Леонид Сергеев - Заколдованная

— Кстати, я изучил карту и поведу плот один с закрытыми глазами, — добавил Кука. — Заколотите меня в бочку, если не поведу! Сейчас только присобачу мачту и повешу одеяло, как парус.

— Верное решение! В этом есть глубокий смысл. Сумеешь, без дураков? — подстрекательно проговорил Котел.

— Что за вопрос? — хмыкнул Кука.

— И где ты, Кука, был раньше? — Котел обнял меня по-свойски. — А мы тем временем позагораем, правда, Чайник?

Я даже не удостоил его ответом. Да, чуть не забыл! Погода была солнечная, дышалось легко и пахло разными травами. В общем, погодка стояла, что надо! Мы с Котлом расстелили на плоту палатку, перетащили вещи и прилегли. Кука расхлябанной походкой проковылял на корму и залихватски оттолкнулся от берега.

— До следующей деревни три трубки табака! (Кука мерил расстояние количеством выкуренных трубок).

Как и многие начинающие рулевые, Кука сразу потерял осторожность, раскочегарился и чуть не придавил каких-то байдарочников; плот сильно закачался, и мы с Котлом чуть не свалились в воду.

— Кука, ты, наверное, думаешь, что везешь дрова? — задребезжал Котел. — Тебе управлять не плотом, а телегой. И потом, за нами наблюдают с берега. Рули так, чтобы мы выглядели мастерами своего дела. Никто не должен видеть наши слабые места.

Чего и следовало ожидать, Кука не подкачал, не ударил в грязь лицом. Думаете, он совершил подвиг? Глубоко ошибаетесь! Всему есть предел, кроме его сумасбродства; похоже, все-таки у него опилки в голове. Представляете, каким нужно быть талантливым, чтобы врезаться в единственный пень на всем протяжении реки?! Он вел плот с помощью всевозможных приборов, но все равно врезался в этот злополучный пень, торчащий из воды, а после столкновения долго оборачивался и таращился на него, вместо того, чтобы не спускать глаз с лежащей впереди отмели.

В заключение, когда мы с Котлом чуточку вздремнули (убаюкало легкое течение), Кука, как и обещал, повел плот с закрытыми глазами, то есть уснул, хотя сам же написал на руле: «Не спи за рулем — проснешься на том свете». В итоге мы действительно проснулись в какой-то мешанине, в болоте среди тины и зловонного ила, где кишмя кишели лягушки. Вокруг было темно и тихо — какой-то темно-зеленый ад.

— Приготовь концы! — бросил я Котлу, но тот, оказалось, предвидел мою команду и в поте лица подгребал к берегу.

Выкарабкавшись из тины, мы привязали плот к иве и стали выбираться на берег да бухнулись в крапиву, у которой были не шипы, а гвозди; руки и ноги сразу покрылись волдырями.

— Ничего! — зафасонил Котел трескучим голосом. — Зато придавили сотню комаров.

— Да это остров! — бодро крикнул откуда-то сверху Кука (он уже носился по суше, как лось). — Простор не тот, не развернешься, но неслабое местечко и дровишек полно. Пошевеливайтесь там!

Пока перетаскивали вещи, разводили костер и варили суп, наша поляна превратилась в духовку. В тех местах солнце быстро поднималось и застревало в зените на весь день и жгло кипятком, а часов в девять вечера сразу сваливалось за горизонт.

Чтобы вас, ребята, посмешить, отвлекусь от нашей походной жизни и расскажу, как мы проводили свободное время.

На острове после обеда я решил устроить отдохновение для души: взял альбом и, устроившись в тени, начал делать набросок нашего лагеря. Только сделал несколько штрихов, ко мне, пританцовывая, с шахматной доской подлетел Кука:

— Сразимся? На какой клетке тебе поставить мат?

Мне не хотелось играть, но чтобы сбить Кукину спесь, я расставил фигуры.

Надо сказать, Кука во время игры прибегал к разного рода ухищрениям. Одно из них заключалось в том, что делая ходы, он изо всей мочи стучал фигурами по доске, не понимал, олух, что от этого ход не становится сильнее. Другое состояло вот в чем: Кука поддавал фигуру и делал вид, что ошибся, но когда доверчивый противник ее брал, наносил смертельный удар. В первой партии и я попался на эту удочку. Получив неплохое развитие в дебюте, Кука вдруг подставил под удар фигуру, схватился за голову и застонал:

— Ой-ей-ей! Что я наделал!

— Ну переходи, нет проблемы! — шепнул Котел, который подсел рядом и сразу взял на себя роль арбитра. — Возьми обратно ход, ведь ты еще и руку не оторвал.

— Нет уж! — оборвал я Котла. — Обратно ходы не даю.

С этими словами я схватил фигуру, а следующим ходом Кука поставил мне мат. И отвалился от доски, захлебываясь оглушительным смехом. Он долго трясся, хлопал себя по коленям, икал, пускал пузыри. Котел тоже посмеивался:

— Удачный трюк. Очень удачный! Возвышенный!

— Хорошо! — сказал я, не обращая внимания на колкости. — Давай еще одну. Больше у тебя этот номер не пройдет.

— Давай еще… одну, — вытирая слезы, пробормотал Кука.

Начали мы вторую партию. Я был очень агрессивно настроен и уже через десяток ходов начал гонять Кукиного короля по всей доске. Несколько раз Кука предлагал мне ничью, но я и слушать об этом не хотел. Я догадывался: если Кука предлагает ничью, значит его позиция проигрышная. Тут в переговоры о ничьей, как арбитр, вступил Котел, но я сразу отрезал:

— Даже не заикайся об этом!

К концу партии, когда укрепления Куки уже трещали по швам, он вдруг подставил ферзя под удар и снова схватился за голову и застонал:

— Ой-ей-ей! Что я наделал?!

— Знаю я эти дешевые штучки! — не раздумывая, я отверг жертву и сделал нейтральный ход.

Кука хлопнул меня по плечу.

— Спасибо, Чайник! Чистого ферзя не взял! Не просек ситуацию, — и второй раз поставил мне мат.

И опять чуть не подавился смехом. От полноты чувств даже чмокнул меня в лоб.

— Да, Чайник! — усмехнулся Котел, пересаживаясь на мое место. — Чрезмерная доверчивость так же плоха, как и чрезмерная недоверчивость.

Кука сразу предложил Котлу играть на деньги, но я запретил.

— Эту партию я посвящаю тебе, Чайник, — вякнул Котел и сделал первый ход.

После шести-семи ходов стало ясно, что Котел выбрал защитный вариант и ему без моей помощи долго не продержаться. Я начал ему подсказывать: вначале в форме легких советов, а потом, когда Кука полез на рожон, и двигать фигуры Котла. Котел останавливал меня и упорно продолжал возводить дурацкие укрепления вокруг королевской четы, а Кука, судорожно прикидывая в уме комбинации, возмущался:

— Играйте вдвоем, поганцы, я не против, но не делайте по пять ходов сразу.

В конце концов Котел оценил мои ходы, и мы вдвоем повели партию к победе. Кука уже ругался и отталкивал меня, но я продолжал наступать. Поняв, что со мной шутки плохи, Кука сказал, что его, как шахматиста, знает вся Москва, а обо мне никто и не слышал.

— Ну, популярность еще ни о чем не говорит, — вяло заметил Котел. — У нас полно всяких дутых знаменитостей.