Леонид Сергеев - Заколдованная

А теперь, ребята, хорошенько подумайте, что ждало нас на берегу? Толпа встречающих — вот что! Как только мы причалили, к нам бросились сотни людей. Оказалось, слава о нас, как о спасителях девчушки, катилась впереди плота. Нас встречали как героев, с духовым оркестром. Любители автографов обнимали нас, тискали, душили. Котел раздавал направо и налево наши вещи, словно это не ценности, а всего лишь пирожки. Кука без устали пересказывал наши приключения, явно приукрашивая события. Кстати, и после поездки он частенько добавлял что-то свое. Так наше кораблекрушение он сравнивал с гибелью «Титаника»: все уже происходило на море, в шторм, среди акул, при этом Кука добавлял:

— Скромность снова стала модной, но разорвите меня на части, я находился в самом пекле.

Я в этой суматохе по-деловому показывал зарисовки стоянок.

Когда страсти немного утихли, нас пригласили в пароходство. Нас приветствовал сам глава городка. Поблагодарив за спасение девчушки, он сказал:

— Памятник вам, конечно, не поставим, но обедом угостим.

Стол обставили талантливо: окрошка, самовар, баранки, но какая-то догадливая старушка принесла вареную картошку, огурцы и квас, и стол накрыли еще талантливее. От нашего имени выступил Котел. Щеголяя модными словечками, он заговорил о нашем плавании, сильно искажая истинное положение вещей, присваивая себе часть общих заслуг. В какой-то момент я вскочил и хотел призвать Котла к справедливости, но меня остановил Кука:

— Пусть ловит кайф. И раньше его шуточки были дурацкие, но они снимали напряжение, они — неслабая защита от унынья. Мы-то с тобой знаем, как все обстояло, что я играл главную роль.

Я усмехнулся, но когда Котел закончил выступление, объявил:

— Вернусь домой, опишу всю поездку. Опишу все, как есть.

Кука сразу схватил меня за локоть:

— Не забудь написать про все мои достоинства. Особенно верность дружбе. Ты же знаешь, я за друзей стену сломаю.

Котел толкнул меня в бок:

— Отметь, что я игрой на гитаре скрашивал путешествие.

В Москву решили лететь на самолете местной авиации. Аэропорт представлял собой обычную избу с флюгером и радиоантенной, и в нем работал всего один человек — он был и начальник аэропорта, и диспетчер, и радист, и кассир. За избой виднелась взлетная полоса — травянистая поляна, на которой паслись козы и гуляли куры. Перед взлетом маленького самолета «кукурузника», на поляну начальник пустил овчарку, и та разогнала живность.

…«Кукурузник» чихнул, затарахтел, его забила дрожь; рокот мотора перешел в гул, дрожь превратилась в тряску; «кукурузник» понесся, подпрыгивая на кочках, потом взлетел. Я посмотрел в иллюминатор. Внизу мелькнула изба-аэропорт, какие-то постройки, шоссе и светлая лента реки, на которой, точно чешуя, блестела солнечная рябь. Виднелись баржи, лодки рыбаков. «Кукурузник» забирался выше; баржи превращались в черточки, лодки — в точки, река сузилась до узкой змейки, потом исчезла совсем.

…В качестве приложения ко всему вышесказанному, добавлю: когда Кука узнал, что я пишу этот очерк, он предоставил мне свой дневник, с тайной надеждой на соавторство. Вначале я хотел упомянуть его имя, чтобы в случае провала книги ответственность делить поровну, но потом подумал, что в случае успеха ведь и славу и гонорар придется делить на двоих, и отказался от его услуг. Я только бегло пробежал его каракули, а потом засунул под хромую ножку стола.

И все же приношу благодарность Куке за готовность помочь, что равносильно помощи, а также Котлу, которому часть рукописи я читал по телефону и он вносил уточнения. Разумеется, благодарю их не слишком горячо, а то еще задерут носы, а вот вам, ребята, — большущая благодарность! За то, что дослушали меня до конца.

Ну, а теперь, ребята, если вам интересно, расскажу, как сложились наши судьбы в дальнейшем.

Во время путешествия на плоту нам троим вместе было семьдесят лет, а теперь — ого сколько! Как вы догадываетесь, мы обзавелись семьями, чего-то добились в работе, но представляете, в нас все то же мальчишество, те же привязанности — каждое лето мы по-прежнему отправляемся путешествовать (ведь молодость это не лицо без морщин, не джинсы и кроссовки — это состояние души). Мы стали закадычными друзьями, и никакие жизненные передряги не испортили наши отношения, даже жены не смогли нас поссорить. Вы поняли мою глубокую мысль? Обычно как? Перед женитьбой мужчина клянется, что он с друзьями до гроба, а потом жена быстро разгоняет его дружков, а его самого прибирает к рукам, отучает от «вредных привычек» и, как бы это выразиться, ну старается подмять под каблучок, что ли. Женщины ведь быстро прощупывают слабые стороны мужчины и давят на них. Загляните в любую семью, кажется, вождь мужчина — он хорохорится, чего-то бурчит, а жена знай гнет свое, вертит им как хочет.

У меня-то все не так, смею вас уверить. Я-то из другого теста. Вы же помните мою исключительную осмотрительность. Остался холостяком, говорите? Нет, тут вы не угадали. Я женился конечно, но сразу же поставил свою избранницу на место. Во мне, понимаете ли, нежность сочетается с твердостью. А вот мои друзья… Вы и вообразить не сможете, какое жалкое зрелище они представляют — этакие затюканные муженьки, осажденные повседневными заботами и требованиями своих благоверных. Но надо отдать им должное — целый год они ходят замученные семейным счастьем, а с наступлением лета распрямляются, в их голосах появляются жесткие нотки, они перебирают походное снаряжение, перезваниваются. Их жены, разумеется, это предвидят и не сидят сложа руки: выдумывают им разные срочные дела, достают путевки на юг, а то и имитируют болезни. Но в моих друзьях уже началось брожение, их все сильнее охватывает страсть к странствиям.

Бывало, в их семьях дело доходило до… Нет, не до разводов, конечно. До угроз. Их супруги не совсем дурехи, они прекрасно понимают, что такие, как их мужья, на дороге не валяются. Доходило только до угроз. Но мои друзья — молодчаги, в один прекрасный день забрасывают все дела, объявляют разгневанным супругам: «Ненавязчивость, частое отсутствие лишь усиливают любовь», и вырываются на свободу — отправляются со мной в путешествие.

Сейчас стало модно проводить лето на реке. Все, кому не лень, плавают, дают выход накопившейся энергии. Но мы то были зачинателями этого увлекательного дела, верно? За эти годы мы совершили немало прекрасных плаваний. На чем только не плавали! На байдарках и надувных лодках, на катамаране и мотоботе, а последние годы — на «Бармалее», катере, который я построил. Опять я. Ну, а кто ж еще? Катер — мое высшее достижение в области строительства плавсредств. Это отдельный разговор. Кстати, меня часто спрашивают — что надо делать, чтобы стать таким же талантливым, умелым, как я? Отвечаю: ничего не надо делать. Таланты у вас или есть или их нет. Они даются свыше.