Маргерит Дюрас - Плотина против Тихого океана

— Многие молодые люди через это проходят, — авторитетным тоном заметил Барнер и добавил с глубокомысленной улыбкой: — Это, пожалуй, даже неплохо, но еще лучше, когда этот период остается позади.

Он играл со своим стаканом. Его тонкие ухоженные руки напоминали руки мсье Чжо. На пальце у него тоже было кольцо, но без брильянта. Его украшали лишь инициалы: Д, любовно переплетенное с Б.

— По-моему, у Жозефа этот период никогда не кончится, — сказала Сюзанна.

— Да, тут, мне кажется, она права, — поддержала ее мать.

— Образумится, образумится, жизнь заставит, — напыщенно произнес Барнер, словно он-то хорошо знал, что уготовано в жизни таким людям, как Жозеф.

Сюзанна вспомнила, как руки мсье Чжо тянулись к ее груди. Руки Барнера будут делать то же самое. Очень похожие руки.

— Это его-то жизнь заставит? — сказала Сюзанна. — С Жозефом не так-то просто справиться.

Барнер, однако, и бровью не повел. Он продолжал развивать свою мысль.

— Такие мужчины, как он, никогда не смогут сделать женщину счастливой, уверяю вас.

Мать неожиданно встрепенулась:

— Так, значит, вы хотите жениться на моей дочери?

Она повернулась к Сюзанне и улыбнулась ей одновременно рассеянно и ласково.

— Именно! Был бы счастлив!

Жозеф, Жозеф! Будь он здесь, он бы сразу сказал, что она никогда в жизни не станет с ним спать. Кармен говорила, что он предлагает тридцать тысяч франков, на десять тысяч больше, чем стоит брильянт. Жозеф сказал бы, что все это чушь.

— Так вы торгуете нитками? — спросила мать. Барнер удивился. Неужели он в третий раз должен отвечать на один и тот же вопрос?

— Видите ли, — стал терпеливо объяснять он, — я представляю одну из прядильных фабрик Калькутты. Обеспечиваю для этой фабрики крупные заказы по всему миру.

Мать задумалась, продолжая глядеть на трамвайные пути.

— Я, право, не знаю, что вам и сказать. Отдать вам дочь или нет.

— Дурацкая профессия, — шепнула ей Сюзанна.

— Большую часть времени я совершенно свободен, — как ни в чем не бывало продолжал Барнер. Он все слышал, но не обратил на «выходку» Сюзанны никакого внимания. — Я имею дело только с директорами. Как вы понимаете, на этом уровне все решается на бумаге. Поэтому работа не отнимает у меня много времени.

Господи, да мне и удрать с другим не удастся, — подумала про себя Сюзанна. Нет, такой «выход» меня не устраивает.

— Вы хорошо говорите по-французски, — сказала мать странным тоном.

Барнер улыбнулся, польщенный.

— А она будет повсюду ездить с вами?

— Фабрика оплачивает все поездки своих агентов, а также их жен… и детей… — выговорил Барнер, призвав на помощь остатки юношеского бесстыдства.

И в самом деле трудно было представить себе Барнера, путешествующего с семьей. Видно, мать тоже так считала, потому что, помолчав, она вдруг резко сказала:

— На самом деле, я ни «за» и ни «против». И это самое удивительное.

— Обычно чем меньше думаешь, тем быстрее принимаешь решение, — подбодрил ее Барнер.

— Вы неправильно ее поняли, — сказала Сюзанна. Мать, не стесняясь, зевнула. Ей надоело бороться со своей рассеянностью.

— Пожалуй, будет лучше, если я подумаю об этом ночью, — сказала она.

Наконец они остались одни.

— Что ты о нем скажешь? — спросила мать.

— Я бы предпочла охотника, — отвечала Сюзанна.

Мать молчала.

— Я уеду навсегда, — сказала Сюзанна.

Эта сторона вопроса до сих пор как-то ускользала от внимания матери.

— Навсегда?

— По крайней мере года на три.

Мать снова задумалась.

— Ну, а если Жозеф не вернется, может, так будет лучше? Да, работа у него странная, но все-таки…

Мать неподвижными невидящими глазами смотрела на квадрат черного неба, видневшийся в открытое окно. Сюзанна знала: мать думает все о том же. «Опять она останется у меня на шее, это никогда не кончится». Конечно, она думала вовсе не о тридцати тысячах франков, а о своей собственной смерти.

— Жозеф вернется, — крикнула Сюзанна, — обязательно вернется.

— Совсем не обязательно, — сказала мать.

— Все равно… предпочитаю охотника.

Мать улыбнулась и сразу расслабилась. Погладила дочь по голове.

— И зачем тебе охотник?

— Сама не знаю.

— Успокойся, охотника ты всегда получишь. А с этим типом я завтра поговорю. Скажу ему, что ты не хочешь оставлять меня одну. — И вдруг словно спохватилась, что забыла о главном. — А как насчет брильянта?

— Я пробовала, — сказала Сюзанна, — дохлый номер.

— Все они одинаковые, — заключила мать.

Впервые после бегства Жозефа мать поднялась рано. И сразу отправилась к Барнеру. Сюзанна так и не узнала, что она ему сказала. В тот же день она встретила его в конторе, когда подменяла Кармен за кассой. Он был явно огорчен и сказал Сюзанне, что у него состоялся разговор с матерью.

— Признаюсь, я несколько обескуражен. Я жду уже десять лет. Мне казалось, вы…

— Ни о чем не жалейте, — отвечала Сюзанна.

Она улыбнулась, он нет.

— А что касается моей невинности, то с ней давным-давно покончено.

— О! — воскликнул Барнер. — А почему вы это скрывали?

— Не могу же я кричать о таких вещах на всех углах.

— Это ужасно! — вскричал Барнер.

— И все же это так.

В отчаянии Барнер воздел глаза к потолку и тут заметил объявление Кармен: «Продается великолепный брильянт…»

— Это ваш брильянт? — спросил он слабым голосом.

— Конечно, — ответила Сюзанна.

— О! — вновь воскликнул Барнер, — такие данные и такая безнравственность!

— А вы зато нитками торгуете, — парировала Сюзанна.

Тем временем Сюзанна опять встретилась с мсье Чжо. Как-то после полудня она выходила из гостиницы «Централь» и наткнулась на его лимузин, стоящий у входа. Как только мсье Чжо заметил Сюзанну, он нарочито спокойной походкой направился к ней.

— Здравствуйте, — победоносно возгласил он, — я нашел вас!

Одет он был, кажется, еще лучше, чем прежде, но уродлив все так же.

— Мы приехали продавать ваше кольцо, — сказала Сюзанна, — оно мне ни к чему.

— Мне плевать, — сказал мсье Чжо, пытаясь при этом задорно усмехнуться, — главное — я вас нашел.

Видимо, он искал ее довольно долго. По крайней мере дня три, а может, и больше. Здесь, в городе, избавившись от надзора Жозефа и матери, он выглядел уже не таким робким.

— Куда вы собрались?

— В кино. Я хожу туда каждый день.

Мсье Чжо с сомнением посмотрел на нее:

— Одна? Такая красивая девушка, одна в кино?

— Красивая, некрасивая, это не имеет значения.

Мсье Чжо опустил глаза и минуту стоял молча, потом заговорил, на сей раз довольно робко:

— А что, если сегодня вам отказаться от кино? Зачем вообще ходить туда так часто? Это нездорово, и создает у вас ложные представления о жизни.