Умберто Эко - Маятник Фуко

Он вновь собрал нас несколько дней спустя. «У меня в кабинете, — сказал он Бельбо — сидит посетитель, с которым я хотел бы вас познакомить».

Мы пришли. Гарамон беседовал с жирным, лишенным подбородка господином, похожим на тапира, с двумя светлыми усиками под большим, как у животного, носом. Мне он показался знакомым, потом я вспомнил — это профессор Браманти, референдарий, или какое там у него было звание, который выступал в Рио с докладом на тему об Ордене Розенкрейцеров.

— Профессор Браманти, — сказал Гарамон — утверждает, что сейчас самое время для опытного издателя, чувствующего культурную атмосферу, открыть серию книг, посвященную оккультным наукам.

— Для… издательства «Мануций», — подсказал Бельбо.

— А для кого же еще? — с хитрой улыбкой подтвердил господин Гарамон. — Профессор Браманти, которого кроме прочих мне порекомендовал дорогой друг, доктор Де Амичис, автор блестящих «Летописей Зодиака», опубликованных нами в этом году, обеспокоен тем, что существующие немногочисленные серии по этим темам — почти во всех случаях выпущенные издателями несерьезными и не внушающими доверия, известными своей поверхностностью, неискренностью, некорректностью, более того, не заботящимися о точности — не воздают в полной мере должного богатству и глубине этого поля исследований…

— После краха утопий современного мира настало время переоценить культуру прошедших эпох, — заявил Браманти.

— Святые слова, профессор. Но вы должны простить нам — ну, не скажу, игнорирование, но, по крайней мере, зыбкость наших представлений об этом вопросе: что лично вы имеете в виду, говоря об оккультных науках? Спиритизм, астрологию, черную магию?

Браманти оборвал его протестующим жестом: — Помилуйте! Это как раз и есть та пустая болтовня, которой упиваются простаки. А я говорю о науке, пусть и тайной. Конечно, и об астрологии тоже, если это необходимо, но изучаемой не для того, чтобы предсказать машинистке, что в ближайшее воскресенье она встретит мужчину своей жизни, Скорее, речь идет о серьезном исследовании, посвященном, скажем, Деканам.

— Я понимаю. Чисто научный подход. Это, конечно, соответствует нашей линии, но нельзя ли немного поточнее?

Браманти разлегся в кресле и начал блуждать взглядом по комнате, словно в поисках астрального вдохновения.

— Конечно, лучше всего воспользоваться примерами. Я бы сказал, что идеальный читатель серии такого типа должен быть последователем розенкрейцеров и, кроме того, знатоком in magiam, in necromantiam, inastrologiam, in geomantiam, in pyromantiam, in hydromantiam, in chaomantiam, in medicinam adeptam, я цитирую книгу Азота — ту, которую таинственная девушка дала Ставрофору, диякону, несущему в процессии крест, как рассказывается в «Raptus philosophorum». Но знания адепта охватывают и другие области, есть среди них, например, физиогностика, касающаяся оккультной физики, статики, динамики и кинематики, астрология или эзотерическая биология и изучение духов природы, герметическая зоология и биологическая астрология. Добавьте сюда космогностику, которая изучает астрологию, но в астрономическом, космологическом, физиологическом, онтологическом аспектах, или антропогностику, изучающую гомологическую анатомию, пророческие науки, флюидную физиологию, психургию, социальную астрологию и герметизм истории. Есть еще качественная математика и, как вы сами знаете, арифмология… Но на предварительном этапе познания надо постичь космографию невидимого, магнетизм, изучить ауры, сны, флюиды, психометрию и ясновидение — и в целом познать пять сверхнатуральных чувств — не говоря уже о гороскопической астрологии, которая становится карикатурой на познание, если не обращаться с ней осторожно, далее: физиогномика, чтение мыслей, искусство гадания (Таро, сонник), вплоть до таких высших ступеней, как пророчество и экстаз. Потребуется достаточное количество информации об управлении флюидами, алхимии, спагирии, телепагии, экзорцизме, обрядовой и заклинательной магии, основах теургии. Что касается истинного оккультизма, я посоветовал бы разрабатывать такие области, как первоначальная Каббала, брахманизм, гимнософия, мемфисская иероглифика…

— Тамплиерская феноменология — осторожно вставил Бельбо.

Лицо Браманти озарилось.

— Без всякого сомнения. Но я чуть не забыл: до начальных понятий из области некромантии и колдовства небелых рас существуют ономантии, пророческие исступления, произвольное чудотворство, внушение, йога, гипнотизм, сомнамбулизм, алхимия Меркурия… Вронский советовал мистикам не забывать о технике луденских одержимых, о страдающих конвульсиями из Сен-Медара, о мистических напитках, египетском вине, эликсире жизни и aqua tofana. Что касается злого начала (а я понимаю, что тут мы добрались до самого заповедного раздела этой серии), я сказал бы, что нужно поближе познакомиться с тайнами Вельзевула как с истинным саморазрушением, и Сатаны как свергнутого князя, и еще с тайнами Эвринома, Молоха, инкубов и суккубов. Что касается доброго начала, то это небесные тайны святых Михаила, Гавриила и Рафаила и добрых демонов. Затем мистерии Изиды, Митры, Морфея, самофракийские и элевзинские мистерии, естественные мистерии мужского начала — фаллоса, Древо жизни, Ключ к наукам, Бафомет, молот, естественные мистерии женского начала, Церера, Ктеис, Патера, Кибела, Астарта.

Господин Гарамон наклонился вперед с заискивающей улыбкой.

— Вы, конечно, не забудете о гностиках…

— Конечно, нет, хотя по этой специфической теме выпущено много хлама, и все это несерьезно. Как бы там ни было, всякий здоровый оккультизм — это форма гнозиса.

— Я это и имел в виду, — вмешался Гарамон.

— И это все? — спокойно спросил Бельбо, Браманти надул щеки, сразу превратившись из тапира в хомяка.

— Это все… для того, чтобы посвятить себя созданию серии, а не посвящению… — простите за игру слов. Но уже с полусотней томов вы могли бы, господа, притянуть, как магнитом, тысячи читателей, которые только и ждут уверенного слова… Вложив несколько сот миллионов — я пришел именно к вам, господин Гарамон, ибо знаю, что вы расположены к самым щедрым предприятиям — и выделив мне скромный процент, как редактору серии…

Браманти сказал достаточно и уже не представлял интереса для Гарамона. Он был спешно отослан не без великих обещаний. Как обычно, комитет советников внимательно взвесит предложение.

После посещения профессора Браманти, когда тот вышел, Бельбо заметил, что ему не мешало бы вытащить пробку. Господин Гарамон не знал смысла выражения, и Бельбо потратил некоторое время на подыскание пристойных парафразов, однако успеха не имел.