Марк Фрейдкин - Опыты

Мой спаситель оказался на редкость интересным собеседником. Его звали Сашей, и он был, по его словам, капитаном «зеленых беретов» в отставке и проходил службу преимущественно в Афганистане и на Ближнем Востоке. Он очень любил поговорить о своем боевом прошлом и рассказывал при этом такие невероятные вещи, что я буквально не знал, верить ему или нет. Впрочем, его стать, военная выправка и неплохое знание географии тех мест наводили на мысль, что если он и врет, то не все. Однако судите сами. Для начала в доверительной беседе Саша сообщил мне, что первая волна наших десантников, штурмовавших дворец Амина, была в полном составе расстреляна второй волной, а вторая, в свою очередь, выборочно расстреляна третьей. Правда, сам он в этом не участвовал, но доподлинно знает это по рассказам коллег и очевидцев. А его полк прилетел в Афганистан несколько позже и вообще пробыл там недолго, поскольку вскоре был переведен в Сирию и расквартирован неподалеку от Дамаска. Оттуда их небольшими группами регулярно забрасывали на оккупированную территорию Ливана, где они под видом военных формирований ООП или просто ливанских патриотов проводили всевозможные диверсии и террористические акты. В подтверждение своих слов Саша довольно бегло говорил на каком-то языке явно восточного происхождения, но на каком именно, я, не будучи специалистом в этом вопросе, установить, конечно, не мог. Кроме того, он демонстрировал мне весьма приличный шрам на плече, оставшийся, как он сказал, от ножевого ранения, полученного во время стычки на окраине Бейрута с боевиками из организации «Хезболлах».

Но все эти косвенные доказательства не могли, разумеется, заставить меня безоговорочно принять на веру Сашины рассказы — уж больно односторонний и политически тенденциозный характер носила вся его информация. Пожалуй, наиболее достоверным из его многочисленных сюжетов была история о том, как он, собственно, оказался в 3-й больнице МПС. По его словам, он, получив отпуск, поехал навестить старушку-мать в какую-то глухую деревушку в Воронежской области. Там он пошел на охоту и во время охоты полез на дерево доставать подстреленную им птицу, которая застряла в ветвях. Когда он был уже достаточно высоко, под ним обломился сук, и Саша полетел вниз, причем в процессе падения его ружье самопроизвольно выстрелило, да так неудачно, что весь заряд дроби пришелся Саше в колено. После этого ранения Сашу комиссовали из армии вчистую, но дело, к сожалению, этим не ограничилось. Во время операции, сделанной где-то на периферии, ему занесли инфекцию в костную жидкость, и у него стала нагнаиваться полость кости. А чуть ли ни единственный в стране специалист по этому заболеванию работал как раз в 3-й больнице МПС, и Сашу по направлению из военного госпиталя им. Бурденко перевели сюда.

Вообще, как я заметил еще по первому своему пребыванию в 3-й больнице МПС, здесь действительно лежали в основном не москвичи, а приезжие железнодорожники со всех концов страны. Что же касается меня, то читателю, знакомому с моими «Воспоминаниями еврея-грузчика», известно, что я долгое время работал в системе Министерства путей сообщения и имел все основания пользоваться услугами этого ведомственного лечебного заведения.

А в нашей палате наиболее колоритной фигурой среди всех приезжих бесспорно являлся Тофик — огромный, килограммов под 130, молодой парень с какой-то маленькой железнодорожной станции в Азербайджане. Он был удивительно добродушен, непосредственен и до такой степени не тронут растленным духом цивилизации, что на него было просто приятно смотреть. Не успел он сойти с поезда на Курском вокзале, как какой-то ловкий спекулянт продал ему за 500 рублей итальянские вельветовые джинсы (впрочем, в одном этот спекулянт оказался добросовестным — джинсы, как это ни странно, пришлись Тофику, несмотря на его беспрецедентные габариты, впору, и он не снимал их ни днем ни ночью), а потом не менее предприимчивый таксист за 100 рублей довез его до больницы. Узнав от нас, какому беззастенчивому жульничеству он подвергся, Тофик был буквально ошеломлен коварством москвичей и несколько дней не мог прийти в себя. Но, пожалуй, самым большим потрясением для его чистой души оказалось то утро, когда он должен был получить свой первый в жизни укол. Надо сказать, что Тофик не только впервые в жизни находился в больнице, но и вообще никогда до этого ни по какому поводу не обращался к врачу, и непосредственность, с которой он воспринимал реалии больничной жизни, доставляла нам немало радостных минут. Но случай с уколом превзошел все.

Здесь следует заметить, что наша процедурная сестра Люся была очень милой девочкой и вдобавок в совершенстве владела искусством делать внутримышечные инъекции по прогрессивному методу, именуемому в просторечье «шлепком». Суть этого метода заключается в следующем: игла (без шприца) зажимается между пальцами руки, и этой рукой производится шлепок по нужному месту. Игла втыкается, и к ней тут же приставляется шприц и вводится лекарство. Таким образом, укол получается практически безболезненным, поскольку само ощущение укола нивелируется ощущением шлепка.

В то роковое утро, когда Люся со своими принадлежностями пришла к нам в палату, Тофик встретил ее радостной улыбкой и примерно таким текстом: «Ай, Люся! Ты такой очень красивый девушка пришел! А я знаю, зачем ты пришел. Мне вчера доктор — ва, какой умный доктор! — сказал: надо делать укол прямо в жопа! Ну вот, я даю тебе сейчас свой жопа, вот он у меня здесь в итальянский вельветовый джинс. Ты его бери и делай мне хорошо!» С этими словами он повернулся к Люсе спиной и, мужественно скрестив руки на груди, застыл в ожидании.

Боюсь, у меня не хватит дарования и темперамента описать, как потрясен и оскорблен был Тофик, когда Люся робким голосом предложила ему немного приспустить брюки. Он бушевал не менее получаса, но в конце концов Люсе и сбежавшемуся на крики медицинскому персоналу все-таки удалось уговорить его немного поступиться мужской стыдливостью. И тогда Тофик широким и по-восточному щедрым движением спустил свои джинсы до самых щиколоток и, обратив к Люсе могучие и мохнатые ягодицы, снова застыл со скрещенными руками. Люся попросила его немного наклониться, протерла ему ягодицу ваткой со спиртом и применила свой фирменный «шлепок». Но довести дело до конца ей не удалось — Тофик внезапно резко повернулся к Люсе (при этом игла осталась торчать у него в ягодице, но он, очевидно, этого не чувствовал) и гневно закричал: «Зачем так делаешь, да?! Я джинс снимал, жопа давал укол делать, а ты: сначала, Тофик, нагнись немного, потом погладил жопа, потом похлопал жопа — что люди скажут? У нас в Азербайджан такой проклятый проститутка давно зарезать» — и т. д.