Эмилиян Станев - Чернушка

Человек прошел в ста метрах от Чернушки, следуя за своей собакой. Снова наступила прежняя тишина.

Чернушка успокоилась и задремала.

Недалеко дятел застучал по гнилому дереву. Длиннохвостые синицы, похожие на большие ноты, стайкой перепархивали с куста на куст, издавая нежный и звонкий посвист. Туман рассеивался. Серая пелена разорвалась и поползла к вершинам, а там снова сомкнулась, сгустилась, и за ней ничего уже не было видно. На другом берегу реки показался мокрый лес, тропинки и дороги пересекали его в разных направлениях. Приближался полдень. На шоссе загромыхали телеги и тяжело завыли моторы грузовиков.

Неожиданно среди этого шума, к которому примешивался ровный рокот реки. Чернушка опять услышала лай гончей, и почти в ту же минуту прогремел выстрел. Звуки доносились из густого леса по другую сторону холма.

Лай усиливался и приближался, становясь все громче и яростней. Эхо подхватывало его, наполняя лес несмолкаемым гулом.

Чернушка не двинулась с места. Инстинкт подсказывал ей, что лучше не оставлять свежих следов.

Через несколько минут гончая была уже на дороге. Чернушка надеялась, что она пробежит мимо, как это было утром, но лай несся прямо на нее. Она не успела встать, как услышала бег преследуемой дичи. Из густых кустов на вырубку вылетела светло-рыжая лиса. Она бежала, свесив язык и прижав уши. Грудь ее была разодрана в кровь.

Чернушка помчалась к обрыву и забралась под большие камни, не видя, что раненая лиса устремилась за ней и заползла в те же скалы, в нескольких метрах над ней…

В своем темном и холодном убежище Чернушка слышала все, что произошло в тот мглистый ноябрьский день. Раненая лиса оставляла кровавые следы на земле. Идя по ним, собака легко обнаружила место, где она пряталась. Гончая замолчала и попыталась забраться в ее убежище. Но щель между камнями была слишком узкой. Она начала скулить, царапать когтями камни, выть. Это продолжалось довольно долго, потом по обрыву с шумом посыпались камни. Послышалось тяжелое дыхание усталого человека, раздался знакомый голос. Гончая яростно залаяла. Снова посыпались камни. Человек, дико крича, натравливал собаку. Внезапно что-то загромыхало, собака взвизгнула. Раздался оглушительный выстрел и одновременно предсмертный крик незнакомой лисы. Гончая с яростью вонзила зубы в горло убитого зверя…

Когда снова наступила тишина. Чернушка выбралась из своего укрытия и опасливо оглянулась. В десяти шагах от обрыва на кизиловом дереве висело ободранное тело убитой лисы. Под ним на камнях темнело большое пятно крови…

По дороге неторопливым шагом шел невысокий плотный крестьянин. Ружье висело у него за спиной, а на левом боку болталась свежесодранная лисья шкура. Это был Прихода.

С того дня жизни Чернушки постоянно угрожала опасность. Что ни день в ущелье лаяли собаки и гремели выстрелы. Гончая Приходы с утра до вечера носилась то на одной стороне реки, то на другой.

Ночью, выходя на добычу, Чернушка на лесных дорогах и тропах натыкалась на заячий пух и кровь. На сырых листьях были видны следы собачьих лап, а местами — отпечатки царвулей. Она обнаружила еще двух ободранных лисиц. На одной сидел громадный филин. Часто попадались кострища, у которых охотники ели.

Зарядил холодный дождь, выпадали густые туманы, и в лесу уже нельзя было найти сухого местечка. Белки больше не прыгали по веткам дубов, исчезли стайки дроздов, со свистом порхавшие по деревьям, не было и вальдшнепов. Пищу находить стало трудно: все плоды уже обобрали, мыши не отходили далеко от своих норок и при малейшем шуме ныряли под землю.

Чернушке пришлось обосноваться в маленькой пещере. Вела в нее узкая щель, расширяясь, она образовывала довольно просторную, сухую и теплую нору, смотревшую на юг и потому недоступную для северных ветров.

Длинными декабрьскими ночами Чернушке с трудом удавалось найти хоть какую-нибудь пищу. Она обходила громадные пространства: взбиралась вверх на поля, подходила к деревенькам, пересекала долины, на склонах которых, поросших терновником, ночевали дрозды. На рассвете она торопилась уйти в скалы. Несмотря на то что ее кусали блохи, она предпочитала днем не покидать своего логова. Если собаки не тревожили ее, она спокойно спала, свернувшись клубком. Но однажды утром, когда она возвращалась в свою пещеру, гончая Приходы напала на ее след.

Случилось это в холодное декабрьское утро. Небо затянули свинцово-серые снеговые тучи. Дул северный ветер, в воздухе с шорохом кружились последние сорванные с деревьев листья, земля смерзлась. Река шумела, и из трубы сторожки поднимался густой дым.

Поняв, что собака напала на ее свежий след, Чернушка немедленно пошла по ветру. Этому ее никто не учил, она и сама не знала, почему побежала по ветру, а не спряталась в скалах, но тем не менее ни на секунду не усомнилась, что следует поступить только так.

Лишь очутившись на вершине холма, недалеко от полей, она остановилась. Гончая громко лаяла, ее взвизгивающий дискант доносился и сюда. Скоро появилась другая собака и присоединила свой голос к лаю гончей.

«Ав, ав, ав!» — заливалась первая.

«Гав, гав, гав!» — подтверждала вторая.

«А-а-а!» — отвечало эхо.

Все так же держа направление по ветру. Чернушка спустилась по другую сторону холма и, стремясь уйти как можно дальше, побежала к долине. За долиной рос молодой густой лес. Все же она не решалась бежать сломя голову; она внимательно оглядывала все на своем пути, обходя тропы и открытые места.

На какое-то время собаки отстали, их лай слышался совсем слабо, но, оказавшись внизу, они снова заполнили долину своим визгом. Закричали сойки, ворон издал предупреждающий крик и черной ветошью взмыл в серое небо.

Чернушка перепрыгнула ручей и углубилась в густой лес. Собаки мчались как оглашенные. Отдыхать было еще рано, надо бежать дальше. Еще раз она попыталась обмануть собак; надеясь замести следы, она повернула на девяносто градусов и побежала против течения реки. Теперь ветер дул ей в спину. Она делала большие скачки, волоча за собой хвост; на поворотах хвост подбрасывало и заносило в сторону.

В этом лесу она была всего несколько раз и знала его плохо. Ориентировалась она по чутью, и оно же подсказывало ей, что места здесь хорошие и выходить из густых зарослей не следует. Но когда гончие снова начали ее догонять, она поняла, что, как бы быстро она ни бежала, ей не оторваться от собак, если она не собьет их со следа.

Чернушка снова резко повернула и побежала навстречу своим преследователям. Она прошла почти параллельно им, только чуть выше, и скоро побежала по своим старым следам, которые она оставила, пересекая долину. Тогда она снова повернула вслед собакам, вторая собака поверила ложному следу, но первую провести не удалось.