Михаил Попов - Паническая атака
- Название:Паническая атака
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Журнал Москва 2011 № 11
- Год:2011
- Город:Москва
- ISBN:0131-2332
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Попов - Паническая атака краткое содержание
Паническая атака - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
На стене прямо передо мной висела стенгазета отделения. Десяток фотографий, рассказывающих о поездке примерных больных на экскурсию в Троице-Сергиеву лавру. Рассмотреть лица экскурсантов не вставая не получалось, но можно было думать, что лица у них довольные. Надо бы умилиться, дело-то хорошее, из таких вот мелких усилий и состоит подлинное, несаморекламное подвижничество. Но умилиться я не успел, потому что услышал голоса. Из-за левой от меня двери, той, где находилась неведомая Нина Ивановна.
То есть я и раньше чувствовал какой-то человеческий шум в том направлении, но он не сразу развалился для меня на отдельные голоса и слова.
Один голос был мужской, другой женский. Нина Ивановна допрашивает больного?
«И это каждую ночь?» — «Да». — «Вы просыпаетесь, а он уже там?» — «Да». — «И что он делает?» — «Ничего не делает. Только пугает». — «Как пугает, он что-то говорит?»
Нет, вопросы задает мужской голос, а отвечает женский. Что-то гут не так.
«Ничего не говорит, но пройти мимо него нельзя». — «Вы хотите пройти, но не можете?» — «Да. Страшно». — «А как он выглядит?» — «Не знаю». — «Но вы его видели, хотя бы раз?» — «Нет». — «Но, может, его гам и нет?» — «Есть». — «Вы проверяли?» — «Нет». — «Почему?» — «Страшно». — «Вы так и остаетесь лежать?» — «Да. Даже в туалет не хожу. Если никого нет дома». — «А сестра не боится его?» — «Нет». — «Может, потому, что его нет там, за дверью?» — «Он есть». — «Но почему ваша сестра не боится его?» — «Потому что он приходит не к ней!» — «Логично».
Что-то в этой беседе было не так, «не логично», но я не мог сообразить, что именно.
«Хорошо, вы его не видели. Ни разу?» — «Ни разу». — «Ну а каким вы его себе представляете?» — «Представляю». — «Это мужчина, насколько я понимаю?» — «Да». — «Молодой?» — «Нет». — «Старый?» — «Нет». — «Значит, средних лет?» — «Значит, так, да». — «То, что страшный, и так ясно, но какой на вид? Крохотный? Небольшой? Здоровый?» — «Здоровый». — «Точно здоровый?» — «Совершенно точно». — «Я имею в виду крупный?» — «Да, крупный». — «В очках?» — «Нет». — «С бородой?» — «Да». — «Вы уверены?» — «Да». — «Хорошо, что вы в чем-то уверены. На сегодня, пожалуй, хватит».
Черт побери, все сходится: мужчина, средних лет, крупный, — мысленно усмехнулся я. Никуда не денешься, придется признать, что говорили обо мне. Здесь это принято — обсуждать пациента, который еще не появился. Здесь даже ступорные тетки знают о моем приходе и где я буду сидеть. И разговор закончился диагнозом, от которого я бы не отказался: «Здоровый, совершенно точно». Настолько же точно, как и то, что с бородой.
Четырехгранник ключа грюкнул в четырехгранном отверстии, дверь отворилась, в коридор вышла невысокая белокурая женщина с мягкой улыбкой на припухших губах.
— Нина Ивановна… — раздался сзади голос, конца фразы я не разобрал.
Женщина полуобернулась на этот звук, опять улыбнулась и села в соседнее кресло.
— Здравствуйте, вы ко мне?
И тут я с сильным шумом ужаса в голове подумал: кто это?! Врач Нина Ивановна? Это она отвечала сейчас на вопросы там, за дверью? Голос тот же. И она будет меня лечить?! Мне много приходилось слышать досужих баек про сумасшествие тех, кто лечит от сумасшествия, но чтобы правда баек стала вдруг правдой жизни! Причем правдой моей жизни!
— Вы ко мне? — переспросила эта Нина Ивановна голосом ласковой смерти.
Из кабинета вышел длинный очкастый мужчина в белом халате, с ключом-пистолетом в руке. Открыл дверь, ведущую в отделение, и сказал:
— Идемте.
Говоря это, он смотрел в мою сторону.
— Я не хочу… — выдавил я. Меня охватил дурной ужас при мысли, что могу быть заперт, и, быть может, надолго, в одном помещении с ожившей скифской бабой.
Врач криво усмехнулся:
— Могильная, идемте.
Женщина с приятным голосом сказала мне «до свиданья», грациозно встала и пошла лечиться.
— Постойте! — крикнул я. — Выпустите меня, пожалуйста, отсюда.
Очкастый пожал плечами:
— А вы, собственно… Если к Нине Ивановне, она сейчас по телефону…
— Нет-нет, я так. Я заблудился. Выпустите, прошу вас!
Он выпустил меня, но явно с чувством, что делает это зря.
Проходя мимо часовенки, я обратил внимание, что иду очень быстро и этим резко отличаюсь от местных, заторможенных больных, попадающихся навстречу. Особенно моя стремительность поражала воображение тех, что сидели на скамейках вдоль дорожки. Им я вообще, видимо, казался неким метеором. Вот в чем главное отличие посетителя от пациента — в скорости передвижения. В скорости заключена свобода, не в одной только скорости, но в ней определенно.
Когда я вышел из ворот больницы, начался снегопад. Неожиданно и абсолютно вертикально полетели сверху мелкие, жесткие снежинки; мне кажется, если прислушаться, можно было услышать микроскопический звон при их ударе о смерзшуюся землю.
Однако опять декабрь. Круговорот моей тоски в природе завершился. Несмотря на несомненную юбилейность этого снегопада, я не испытывал никаких особенных чувств. Я остановился и поймал себя на том, что собираюсь оглянуться. И — не исключено — вернуться. И, пожалуй, так бы сделал, когда бы не позорные обстоятельства моего бегства. Стоит только начать рассказывать психиатру, как тонки и извивисты движения твоей души, как у него в голове засеребрится шприц с каким-нибудь аминазином.
Ну так куда мне теперь, если не назад?!
Уклонившись от уютной, замедленной роли официального психа, я не уклонился от адской треноги, вбитой мне в спину. В данный, решительный для меня момент все три чудища были налицо. И я побрел. Трамвая не было видно, а присоединяться к унылым фигурам на остановке, иссеченным острыми струями снегопада, не хотелось. Я побрел по рельсам в сторону бесконечно далекой «Шаболовской» в тайной надежде, что до нее дойти невозможно. Ибо что же мне делать, если я дойду?
Сердце зашевелилось в своей подлой манере точно между кадыком и солнечным сплетением — реагирует на погоду, сволочь. Побейся-побейся, можешь хоть лопнуть! Ну, давай, давай! Большие, с гранат, темные пузыри надувались и рвались в груди, иногда сердце начинало вести себя как борец сумо — тяжело раскачиваться вправо-влево и топать несуществующими ногами в диафрагму. Лопайся, разрывайся!
Вой и визг сзади!
Съежившись, прищурившись, поворачиваюсь. Поперек трамвайных рельсов стоит маршрутка. Водитель бесшумно матерится, двигая руками как сурдопереводчик. Надо понимать, что маленький автобус на большой скорости спустился с горки по трамвайным рельсам, сигналя мне в спину, а я ничего не слышал, углубленный в себя. Мог бы, на хрен, погибнуть под копытами «газели». В Москве нет бензиновых зверей кровожаднее.
Водитель продолжал орать на меня. Да чего тебе надобно, старче? Ах да! Я же загораживаю дорогу! А на горке показался хозяин железного пути и трезвонит. Я отбежал в сторону, удивляясь тому, как иной раз много места занимаешь в мире.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: