Николай Шмигалёв - Почти как три богатыря

На этом межвидовой конфликт был целиком и полностью исчерпан и радостные морские жители «на лицо ужасные», а в целом «добрые внутри», тепло попрощавшись с людьми, уплыли обмениваться впечатлениями и новостями.

– Хотел бы я встретиться с тем человеком, который вернул этого Ихтиандру в мировой окиян, и пожать его крепкую мозолистую руку, – глядя вслед монстрам, произнёс Яков.

– И я! – сказал Василевс, положив ему свою крепкую руку на плечо.

– И я! – положил свою мозолистую ладонь на свободное плечо цыгана и Царевич.

Дальше их водный путь продолжился без приключений и нежеланных встреч. Иван, знавший мореходную тайну, касательно Биполярно-Путеводной Звезды, простоял ещё пару бессонных ночей за штурвалом и на третьи сутки перед путешественниками замаячил на горизонте большой белый остров, которым могла быть только, изначально далёкая, а теперь уже устрашающе близкая Аркфрика.

Королевич Полисей ловким отточенным движением, отсёк ухо не менее отточенным мечом у лежавшего на земле трёхгорбого пустынного дракона. Проковыряв в ухе дырку, рыцарь надел «трофей» на цепь с фамильным медальоном-гербом в качестве защитно-вспомогательного амулета (так он в своё время практиковал на заданиях в адских джунглях Кунфунга). Перешагнув через драконью голову, он подошёл к тяжело дышавшему Искалибуру. Подняв попону, королевич достал из перемётной сумы трафарет и краску и добавил на конском корпусе ещё одну звезду – пятую в третьем ряду своих заслуг и достижений. Искалибур устало всхрапнул и слизнул испарину со лба хозяина.

– Может, тебе ведёрко крови нацедить? – невесело усмехнулся королевич, кивнув в сторону дракона. – «Кровавую Мэри» пить будешь?

Конь брезгливо поморщился и отрицательно замотал мордой: желания пить чью-либо кровь вёдрами и, собственно, ведра как такового, не было.

– Я тоже пас, – бросил Полисей и, взяв коня под уздцы, поплёлся, спотыкаясь, в глубину бескрайней пустыни.

(Я уже слышу гневные возгласы членов общества защитников животных, мол, куда это годится, что за бессмысленная жестокость по отношению к мифической твари на страницах невинной сказки. Я и здесь отвечу. Попробуйте сами неделю по жаре, да без воды, пошляться, как этот следопыт со своей лошадью, тогда осуждайте. В отличие от нас с вами, бывалый королевич точно знал, что ухо пустынного дракона укажет ему путь если не к оазису, то, как минимум, к какому-нибудь «учкудуку» с водой).

Уже не надеясь когда-нибудь вернуться в свой, полный опасностей, безумный, воинственный, беспощадный, переполненный интригами, заговорами и дворцовыми подъём-переворотами, но такой кажущийся издалека родным и сердцу милым, мягко выражаясь, цивилизованный мир (фу-у, неужели я это выговорил!), королевич Полисей от безысходности стал анализировать создавшееся положение своих неважных дел.

По всему получалось, что в самую критическую минуту, когда он уже стал подумывать о попытке суицида на той злополучной скале (чего скрывать, был за ним такой грешок), только его обращение к неугомонному духу воздушной стихии, то есть к «ветру-ветру», позволило ему выбраться из предпоследней, заблудно-таёжной передряги. Правда, последняя, пустынно-безводная передряга, оказалась на порядок отвратительнее всех, некогда наваливавшихся на Полисея передряг, вместе взятых, сложенных столбиком и возведённых в квадрат. Несмотря на возникший в связи с этим «обращением» дискомфорт, королевич принял единогласное решение ещё раз прочитать заклинание на имя воздушной стихии в попытке разузнать дорогу, для начала к источнику воды, так как драконье ухо пока ещё не хотело функционировать по своему второму, согласно народных примет, предназначению.

– Ветер, ветер, ты могуч! Ты пригнал бы в небо туч! Ветер, знаешь всё всегда! В какую сторону вода? – пропел королевич и, затаив дыхание, прислушался к свисту обжигающего суховея.

Полисей напряг слух и понял: что-то изменилось в горячем дыхании пустыни. Странные, еле уловимые на слух хлопки, становились громче. У следопыта планка настроения, взяв пример с зашкаливавшего походного термометра, резко поползла к верхней «ризке». Подняв глаза, полные скупых слёз и песка, к небу, он увидел его – воздушный шар, с которого, пролетая мимо, приветливо махал рукой старый знакомый «Рахмут».

– Рахмут! Эге-гей, Рахмут! – замахал королевич. – Назад! Назад поворачивай, Рахмут!

– Нэ за чо! Нэ за чо, палаван-боходор! Нэ нада рахмут! – засмущался в корзине воздухоплаватель. – Давай, друбжан, покеда!

Шар с пресловутым «Рахмутом» пролетел мимо, не причинив следопыту добра, и, ведомый могучим ветром, поплыл дальше над весьма не густонаселённой, а если честно – безжизненной местностью. А этого королевич допустить не мог.

Взобравшись на Искалибура, Полисей вонзил изнемогавшей лошади шпоры в исхудалые бока и помчался за удаляющимся воздухоплавателем.

– Рахмут! Рахмут, братишка! Обожди! – кричал он на скаку, привлекая внимание «тюрбана».

Странный боходор, подумал воздухоплаватель, услышав взволнованные крики догонявшего его рыцаря, сколько дней прошло, а он всё ещё благодарит за помощь. Наверное, очень воспитанный человек. Только почему он в Пустыне Смерти шатается (как обычно, в прямом и переносном), не совсем понятно.

– Рахмут, я таксу знаю! Зна-ю! Так-су! – отпустив поводья и сложив руки рупором, проинформировал его королевич. – Плачу два счётчика!

Только отвези по нужному адресу!

Конечно же, Полисей немного лукавил, денег у него уже не осталось, а вот коварства заметно прибавилось. В его укрытой шлемом голове созрел план захвата и угона летающего судна, и пусть это попахивало терроризмом, а местами даже и экстремистским сепаратизмом, но другого выхода следопыт не видел.

– Канэчно, дарагуй! Какай пустяка! Отвузю куды нады! – почуяв невыносимо приятный запах золота, засуетился в гондоле «Рахмут». Бедняга знал, что жёлтый металл и кровь имеют одинаковое амбре, но почему-то не придал этому факту значения, а поспешил навстречу неизбежности.

Первым делом он, чуть не прибив рыцаря, выкинул из корзины якорь, который, волочась по земле, затормозил и остановил полёт воздушного шара. После спустил верёвочную лестницу, по которой сразу с лошади Полисей взобрался в корзину и, надрываясь, затащил верного Искалибура следом.

– Вах, какой нэважный вид! Гиде у тебе балит? – посмотрел в осунувшееся обветренное лицо королевича воздухоплаватель, впрочем, быстренько переведя тему в другое русло. – Ми паедет куды скажушь, как бакшиш мине покажушь.

Королевич непонимающе смотрел на «Рахмута».

– Бакшиша! Бакшиша! Такса! – потёр «тюрбан» большим и указательным пальцами друг о дружку. – Крюдитаспасубность покажи, палаванбоходор, и полетюли.