не твоё это дело, что было! Ничего не было, и не смей подходить ко мне!

— Правильно, — неожиданно вмешалась цыганка, — ничего не было, и быть не могло. Надо спокойно подумать. Патронов нет, ружьё можно положить на место, а самой спокойно подумать. Тебе никто не помешает, и ничего не было. Просто надо спокойно подумать.

Девица с благодарностью посмотрела на цыганку. Парень догадался, что ему не надо вмешиваться и застыл на месте.

Девица вернула ружьё в тайник, захлопнула дверцу, и стала тихо рассуждать сама с собой, сопровождая свои слова соответствующими действиями рук.

— Раз патронов нет, тогда я вырежу эту противную бородавку на шее.

Цыганке эта бородавка на шее брата всегда казалась живым зародышем жабы. Девице же вспомнилось, как в детстве её брат издевался над собакой. Он бечёвкой привязал кусочек мяса и скармливал его собаке. Тогда она убежала и не увидела, как это мясо тянули обратно. Теперь она сама может это проделать и посмотреть всё до конца.

Злорадная улыбка тайного желания сразу же исказила её лицо.

— Привяжу бородавку и заставлю проглотить. Потом вытащу и снова заставлю проглотить, вытащу и снова.

Цыганку сразу затошнило, а девица, погрозив пальчиком, добавила:

— Веди себя смирно, не то отрежу кое-что между ног.

Теперь цыганке вспомнилось, как она, будучи ребёнком, снизу-вверх смотрела на вздувшиеся вены и бородавку, торчащую на шее брата. Казалось, бородавка от напряжения вот-вот лопнет, и на её лоб спрыгнет маленький жабёнок, такой же слизкий, как и то, что выплеснулось ей в рот. «Хорошо, что меня тогда сразу стошнило, и он испугался, что мама узнает», — вспомнила цыганка, и её ещё сильнее затошнило, а девица, жестикулируя, продолжила:

— Да, да, да! Пусть поглотает… поглотает….

«Так ему и надо! Гадине!» — подумала цыганка, и тошнота сразу отступила.

— А я всё равно потом отрежу это кое-что и заткну ему рот… А ещё… А ещё я заткну ему ноздри, — придумала продолжение девица. — Пусть задыхается… Буду сидеть, и смотреть, как он подыхает. Чем дольше будет подыхать — тем лучше.

Девица сделала шаг вперёд, но следующая мысль удержала её на месте:

— А потом я сделаю так, как мама, наверно, хотела бы сделать, но мне не призналась. Буду осторожно срезать кожу и аккуратно посыпать голое мясо солью.

Цыганка с содроганием осознала, что все желания девицы доставляют ей громадное удовольствие. Парень всё ещё одеревенело смотрел на сестру, а она глянула на него в упор, и злорадно произнесла:

— Он думал, что я под платочком бородавку не увижу, а я его по глазам узнала… Всё буду делать очень медленно, и буду смотреть, как он станет корчиться и ёрзать от боли. Я ничего не должна пропустить, чтобы потом было приятно вспоминать.

«И мне будет приятно», — мелькнуло в голове у цыганки, но она мгновенно воспротивилась этой мысли. Ей очень захотелось под душ. «Хочу всё смыть с себя и забыть», — чуть было не выкрикнула она.

— А маме, как было бы приятно, — мечтательно произнесла девица.

Внезапно спохватившись, она выпалила:

— Мне срочно нужен остренький ножичек и соль, — и сорвалась с места.

-99-

— Чёрт меня дёрнул с цыганкой, — пробурчал законник, включая зажигание.

Параллельно он подумал, что и с доктором ему следует следить за своей речью.

— Вы знали её брата? — спросил доктор, устраивая саквояж между ног.

— Мельком. Пару месяцев он плотничал на строительстве дачи. А почему вы спрашиваете? — поинтересовался законник, выруливая на центральную магистраль.

— Цыганка странный вопрос задала. Если для моей жены она названая сестра, то кем тогда приходятся ей другие кровные родственники цыганки? Сейчас только вспомнил, что у неё больше родственников нет, а труп её брата не нашли.

Законник резко затормозил машину у обочины.

— Думаете, что с того света объявился её брат?

— Не исключено, и ещё я хочу понять, кто или что могло вынудить цыганку щёлкать сигнал бедствия? Она мне рассказывала, что этим сигналом ещё в детстве оповещала брата, когда тот тайком от родителей курил. Кроме того, зачем ей надо было спрашивать о кровных родственниках, которых у неё нет? Она сама говорила, что кроме брата у неё больше никого… Чтобы намекнуть мне, что её брат жив?.. А может быть, это был шантаж? Тут два варианта: или она сознательно позвонила, или тот, кто шантажирует её, знал, что, по приезде на дачу, она должна была позвонить. Ваш парень мог об этом знать?

— Да, ваша жена передавала свою визитку, когда цыганка уже сидела в машине, и он был там. Но ведь на даче они не одни. Его сестра с ними. Почему же он? — недовольным тоном спросил законник.

— Брат цыганки сообразил бы, что его выдали. Она же выстукивала его сигнал бедствия. Он же сам обучил её этому и, мало того, она ещё спросила о кровном родственнике. А ведь после этого цыганка спокойно продолжала говорить со мной.

— Значит, брат цыганки жив и хочет отомстить мне, — подвёл итог законник, и машина резко сорвалась с места.

— Решил подкараулить меня, гад?! — жёстко прошипел он.

— Возможно, вы и правы, но…

Доктор внезапно запнулся. Какая-то догадка овладела им, и он буквально выпалил свой вопрос:

— У вас на даче табак растёт?!

Законник удивлённо пожал плечами, а доктор возбуждённо продолжил:

— Цыганка сказала, что воздух на даче пропитан хмелем от самосада. Понимаете, она дважды повторила слово самосад. Я всё понял! Ваш парень, один или вместе с сестрой, собирается устроить самосуд.

— Быть того не может! — воскликнул законник. — Он без спросу шага не ступит!

— Расскажите мне о вашем парне и о его сестре, — попросил доктор.

— Да ничего особенного. Парень, как парень, а сестра немного чокнутая. Ребята приударяют за ней, а она чурается, прячется. В то же время, может в упор смотреть незнакомцу прямо в глаза. Своих будто стыдится, а с чужими ведёт себя как-то подозрительно. Такое ощущение, будто хочет их мысли прочитать. У всех мужчин обязательно спрашивает, не учились ли они на юридическом? И ещё, очень любит пострелять, когда одна на даче. После моих сабантуев она обычно прибирает там. Потом расставит пустые банки и бутылки на заднем дворе, и палит по ним из моей винтовки. Я ей как-то сказал, что пусть стреляет, когда дома кто-то есть. Мало ли что. Соседей нет, до шоссе пара километров, вокруг глухой лес. Вообще-то, она меня побаивается и слушается, а тут говорит, что ей, как лётчику, нужно самой сделать мёртвую петлю, и очевидцы ей только навредят.

— Она всегда была такой?

— Нет. Она резко изменилась после смерти матери.

— Вспомните, ничего необычного в эти дни не было?