Юля Лемеш - Лежачий полицейский

– Если не проститутка, то кто? Наркокурьер?

– А говорят, что дураки живут только в соседних парадных.

Жесткий взгляд на хищном лице. Минута – и передо мной прежняя мама, излучающая всем своим видом безмятежное добродушие.

– Твои фантазии звучат по меньшей мере глупо. Я очень прошу тебя – забудь.

Хрен я теперь забуду. Ее ослиное упорство навело меня еще на одну мысль. Наверное, мама все-таки работает наркокурьером. А по совместительству проституткой. Иначе как объяснить такую перемену в ее лице от моего последнего вопроса?

Теперь, пока не узнаю, не успокоюсь.

Я ее спасу.

Я такая!

Есть мнение, что после сытного обеда полагается поспать. Опустошив сковородку с немыслимо вкусными курячьими грудками, запеченными в чем-то ароматном, я прилегла наращивать жирок. Говорят, что от такого режима может подрасти грудь, а мне ее в последнее время не хватает. Игорь всегда делает стойку, когда по улице дефилирует обладательница баскетбольных мячей, не стиснутых лифчиком. Он с пеной у рта доказывает, что совершенно равнодушен к таким роскошествам природы, но его навостренный вид говорит об обратном.

Ему также приятен вид округлых упругих поп, длинных ног, узких талий и крутых бедер. Но как достичь такого сложного результата, ума не приложу. Получается, надо много есть, одновременно потея в тренажерном зале. Пока я твердо уверена в пристрастии Игоря к моему лицу, ногам и длинным волосам. Претензий к попе тоже не было, поэтому буду отъедаться в целях отращивания груди.

В сон клонило. Но поспать не удалось.

На лестничной площадке гомонили возбужденные соседки, которых я с детства звала «тетями». Баталия происходила непосредственно под дверьми. А они, как известно, не бетонные.

Вторая попытка уснуть тоже не привела ни к чему.

Голос тети Любы, соседки с первого этажа, скрежетал по тишине, словно гвоздь по стеклу – результат так себе, а слушать противно. В свободное от домашних дел время она славилась военными действиями, направленными на поиск собачьих какашек на прилегающей к дому территории. Неизменно находила искомое и оповещала окрестности громогласными воплями. Последующие действия напрочь не укладываются у меня в голове, но приходится признать факт: фекалии неизменно складировались именно под теми дверьми, из которых недавно были выгуляны.

Присев на кровати, я начала прислушиваться.

Второй голос привычно звенел всеми переливами жестяного ведра, которое переносят по пересеченной местности, забыв вынуть из него горсть гаек. С тетей Галей у меня были натянутые отношения по причине ее занудства. Хорошая женщина, но любой через пять минут общения попытается сделать ноги.

Прошлепав босыми ногами по полу, я приклеилась ухом к двери.

Ссорятся из-за чистоты, наведенной вчера перед домом. В кои веки кто-то вспомнил про наш затрапезный домик и пригнал кучу народу и техники, чтоб создать иллюзию ухоженности. Тете Гале такая инициатива как кость в горле. Ей чем хуже, тем лучше.

– Если дом развалится – нас расселят! – аргументирует она свой гнев.

– При чем здесь газон? – логично парирует тетя Люба.

– А почему трубы не поменяли? У нас кран течет пятый год, я из-за него соседей снизу заливаю!

Чем орать, лучше бы кран починила.

– В этой занюханной трущобе ни одного порядочного человека, поговорить не с кем! – Будто, если дом будет больше, кому-то придет в голову с ней дружить.

У нее в квартире прописана чертова орда народу, которую государство пообещало наделить отдельным комфортным жильем. Вопреки здравому смыслу она страстно верит в эту бредовую ахинею.

– Милая моя, – увещевает ее тетя Люба, – покуда наша земля кому-нибудь не приглянется, нас отсюда не выселят.

– Это ты виновата. Зачем было выпрашивать эту уборку? Лучше бы так и оставалось!

– Тьфу на тебя сто раз! – отрезала оскорбленная Люба и в сердцах бабахнула железной дверью.

А вообще-то дом у нас хороший. В парадной чисто, цветы на подоконнике, не воняет, как в многоэтажках. И люди живут хорошие. Только общего мнения у них нет, а так – хорошие. Вот только кто-то постоянно у меня с двери картинку срывает. Я ее снова приклеиваю. Каждый день такая история.

Хорошая картинка, тысяча девятьсот девяносто шестого года творения. Мама в какой-то конторе приглядела. На ней нарисована зверская рожа мужского пола и однозначно бандитского обличия. В девяносто шестом такие рожи были понятны, как сейчас гламурные блондинки. Время было такое.

Так вот, эта самая рожа нарисована с большим знанием дела. Рот, как у гориллы в момент атаки, зубы наголо, челюсть кирпичом, в общем, товарищ не то изображает перемалывание зубами шарикоподшипников, не то действительно пытается улыбнуться. Еще лучше надпись под рожей: «Наша радость от вашего посещения не знает границ».

По-моему, весело и доходчиво. Нормальный здоровый сарказм, направленный например, на моего папаню. Но кто-то из соседей принял шедевр на свой счет и в который раз неаккуратно сдирает мою бумажную собственность.

Ничего, ксерокс есть, клей имеется. Вычислять злоумышленника я даже и не собираюсь. Надоест ему когда-нибудь. А не надоест – расстраиваться не стану.

Черт. Почему меня никто не предупредил о сложностях игры в семейную жизнь? Как только мы оказываемся вдвоем, начинаются дурацкие трения. Я не про секс. Оказывается, секс – только половина в отношениях. А вторая заключается в дележе компьютера и Интернета. Дело иногда до драки доходит. До ссор и обид. Что за дела? Мне тоже хочется проверить почту и выяснить, что и с кем происходит! Может, мне сообщение кинули. Или в друзья кто постучался? Но копм не мой. И каждый раз, когда Игорь нервно вопит про права собственника, мне охота врезать ему по башке. Приходится злобно смотреть телик и ждать своей очереди.

– У себя дома сиди в Интернете сколько влезет. Мне по делу надо!

– А что мне делать?

– Посуду помой.

– Засунь ее знаешь куда?

– Не буду. И перестану тебя любить! Что за хозяйка из тебя получится, если ты тарелки помыть не можешь?

Он прав. Я – хреновая хозяйка. Дома все мама делает.

– Ладно. Вымою. Все-таки готовил ты.

– Я – молодец.

Ну-ну. Он, значит, молодец, а я кто?

– Не ворчи. Новость хочешь? Сегодня отправляемся выяснять все про твою маму, – голосом страшно таинственным и многообещающим сказал мне Игорь.

Как я ни старалась, подробности вытянуть из него не удалось. Одно утешает – скоро тайна перестанет быть тайной.

Поминутно ругая неумелых или наглых водителей уродами и отморозками, Игорь вел машину в сторону центра. И никак не мог отойти от рабочей нервотрепки. В таких случаях нет ничего лучше глупой болтовни. Вспомнив про недавно просмотренную телепередачу, я забросила пробный шар.