Махмуд Теймур - Шесть гиней

— Эй ты, Ибрагим! Смотри не задерживайся! Иначе получишь хорошую встрепку, с метлой ведь ты знаком!

Ибрагим должен был купить свистульку и плитку шоколада для господского сына Мими. Маленький слуга закрыл входную дверь и, почувствовав себя на свободе, весело скатился по перилам.

— У, бесенок, сын злого духа! — закричал старый дядя Усман, сидевший на скамье возле ворот, и кончиками коричневых пальцев попытался ухватить мальчика.

Где там! Ибрагим увернулся и выскочил на улицу, довольный, что хоть ненадолго избавился от кухни, от стирки белья, от сумасбродств госпожи и капризов ее сына. Очень уж привык Мими распоряжаться маленьким слугой. То заберется на него верхом и ездит, как на осле, — не думает, что это тяжело, — то заставит Ибрагима лечь на спину и качается на его вытянутых ногах, приговаривая: «Пошел паломник в хадж, пошел в Каабу [23] Хадж — паломничество в Мекку. Кааба — святилище мусульман в Мекке. , пошел к посланнику Аллаха!», то бегает за ним по всему дому, загонит под кровать, а когда он вылезет, набросится с кулаками. Ибрагим молчит, а сердце у него в огне. Только хитростью удается ему одолеть Мими — пойдет он с ним погулять на улицу, ущипнет изо всех сил и пригрозит: «Молчи лучше!»

Ибрагим увидел катившийся под ноги мяч и услышал радостные крики ребят. Кто-то попытался оттолкнуть Ибрагима, но он схватил мяч.

— Давай с нами играть!

— Бей, Ибрагим! Сюда!

Маленький слуга обрадовался, что его знают по имени и приглашают играть, но, помня наказ госпожи, лишь небрежно ударил по мячу. Худощавый мальчик, решив, что это подача, принял мяч. Подскочили ребята:

— Ура! Бей!

Вскоре Ибрагим увлекся игрой. Ну как тут не забыть о предостережениях госпожи! Лишь бы только не потерять пиастры. На всякий случай Ибрагим засунул монеты в рот. Затем поднял длинную джильбабу и завязал на подоле узел, так что показались тощие ноги. Теперь можно было играть! Он ловко принял мяч и передал его партнеру.

— Давай обратно! Я буду водить!

Еще один сильный удар, и под шумное одобрение ребят Ибрагим принял подачу.

На улице показался продавец, толкавший перед собой тележку. Игру пришлось остановить. И тут маленький слуга вспомнил о своих обязанностях. Воспользовавшись передышкой, он вытащил изо рта пиастры и стал их пересчитывать. Одна монета упала. Он быстро подобрал ее. А вокруг уже снова бегали ребята. Толстый подросток показал Ибрагиму язык.

— Начинай! — крикнул партнер. — Чего ты тянешь?

Ибрагим отрицательно покачал головой, вытер пот и, вздохнув, развязал узел джильбабы:

— Больше не буду. Госпожа изобьет, если я долго задержусь.

— Оставайся! — мальчик потянул Ибрагима за подол. — Поиграй еще немного!

— Нет, не могу!

Ибрагим ушел. Догнав тележку, он выпил стакан воды и ощутил приятную прохладу. Тело охватила усталость. Опустив голову, он заметил кровь на большом пальце правой ноги и едва не заплакал. Сел на краю дороги, приложил к ране старую тряпку. И снова зашагал, чуть-чуть прихрамывая.

— Бататы [24] Батат — многолетнее тропическое растение, клубни которого употребляются в пищу. Бататы известны также под названием «сладкий картофель». … — разнесся по улице клич продавца. — Бататы, горячи и сладковаты!

Под ложечкой у Ибрагима засосало. Правда, еще утром он стащил на кухне лакомый кусочек, но съесть удалось только половину — помешала госпожа.

«Может, купить бататов? Хоть на пиастр? — подумал мальчик, глотая слюну. — Потом скажу, что потерял»… «Ах, вот как! Потерял?! — почудился голос госпожи. — Почему же ты долго не возвращался? Мими, подай сюда метлу!»

Бататы очень вкусные! Как хочется! Куплю на пиастр! Пусть наказывает!

Сжимая в кулаке деньги, Ибрагим подошел к тележке.

— Сколько тебе? — спросил продавец, видя нерешительность мальчика. — Бататы дешевые!

— Нет, нет! Боюсь… госпожа изобьет! Протянутая было рука спряталась за спину. Продавец толкнул тележку и колесо едва не задело Ибрагима, который продолжал стоять, не сводя глаз с желанного кушанья…

Спустя несколько минут маленький слуга был уже в магазине.

— Мне нужна свистулька и плитка шоколада для Мими! — сказал он.

Всю обратную дорогу Ибрагим свистел что было мочи. Он бежал прямо по мостовой. Ребята еще играли в мяч. Они преградили ему дорогу.

— Дай посвистеть! — попросил толстый подросток и почему-то снова показал язык. — Не то отберем свисток!

Опасаясь, что начнется драка и поломается шоколадка, Ибрагим припустился бежать.

— Деревенщина! — неслось ему вслед. — Дурачина! Когда опасность миновала, Ибрагим нащупал плитку, вспотевшей рукой вынул ее, развернул и полизал. Шоколад был мягкий, как рахат-лукум. И очень сладкий. На краешек плитки села муха. Ибрагим согнал ее и снова лизнул шоколад. Плитка значительно уменьшилась — обертка стала для нее слишком просторной. Это несколько смутило мальчика, но ненадолго.

— Три-та-та! Три-та-та! — весело засвистел он и, подпрыгивая, помчался что было сил.

Подбежав к дому, Ибрагим обтер свисток и сунул его в карман. Он уже хотел было постучать в дверь, как вдруг услышал пронзительные крики и проклятия госпожи. Ему бы сразу улизнуть, а он замешкался, и тут рассвирепевшая Закия приподняла его за уши, будто кролика, опустила и приподняла снова:

— Клянусь родной тетушкой, ты не останешься в моем доме! Я выброшу твои пожитки! Убирайся! Мими, метлу!

Мими отправился на кухню. «Мама опять будет его бить! — думал он. — Мы вместе играем, я дружу с ним…» И, схватив метлу, мальчик выкинул ее в окно, а сам как ни в чем не бывало вернулся к матери:

— Мама, я не нашел метлу!

— Не беда! — завопила Закия и принялась дубасить слугу кулаками.

— О родители! — плакал Ибрагим. — Помогите!

Побои прекратились, лишь когда у госпожи заболели руки и после тяжких трудов она решила принять освежающую ванну.

— Вот придет хозяин, он с тобой расправится! — пригрозила она.

Маленький слуга перевязал окровавленный палец на ноге и заметил стоящего в замешательстве господского сына.

— Ничего, Ибрагим, ничего! — прошептал Мими, размазывая по лицу слезы. — На, возьми!

И он протянул купленную для него шоколадку.

Перевод А. Пайковой и К. Юнусова

Страх переполнил мое сердце. Стоило мне лишь мысленно представить свист летящих пуль и грохот взрывов, как по телу пробегала нервная дрожь, и в душе возникало отчаянное желание бежать, бежать назад, в тыл, домой… Но что скажут обо мне товарищи? Они привыкли восхищаться мною, внимательно прислушиваться к моим словам. Они считают меня отчаянным парнем. Никому и в голову не может прийти, что я… малодушный трус, боюсь крови и смерти, что меня лихорадит, едва только я вспоминаю слово «война»…