Эмилиян Станев - Будни и праздники

Вражда между ними вспыхнула после одного яростного спора в околийском суде по поводу какого-то дела, в котором Тумпанов выступал защитником. Осыпав друг друга оскорблениями, они перестали здороваться при встрече. На небольшой городской площади, где по пятницам и воскресеньям перед старым, обшарпанным зданием суда бывал базар, они с порога своих адвокатских контор, на глазах у всех, бросали друг на друга уничтожающие взгляды. Прислужники их, бедные людишки, посвященные во все базарные сплетни, враждовали не меньше, чем их господа. Несколько раз их разнимали во дворе суда, где они затевали драку.

Это еще больше углубило пропасть между двумя адвокатами. А то, что они принадлежали к разным партиям, сделало эту пропасть непроходимой. Козни, пересуды, сплетни, истории об обманутых, обобранных клиентах — крестьянах, приправленные провинциальным острословием и циничными шуточками, служили обеим сторонам оружием в их единоборстве. Каждый придумал своему противнику обидную кличку — на потеху всему адвокатскому сообществу. Тумпанов прозвал своего недруга Аполлоном — Тополов был хром, хил, тщедушен и носил очки. Тот в свою очередь называл его не иначе как Драндулет — за его расхлябанную, подрагивающую походку.

В последнее время между Аполлоном и судьей завязалась дружба, которая встревожила всех адвокатов в городке. Недовольство росло с каждым днем. Они пытались уличить судью в пристрастии и выжить его из города.

Возглавив эту борьбу. Ту мп а нов усердно собирал сведения о встречах Тополова с судьей. Возбужденный сегодняшней встречей, он упорно обдумывал хитроумный план, который занимал его вот уже несколько дней. План состоял в том, чтобы умышленно проигрывать дела в околийском суде. В следующей инстанции, где он, безусловно, их выиграет, это, по его расчетам, должно быть замечено, вслед за чем непременно последует строгий выговор и недовольство местным судьей. Затем, используя создавшиеся настроения, Тумпанов намеревался направить в адвокатскую коллегию жалобу за подписью всех недовольных адвокатов городка. Таким двойным ударом судья неминуемо должен был быть повержен, а вместе с ним кончилось бы и влияние Аполлона.

О сынишке Тумпанов совершенно забыл.

Мальчик время от времени поднимал к отцу голову и робко взглядывал на него. Он то убегал вперед в погоне за какой-нибудь бабочкой, то, возбужденный мыслью о предстоящей охоте, внимательно следил за стремительным полетом дикого голубя, исчезавшего в разлитом над полем мареве. Искрящееся на солнце золотое жнивье, по которому выстроились шеренгами крестцы, и неоглядные просторы полей будоражили мальчика. Упоительный запах зрелых нив и разогретой земли распалял кровь. Голубые глаза, сияющие радостью и любопытством, точно васильки выглядывали из-под белой панамки. Босые ноги так и рвались куда-то бежать.

Мальчика смущал сосредоточенный взгляд отца.

Адвокат шагал, не произнося ни слова, и только пыхтел от жары. Они добрались до верхушки холма, позади которого остался почерневший от старости городок. Над его кровлями дрожал раскаленный воздух. Залитые солнцем беленые домики казались погруженными в сон.

— Папа, — проговорил мальчик, — кто больше: жаворонок или перепелка?

Отец не отвечал.

— Пап, а пап, кто больше?

— Что тебе надо? — строго спросил адвокат.

— Я про жаворонка…

— Жаворонка?.. Да не беги ты так… — сказал Тумпанов, вытирая лицо концом шейного платка.

Мальчик вдруг отпрянул назад и толкнул отца локтем.

Дрожащей рукой он показывал на край соседнего кукурузного поля.

Тумпанов снял ружье и стал вглядываться, вытянув шею.

— Видишь? — тихо, взволнованно шептал мальчик.

— Что… что там такое?

— Перепелка. Вон, высунулась…

Из поникших от жары листьев кукурузы выглядывала маленькая острая головка. Два черных глаза, похожих на ягодки бузины, смотрели в их сторону.

— Да это суслик! — раздраженно воскликнул отец. — Ты сегодня просто невыносим! Трещишь, трещишь, не даешь подумать о деле. Я теряю клиентуру. Люди больше не желают обращаться ко мне, — закончил он почти жалобно.

Мальчик сконфузился.

— Опять ты порвал штанишки, — продолжал Тумпанов, злясь на сына за то, что потерял из-за него нить размышлений. — Совсем не бережешь вещи. Мама сказала — третьего дня ты лазил на акацию ловить воробьев.

— Да они у меня старые, пап.

— Все равно. За них уплачены деньги. А у меня уже нет денег. И ничего покупать я тебе больше не стану. Ты этого не стоишь. Вот закончил год на тройки. Как не совестно!

Мальчик, потупившись, молча шагал впереди.

За холмом показалась река. Она пробиралась среди прибрежных ив, мимо огородов и острием ножа врезалась в равнину, огражденную вдалеке синеватым силуэтом гор.

Тумпанов остановился, приставил руку ко лбу и внимательно оглядел берег.

У стремнины, где он рассчитывал искупаться, виднелись два обнаженных тела, а выше по реке, за излучиной, плыли против течения две головы, издали похожие на тыквы. Узнав купающихся, Тумпанов не сдержался и громко произнес:

— Аполлон!

В доме было известно, кто это. О нем каждый вечер говорилось за столом. Младший сынишка адвоката, пятилетний мальчуган, под общий смех изображал походку хромого. Отец целовал мальчика в лобик и восхищенно восклицал:

— Из этого ребенка выйдет первоклассный артист!

— Гораздо смышленей своих сверстников, — подхватывала мать, рыхлая женщина с темным, нездоровым лицом. Она почитала своим долгом презирать красивую жену Тополова.

— Аполлон-то опять с судьей, — оживленно произнес отец. — Дивлюсь я, как это он плавает с хромой ногой. Но мы все равно будем купаться на нашем обычном месте, — решительно добавил он.

Они спустились по прячущейся в стерне тропинке и скоро оказались у реки.

Берег здесь был высокий, скалистый. На широких камнях, похожих на громадные стальные плиты, было удобно лежать. Вода срывалась с высокого порога, образуя нечто вроде небольшого водопада.

Адвокат прислонил ружье к скале, расстегнул тяжелый патронташ и, попробовав предварительно воду, стал раздеваться. Стянув с ног серые от пыли башмаки, заботливо оглядел окованные гвоздиками подошвы и аккуратно отставил в сторону. Потом, отдуваясь, скинул рубаху. Блеснули на солнце жирные плечи и волосатая грудь. Сзади на шее залегли две толстые складки.

Время от времени он поглядывал в ту сторону, вверх по реке, где купались женщины. Оттуда долетали голоса и смех, который словно разносился водой. Стаскивая с себя брюки, он спохватился, что не видит сына, и оглянулся.

Мальчик стоял у реки, в десяти шагах от него, пристально разглядывая лягушку, высунувшую голову из воды.