Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 6, 2002

В Доме кино случилось столпотворение. И Большой, и Белый залы в день премьерного показа были переполнены. Другого такого интереса к российскому кино мне припомнить не удалось. В голове вертелся назойливый слоган: «Коммунизм — это молодость мира, и его возводить молодым!» Впрочем, молодые снимают мало, Союз кинематографистов обновляется туго, нетрудно представить собравшуюся публику, трудно не умилиться. Зрелые дамы и мужи собрались посмотреть кино про и для хунвейбинов. Своего рода ревизия подрастающего поколения: какие они, займутся любовью в кадре или снова все заболтают? Старшим неинтересны «ФАКультет» и «Американский пирог». Им важно узнать, оценить статус отечественной культуры, а значит, и свой, персональный, статус: мы уже не совки, мы в Европе, нас взяли в цивилизацию? Взяли, взяли, вы — наше все, культурные герои, спасители Отечества, только смотрите молча, не шуршите, не освещайте полумрак кинозала своим потускневшим гением, вы и без того каждый день в телевизоре — страна устала от своих героев, спасителей…

Между прочим, любопытный феномен — подростковая культура современного Запада. В конце 60-х — начале 70-х левые интеллектуалы увлекались идеями кормчего Мао. Идеалы культурной революции в конечном счете победили во всем цивилизованном мире! Миллионы бескомпромиссных подростков ныне выступают в роли главных заказчиков и потребителей так называемого искусства!! Западные идеологи кичатся тем, что выиграли «холодную войну» у Советского Союза, однако им не удалось ничего противопоставить изощренной китайской хитрости. Восьмидесятилетний французский гений Эрик Ромер, один из лидеров «новой волны», почти всегда выбиравший для своих картин юных героев, недавно обмолвился: «Теперь популярное означает — для молодых, раньше означало — для рабочих». Запад приручил, подкупил, скомпрометировал, рассеял рабочее движение, получив взамен новое, требовательное и агрессивное социальное образование — десятки миллионов организованных, сплоченных на платформе массовой культуры хунвейбинов. Впрочем, эта тема заведет нас слишком далеко…

Вернемся к идеологам отечественного масскульта. К ним вполне применимо название популярной некогда песенки «Волшебник-недоучка». Лирический герой произведения учился много, но плохо. Старался овладеть магией, делал волшебные пассы, разводил руками, но вот результат: «Ночью мне снится сон, плачут коза и слон. Плачут и говорят: „Что с нами сделал ты?!“ (2 раза)».

Нет, конечно, наши старались. Делали сверхусилия. Внимательно смотрели на Запад, ездили, осваивались, тусовались, ночи напролет крутили пленки западного кино соответствующего направления. Плоды налицо. Двойка? — Кол с плюсом. Плюс — персонально оператору Игорю Клебанову.

Первоначально картина удивляет: непрерывное движение камеры сочетается с непрерывной болтовней обитателей студенческой общаги. Кто такое придумал? Смотреть или слушать?! Оператор работает виртуозно, ездит по комнатам и коридорам, вдруг меняя направление движения, подхватывая одного героя за другим. Завораживает. Начинаешь приглядываться к лицам, прислушиваться: плохо. Общаются механически, произносят случайные, несмешные реплики или, того хуже, пересказывают от своего лица бородатые анекдоты.

Самый большой успех выпал на долю невыразительного таксиста, рассказавшего главному герою дремучую историю про то, как в кувшин с молоком нужно было посадить лягушку. Чтобы молоко не прокисло. Но посадили — жабу, а жаба, извините, обосралась. Что тут было! Публика корчилась от единодушного смеха. Кажется, я смеялся громче всех. А что делать? Плакать? Блевать? Ну уж нет, я пришел за удовольствием, рядом урчала очаровательная спутница, мне было весело.

Обосралась так обосралась. Значит, сегодня уровень нашей кинообщественности — таков. Между прочим, те же самые люди второй год обижаются на Алексея Балабанова, поставившего самую смешную картину десятилетия — «Брат-2». Дескать, фи, как это все непрофессионально! Что-о? Вы в своем ли уме? Во втором «Брате» есть несколько упоительных, по-настоящему, без дураков, смешных эпизодов. Смех этот — многоразовый, тонко, профессионально сработанный. Теперь я увидел снобов, которые духовно выше всенародно любимого «Брата». Жаба обосралась в молоке. Молоко непригодно к употреблению. Окончание монолога не расслышал. Дом кино стонал двадцать секунд. Проехали, уже не смешно.

На лекции преподаватель интересуется у студента: какая связь между категориями необходимости и случайности. В оригинале анекдот звучит так. К моему соседу по комнате пришла девушка. У нее была необходимость в мужчине, а соседа случайно не оказалось на месте. Зато оказался я. Вот и связь. В фильме «Займемся любовью» студент переносит действие из общаги в армию, вместо одной девушки — две, вместо соседа — прапорщик. Анекдот не самый смешной и выразительный, зато — из самых известных. Преподаватель, получивший бойкий ответ на свой бессмысленный вопрос, этого анекдота почему-то не знает. Зато знаем мы, зрители. Почему авторы считают возможным неуклюжий плагиат? И потом, в сборниках анекдотов встречаются куда более изысканные шутки юмора. Читайте книжки, господа!

Я понимаю, в нашей постперестроечной разрухе — дефицит Чандлеров и Уайлдеров. Вдобавок уровень катастрофически понижен эстрадными борзописцами — от задорновых и жванецких до совсем уже бездарных авторов упоительного телешоу «Аншлаг, аншлаг!». И все же литературный уровень картины «Займемся любовью» заставил меня глубоко страдать. «Элли Макбил», «MASH», «Грейс в огне», «Летающий цирк Монти Пайтона», «ФАКультет» — эти старые и новые англосаксонские сериалы, показанные нашими телеканалами в последние годы, все же должны были научить отечественных кинематографистов базовым вещам, привить элементарную культуру диалога. Досадный, напрасный романтизм! Разве не включает постперестроечная символическая власть в качестве обязательных элементов — воинствующее невежество, патологическое бескультурье в стиле новорусской эклектики?

На одном из российских телеканалов я беседовал с молодой и умной дамой-продюсером, впрочем, много лет прожившей в западном мире и оттого хорошо осведомленной. Я предлагал несколько сериальных идей и в качестве теста пересказал эпизод из старинного американского сериала «MASH». 50-е годы, Корейская война, военно-полевой госпиталь. Приезжает важный военный чиновник и громко сигналит автомобильным клаксоном, требуя к себе немедленного внимания медперсонала, у которого случились редкие минуты отдыха. Появляется обаятельный и саркастичный главный герой: «Потише, полковник! Вы разбудите войну».