Эмине Эздамар - Мост через бухту Золотой Рог

— Сестричка, запрись изнутри на два раза и не пускай к себе моего друга.

Я оставила его друга стоять в коридоре и заперла дверь комнаты изнутри, на два раза. В комнате не было света. Дорогу к постели я нашла при помощи луны, легла и заснула. Когда я проснулась, я увидела огромного паука, размером с детскую ладонь, который полз по стене, а вся простыня и подушка были в пятнах от раздавленных комаров. В ванной пахло гнилью, как в старых банях, по каменному полу бегали тараканы. На следующее утро мы стали спрашивать водителей грузовиков, не подвезет ли нас кто-нибудь до города Хаккьяри, туда, где в деревнях голодают крестьяне. Грузовики были загружены камнями под завязку, и встать там было некуда. Тогда мы снова пошли в портновскую мастерскую. Портной, кормивший семейство американскими штанами, сказал нам:

— Сходите к главному офицеру Диарбакыра, у военных много грузовиков, которые все время ходят в Хаккьяри. Поговорите с ним, может, он вас отправит.

Мы пошли в комендатуру, главный офицер оказался маленьким круглым толстяком.

— Мы актеры из Стамбула, хотим изучить разных людей нашей страны. Нам нужно попасть на персидско-иракскую границу, в Хаккьяри.

Офицер сказал:

— Браво, ребятки! Вы честь и гордость нашей страны. Вы дети Ататюрка. Я дам вам грузовик, и езжайте на нем куда хотите.

Офицер пригласил нас к себе домой на обед, было жарко, он пил ракэ и угощал нас.

— Посмотрите хорошенько на этих молодых людей, — сказал он, обращаясь к жене и своим красавицам дочерям. — Они наведут у нас порядки и сделают Турцию современной страной, не хуже других. Они свет очей наших. Европа лопнет от удивления. Вперед, ребятки! Марш! В чем беда нашей страны? Беда нашей страны в отсталости, головы у нас у всех отсталые. Если бы все были современными людьми, не было бы ни убийств, ни разбоя. Вот возьмем, к примеру, меня. Если бы я не был современным человеком, я бы сейчас был убийцей. Мы когда с женою поженились, то в первую брачную ночь крови не было. Если бы я, господа хорошие, не был современным человеком, я бы убил свою жену. И сейчас перед вами сидел бы не майор, а убийца. Потом выяснилось, что у моей жены такая плева, которая в науке называется звездной.

Жена майора подняла бровь и сказала:

— Ну хватит, Неджил! Что ты такое рассказываешь!

Майор сказал:

— Не мешай! Эти детки из Стамбула — современные люди.

Жена майора так и сидела с поднятой бровью, а майор продолжал:

— У нее плева оказалась в форме звезды. Я когда вставил свой член, он прошел прямо по центру, а плева, видимо, очень эластичная у нее была, вот она и не порвалась, вот почему и крови не было.

Мы рассмеялись, майор совсем захмелел и принялся объяснять, что такое настоящая красивая женская попа. Его дочери пошли со мной в другую комнату.

— Сестричка-артистка, скажи отцу, чтобы он разрешил нам танцевать с лейтенантами в офицерском клубе. Тебя он послушается.

Майор заснул за столом.

Мы вышли на улицу под жаркое послеполуденное солнце. На большой площади, где, как положено, стоял памятник Ататюрку, проходила демонстрация левых профсоюзов. Четыре тысячи крестьян пришли пешком из своих деревень и требовали земельной реформы: «Мы требуем отмены частной собственности на землю!», «Земля — крестьянам, рабочим — работа!», «Социализм победит!». Четыре тысячи запыленных людей стояли плечом к плечу и слушали деятелей профсоюза. К нам подошел какой-то журналист и спросил, что мы думаем о демонстрации.

Хайдар сказал:

— Да ничего не думаем. А вы что думаете? Вы что, мыслитель?

Я же ответила:

— Я считаю, что спасение народов только в социализме.

Журналист спросил, как меня зовут, где я живу, куда мы направляемся, чего мы хотим и не состоим ли мы в партии. Я всё ему продиктовала. Хайдар скрежетал зубами, но я слышала только свой собственный голос, а журналист всё записывал и записывал. Толстый парень сказал потом Хайдару:

— Эта девица доведет нас до беды. Я возвращаюсь в Стамбул. Этот журналист точно из службы госбезопасности.

Он уехал на автобусе в Стамбул, мы с Хайдаром остались. Правда, Хайдар со мной не разговаривал. Мы шли по пыльной дороге, и я сказала:

— Стукача тоже можно переделать и сделать его сознательным. Он может сменить роль, как мы в театре.

Хайдар продолжал скрежетать зубами. Мы пришли к майору, чтобы узнать, скоро ли он нас отправит в Хаккьяри, его лейтенант сказал:

— Некогда ему тут вами заниматься.

— Видишь, — сказал Хайдар. — Своим интервью ты нам испортила всю пьесу и показала свою полную несостоятельность как актриса. Стукач гораздо лучше справился со своей ролью.

Портной продолжал гладить брюки американцев, дислоцированных в горах, а на столе у него лежала раскрытая газета.

— Американцы сели на Луну, — сказал он. — «Аполлон-7» передал первое сообщение с Луны. Астронавты сказали: «Тут очень забавно», а один из членов экипажа обругал с Луны директора Центра управления космическими полетами, взял и крикнул ему: «Придурок!»

Мы начали свое путешествие одновременно с «Аполлоном-7», они уже были на Луне, а мы даже не добрались до города Хаккьяри. Портной сказал:

— Onlar Aya biz уауа. (Они летают на Луну, а мы всё еще ходим пешком.)

Портной договорился с одним водителем, который ехал как раз в Хаккьяри, дал нам немного денег, а сам остался гладить брюки американских офицеров. Мы забрались в кузов, заполненный зерном, и поехали в сторону персидско-иракско-турецкой границы, в город Хаккьяри. Луна освещала зерно, от которого вкусно пахло. Грузовик поднимался по горной дороге, все выше и выше, как будто мы ехали на луну, нас болтало в кузове вместе с зерном, и волосы у нас все были в зернах. Мы могли дотронуться до звезд руками и засыпать луну зерном. На небе то и дело мелькали хвостатые кометы, со стороны кабины мы слышали странные звуки, как будто падающие звезды ударялись о лобовое стекло. Но это были не звезды, а птицы, которые в темноте налетали на наш грузовик. И вот здесь, лежа на куче зерна, под луной, Хайдар признался, что уже давно любит меня. Я сказала:

— Но я люблю другого человека.

— С Керимом тебе не будет счастья, он буржуй.

— Нет, он марксист.

— Откуда ты знаешь?

— Все говорят, что он марксист.

— Да он ни одной книжки Маркса до конца не прочитал! Чтоб мне жениться на моей матери!

Я навалилась на Хайдара, и он вдавился в зерно, мы долго барахтались в куче под покровом луны.

— Оставь пока свою любовь при себе, — сказала я с набитым ртом. Во рту у меня были сплошные зерна. — Может быть, через пару лет у нас что — нибудь и получится. Жизнь длинная.

Мы заснули на куче зерна и проснулись с первыми лучами солнца рядом с памятником Ататюрку. Город Хаккьяри был весь окружен горами и оказался таким маленьким, что больше напоминал деревню. Напротив памятника Ататюрку находилась городская управа. Мэр угостил нас чаем.