Наталья Милявская - Адреналин

Четыре человека подходят к припаркованному возле входа в дорогое кафе «форду-маверик». Переглядываются. А потом высокая блондинка замахивается и с удовольствием опускает на лобовое стекло машины короткую биту.

Стекло крякает и расползается в разные стороны живописными трещинами.

Взрывается истеричка-сигнализация. Вторя ей, где-то за горизонтом, нецензурно рявкает гром.

Четверо вокруг машины принимаются с остервенением крушить «форд».

Андрей стреляет по кузову. Вам! Вам! В корпусе авто появляются здоровенные вмятины. Мы с Лехой на пару разбиваем стекла – сначала он опускает тяжеленный камень в центре заднего стекла, потом в стекла дверей – а я расширяю отверстия канистрой, расталкивая стекло в крупу и засыпая осколками салон. Машка с маниакальным наслаждением крушит фары. Стекло брызгает в разные стороны прозрачным фейерверком.

Бросив взгляд в сторону окон кафе, я вижу ужас на лицах посетителей, которые, забыв о своем кофе, застыли, открыв рты.

Мы не можем оторваться – процесс ужасно увлекателен! Мы безостановочно колотим и бьем, бьем и колотим.

Вы когда-нибудь ломали чужие дорогие вещи?

Сирена бесится и завывает – и ей вторят клаксоны автомашин, едущих мимо нас.

– Валим! – кричит Машка.

Мы оставляем искореженный внедорожник и бежим к своим машинам. В последний момент я цепляю из салона пакет с логотипом какого-то супермаркета. Именно с этим пакетом Вадик вышел сегодня из магазина? Посмотрим, что он себе прикупил!

– Скорее! – кричит мне Маша.

В глазах водителей проезжающих мимо авто – удивление.

Я бросаю канистру на заднее сиденье и влезаю в салон. Я не могу остановиться – корчусь и хохочу как полоумная. Машка давит на педаль газа – и мы уезжаем с места чрезвычайного происшествия.

Давно мы так здорово не проводили время!

Ночью какая-то мысль не дает мне покоя. Она назойливо присутствует в моем сне, тревожит, сбивает с толку, заставляет вертеться с боку на бок. Однако осознать ее до конца мне не удается. Какое-то время я балансирую на краю сна и бодрствования, и все же просыпаюсь.

Рядом безмятежно спит Машка. А я, смяв одеяло и измусолив подушку постоянными поворотами на более прохладную сторону, наконец оставляю надежду снова провалиться в сон, встаю, напяливаю домашний Машкин халат и выползаю в гостиную.

Парни спят на диванах. Стол завален объедками, стаканами, окурками и апельсиновой кожурой. Возле стола на полу дремлет кальян. Вчера, обнаружив в Вадькином пакете кучу провизии, мы с удовольствием уничтожили ее подчистую. Я какое-то время смотрю на беспорядок на столе, потом решаю, что стоит спуститься вниз и выпить чаю. Или кефира. Или просто холодной воды.

Иду вниз по ступеням, крепко держась за перила. Не хватало еще спросонья сломать себе на крутой лестнице шею. Захожу на кухню, включаю чайник, ищу фильтр с водой… Фильтр оказывается пуст.

Достаю из шкафчика чашку, наливаю воды из-под крана. После всего выпитого алкоголя и всех выкуренных сигарет стакан проточной московской воды уже ничего не сможет сделать с моим организмом. Делаю несколько обжигающе-холодных глотков, глядя на гору посуды, сваленной в раковину. С утра придет Зоя, убирать за нами весь этот бедлам.

Среди тарелок, разделочных досок, ножей и мисок в раковине свалено несколько бокалов для виски. Я смотрю на их стеклянные бока – и тут меня словно током пронзает. Таящаяся где-то на задворках сознания призрачная мысль становится четкой.

Вчера вечером, когда официант Денис в кафе на Маяковской принес нам виски, оплаченные Вадиком, на подносе было три бокала. ТРИ! Не четыре, а три.

Это подсказка! Это то, за что мы можем зацепиться! Вадик до сих пор не знает, что Маша в Москве. Он думает, что она в Риме, ждет от него вестей.

Эта мысль так меня поражает, что я какое-то время стою, бессмысленно уставившись в окно.

Значит, несмотря на то, что Вадик вчера засек нас в «Европейском», он видел только меня и Андрея. Машу, даже если и видел, не узнал. Ну, все ясно – мы с Андрюхой слишком сильно мельтешили у Вадима перед глазами, а Маша держалась особняком, близко не подходила. И в метро за ним рванули мы втроем, без Маши.

На ее звонки с римского номера Вадим не отвечает – то есть он по-прежнему недоступен, а если изредка и включает телефон, Маше не перезванивает. Переписка по e-mail – в стадии глубокой заморозки. Значит, все, что нам нужно – инсценировать прилет Маши из Рима. Если Вадим как-то узнает, что Маша в Москве, он не откажется с ней встретиться.

Вопрос лишь в том, как нам найти Вадима. Вчера мы его окончательно спугнули – любой другой на его месте, прихватив чемоданчик с деньгами, следующим же утром свалил бы из города!

Чайник закипает и выключается. Я кладу в чашку пакетик чая, наливаю кипятку, бросаю туда тонкий кружок лимона и, поглощенная своими мыслями, медленно поднимаюсь на второй этаж. Вхожу в гостиную и усаживаюсь с чашкой в кресло у балконной двери, в котором так любил раньше сидеть Вадим. Свет от фонарей, проникающий сквозь белые занавески, делает все предметы, находящиеся в комнате, серо-фиолетовыми.

Мальчишки посапывают во сне. Смешные! Леха с головой замотался в одеяло, словно гусеница, превратившаяся в кокон. Андрей, наоборот, разметал длинные конечности по дивану, закинув одну ногу на спинку, – и одеяло держится только на его животе. Я встаю, натягиваю на Андрюху съехавшее одеяло, смотрю на его по-детски полуоткрытый во сне рот. Ему сейчас – лет пятнадцать, не более. Ему бы за девушками ухаживать или учебой заниматься – а он, выкрасив волосы в зеленый цвет, в компании нескольких придурков играет в шпионов.

А Леха? Занимался бы программированием, тихонько ходил бы в свою контору к девяти пять раз в неделю. А Машка? Уехала бы в Рим, вышла бы замуж за какого-нибудь знойного аборигена, жила бы себе припеваючи… А я? Могла бы спокойно работать в телекомпании, воображать себя телезвездой… Мне-то зачем вся эта развлекуха?

Прав была Вадим, скука – наш бич. И поиски лекарства от скуки завели нас слишком далеко…

Я возвращаюсь в кресло. На самом деле ни фига мы не шпионы. Мы просто кучка дилетантов, которым еще нужно набираться опыта. А мы действовали слишком напористо, открыто и необдуманно. Засветились по полной программе. Если до вчерашней истории и была какая-то надежда отыскать Вадима в Москве – при условии, что он не знает, что мы его ищем, – теперь такая надежда стала совсем призрачной.

Впрочем, о чем это я? Вадим понял, что мы хотим его найти, не вчера в «Европейском» – он понял это в тот день, когда я звонила ему на сотовый и рассказывала, что Савельев жив. Удивляюсь, почему он в тот же день не уехал из Москвы. Куда угодно. Да хоть к родителям в Самару.