Роберт Левелин - Внезапное богатство

Это обновленное состояние духа было разнесено в клочья Полой Бентли, провопившей его имя на пределе своих голосовых возможностей. Она стояла в тридцати метрах от него,но сумела углядеть врача в толпе и захотела привлечь к себе внимание, что она всегда делала, если была хоть малейшая возможность.

Марио мягко ей улыбнулся и поднял руку в приветствии. Пола бросилась к нему через забитый людьми главный вестибюль вокзала.

– Хотите, чтобы я убрал ее? – спросил его Филипп, наклонившись к его уху. Шеф заметил, что француз уже полез рукой под пальто.

– Нет, с ней все в порядке. Я звонил Поле перед нашим отъездом. Я думаю, что мы можем помочь ей, но нам придется провести с ней некоторое время.

– Merde! [2]– мрачно сказал Филипп. – Спасибо, что предупредили.

Пола схватила Марио в объятия так сильно, что, если бы не рука Филиппа, поддержавшего патрона сзади, он растянулся бы на полу.

– Это так… так невообразимо видеть вас, Марио! Это в высшей степени изумительно! Я так взволнована! – Она снова обняла его. – Я не могу поверить в то, что вы здесь. Я только что говорила Мэри – вы помните Мэри? Ох, нет, вы никогда даже не видели ее. Она моя самая лучшая подруга из всех… ну, не такая, как Моника, конечно. Все равно, так вот, я ей говорила, что не могу поверить в то, что вы приезжаете.

Внезапно Пола отстранилась и встала, повесив голову и вытянув перед собой руки.

– Черт! Черт! Я забыла! Я так разволновалась, что забыла! Я – сука, убейте меня, я – сука!

– Привет, Пола, – сказал ей Марио. – Ты – вовсе не сука.

– Сука. Я совсем забыла о вашей уродливой руке – я просто кошмар какой-то. И я сказала «уродливой»! О нет! Боже, я такая бесчувственная! Все так думают обо мне, я знаю, что думают. Я просто обняла вас и, возможно, причинила боль уродливой руке. У меня есть подруга с уродливой ногой, и я постоянно об этом забываю и приглашаю ее с собой выйти куда-нибудь прогуляться. Я такая бесчувственная. А еще у меня был слепой друг, юрист с огромным членом, но он был слеп, а я постоянно его спрашивала, видел ли он уже этот фильм или тот. Я сущее зло!

Пола подняла голову. Она рыдала, поток слез бежал по липу, которое всего лишь за несколько секунд до того светилось от восторга.

– Я плохо поступаю, – простонала она. – Я настолько бесчувственная, – провыла она. – Настолько эгоистичная. Я думаю только о себе, себе, себе. Я одержима этим. Почему я не могу хоть иногда думать о других людях?

– Доброе утро, Пола, – умудрился вставить Марио в поток ее яростной речи, воспользовавшись паузой, когда женщина переводила дух. Она смотрела на него секунду, широко раскрыв рот, готовая поддержать разговор, но тут же все началось снова.

– О боже. Мне так жаль. Я так разволновалась, увидев вас, и я не могу поверить, что вы собираетесь остановиться в моем скромном жилище.

– Ну, у нас другие планы… – начал Марио.

– Это ужасно, но я такая счастливая. Я такая счастливая, и я не заслуживаю этого! Все мои друзья говорят мне, что я не заслуживаю этого. Алан – вы знаете Алана? – он занимается прессой для Моники. На которую я работаю. Вы знаете, я делаю пиар для Моники Симпсон, неужели не знаете? Ну, конечно, вы знаете, каждый человек знает это, я начинаю сходить с ума, когда думаю, что люди не знают этого, все знают об этом. Боже правый, мы в «Хелло!» буквально в каждом номере, ну а если не в нем, то в «OK!». Или в «Харперс», или в «Эф-Эйч-Эм». Твою мать, каждый раз, когда я раскрываю какой-нибудь журнал, я вижу в нем себя и Монику, обычно упившихся, обычно на какой-нибудь тусовке с сиськами наружу. Бля! Особенно после истории с Максом! Это было ужасно. Она все еще на реабилитации, и никто не присматривает за ее детьми. А чего вы хотите, я не присматриваю за своими собственными, что же тут такого? Но я вам наверняка рассказывала об Алане, который…

Марио тронул Полу за плечо и начал двигаться на выход.

– Давай ты расскажешь мне об Алане на ходу, – сказал он, стараясь изо всех сил, чтобы вышло как можно мягче. Пола, услышав его, просто замолчала, и все трое направились к выходу из вокзала. Из всех клиентов, которые у него были за всю практику, всего двое оказались жалкими хроническими неудачами. Первой была Анна Бенц – один сеанс травматической терапии и никаких значительных улучшений. Второй была Пола Бентли. Пять индивидуальных и чрезвычайно дорогих сеансов терапии ничего в ней не изменили. Марио знал Полу гораздо лучше, чем ему хотелось бы.

– Так вот, Алан сказал, что я не заслуживаю такого жилища.

– Мы не собираемся останавливаться в…

– Он сказал, что мы должны поменяться с ним. У него всего лишь маленькая квартирка в Кентиш-Таун, бедненький мышонок. Конечно, он захотел поменяться. Но я сказала: «Нет, мне нужна свободная комната, потому что у меня всегда кто-нибудь останавливается. Путешествующие по всему миру. Вроде музыкантов, звезд Голливуда, психоаналитиков…»

– Я не психоаналитик, Пола…

– Мозгоед! – завопила она и тут же прикрыла рот ладонями, картинно согнувшись всем телом, словно ее вот-вот должно было стошнить. – Мне не следовало говорить этого, мне не следовало говорить этого! О боже мой, пожалуйста, Марио, пожалуйста, простите меня?

– Не проблема, можешь называть меня мозгоедом…

Но Полу снова понесло, на этот раз о дантисте, который пришел к ней домой и пытался соблазнить ее. Как оказалось, тот дантист лечил зубы Мелу Гибсону и даже показал ей слепок челюсти Мела. А еще он сказал Поле, что покажет ей слепок челюсти Клинта Иствуда, если она займется с ним оральным сексом.

Выйдя из здания вокзала, Марио взял такси, и они с Филиппом, погрузив сумки, сели в него. Марио прокричал адрес водителю, ему пришлось это сделать, потому что Пола ни на тысячную долю секунды не замолкала. Единственные паузы возникали тогда, когда она вдыхала воздух: казалось, что Пола дышит со сверхъестественной скоростью.

Марио ободряющее похлопал Филиппа по колену, пока такси пробивалось сквозь оживленное лондонское движение. Тот улыбнулся и приподнял брови. Пола повернулась, перегнувшись через спинку своего сиденья, чтобы привлечь их внимание.

– Всего лишь месяц назад я была в Монако… мне кажется, что это было сотни лет назад, потому что столько много – столько, столько всего – произошло с тех пор. Это невероятно, но меня ждали, буквально на ступенях крыльца, меня ждали люди. Если я встаю по утрам вовремя, чтобы успеть отвести Масдая в школу… я рассказывала вам о своем любимом Масдае, моем мальчике, не так ли? Надеюсь, что да, потому что я часто забываю о нем. Вот что меня беспокоит, я даже иногда забываю, что я мать, хотя я такая дерьмовая мать, что даже не заслуживаю ею называться. Но эти люди… они в отчаянии, Марио, они просто в отчаянии от желания обладать моим телом. Это сверхъестественно. Они готовы отправляться за сколько угодно километров, чтобы я всего лишь сказала им: «Нет, уходите прочь, Пола не одарит вас своим телом».