Леонид Сергеев - Вперед, безумцы!

Но в целом у нас с Севкой много общего, хотя во внешности есть и различие: Севка одевается неряшливо, может надеть рубашку наизнанку, а у меня одежда — с иголочки и ношу ее достойно; у Севки борода как мочало, а я всегда гладко выбрит и благоухаю одеколоном; хороший одеколон — моя слабость. И по характеру Севка пассивный, а я, говорят, — настырный. Не знаю, может, так оно и есть, со стороны виднее.

Как бы то ни было, но мы с Севкой на многое смотрим одинаково — это без сомнений, потому и сразу стали друзьями, с первой прогулки у прудов. Помнится, во время той прогулки, к Севке то и дело подходили сельчане, почтительно жали руку, но тут же начинали ругать. Мужчины — за то, что не запасся торфяными брикетами на зиму и прозевал купить стекло для террасы, когда завозили товар в хозмаг, что он слишком затянул строительство этой самой террасы, да еще далеко отошел от проекта, так далеко, что и не поймешь: терраса будет или парник? Женщины ругали за то, что не помогает жене по хозяйству, что у них не изгородь, а развалюха, и не сад, а бурелом, не огород, а сплошная лебеда. Севка беспомощно разводил руками, бормотал какие-то слова в оправданье, а я думал — есть что-то неприятное в практичности, в чрезмерно благоразумных, предусмотрительных людях. Я и сейчас так думаю. Не знаю, что именно неприятное, но есть. Не могу это выразить, но чувствую четко.

Тогда же, во время прогулки, я пожаловался Севке на боли в пояснице. И он, чуткий, сразу разволновался:

— Что-то мне не нравится твой цвет лица. Зайдем-ка ко мне в контору, дам тебе один сбор, надо выгнать из организма шлаки… Но, скажу тебе, травки травками, а главное — не волноваться. Ведь согласись, мы часто волнуемся по пустякам…

Когда-то, еще обучаясь в кооперативном техникуме, Севка где-то откопал «Травник» из прошлого века и так загорелся книгой, что выучил ее наизусть, как библию. С этого и началось его прямо-таки религиозное отношение к травам. Он уверен — Бог предусмотрел травы от всех недугов, но их нельзя собирать где попало — там, где шла война, травы впитывают боль и страх; и важно кто собирает — плохой человек снижает лечебные свойства растений, а добрый повышает.

Короче, Севка стал собирателем трав, а поскольку он по натуре добряк, его сборы давали впечатляющий результат. Попутно, как я уже сказал, Севка собирал древние книги по гомеопатии. За годы он сколотил редкую библиотеку, которой нет цены, ну а сам обогатился обширными знаниями и теперь его называют «профессором в области трав», «великим травознаем», «чудо-зельником». Севка может часами рассказывать про «добрые травушки-муравушки» и про «лихие, лютые коренья», с его знаниями в нормальной стране он был бы миллионером, а у нас… У нас, известное дело, таланты не ценятся. В свое время я придумал новый способ лечения у собак лишая, и что из этого получилось? От меня отмахнулись, да еще обозвали «дилетантом-неудачником». Это я-то дилетант! Я, который спас сотни животных! Да, мне памятник надо поставить!

Ну да ладно, говорил-то я не о себе — о Севке. С его знаниями, поселковым властям открыть бы Академию народной медицины, а они, эти безмозглые власти, Севку всерьез не принимают, считают, что он «понапрасну баламутит народ» и грозятся «прикрыть лавочку».

— Прискорбно, что вы ничего не понимаете. Извиняюсь, но вам надо картошку на рынке продавать, а не поселком управлять, — смело выдает Севка властям. — Об этом не буду больше говорить, начинаю волноваться…

За такие слова власти давно бы закрыли заготконтору, но она дает неплохой доход поселку. Я же говорю, народ к Севке валит со всех областей.

Что мне нравится в Севкином разговоре с властями и вообще в его манере вести беседу, так это прямота и скупость слов, как определенное чувство меры, и в его словах не занудство, а мудрость. То же самое могу сказать и о себе. Обычно я немногословен, это сейчас разговорился, потому что дело касается близкого друга.

— На высокие должности нужен строгий отбор, — говорю я Севке.

— Надо брать людей бескорыстных, по призванию, — вторит мне Севка и я полностью с ним согласен, вернее, он таким образом соглашается со мной.

Есть у Севки еще одна способность — он играет на гитаре. Фактически он музыкант самоучка, но его отношение к музыке — самое что ни на есть профессиональное. Севка играет по нотам классику. Лет десять назад купил «самоучитель» и так освоил инструмент, что запросто дал сольный концерт в Доме культуры. В том заведении имеется небольшой разношерстный оркестр, парни и мужики играют на вечеринках, свадьбах и похоронах. Их ударник Казбек при мне уговаривал Севку составить им компанию. Как-то встречает нас у прудов.

— Всеволод! — говорит. — Сегодня можно крепко подзаработать. В Доме культуры большая свадьба. Приходи с инструментом, повеселим народ.

— Да нет, спасибочко, — рассеянно протянул Севка. — Я, так сказать, не понимаю и не умею играть современную увеселительную музыку. По-моему, в ней нет души.

— Ты упрямый и с тобой трудно, — обиделся Казбек. — Крупные деньги сами плывут в руки, а ты не хочешь пощипать гитару.

— Да нет, спасибочко… Зачем, ну скажи мне, зачем играть то, к чему не лежит душа? Об этом не буду больше говорить, начинаю волноваться…

Вот такой он, Севка, человек. Самый естественный, истинный из всех, кого я знаю. Мы с ним сильно похожи.

Кстати, я тоже не лишен музыкального слуха. Даже больше того — у меня абсолютный слух! Я играю на трофейной губной гармошке, которую отец привез с фронта. И тоже тяготею к классике, поигрываю для себя романсы, подбираю по слуху душевные мелодии, и не принимаю муру, которую несут с нашей эстрады. Пожалуй, в музыке я даже посильнее Севки. В музыке я очень талантлив.

Есть у Севки еще одно драгоценное увлечение, от которого он, по его словам, «испытывает глубокое удовлетворение» — это разведение рыбок. Дома у него два внушительных аквариума и на окнах множество банок с водяными растениями. Аквариумными рыбками Севка заболел еще до женитьбы; каждый раз, встречаясь с будущей женой, держал в руках кульки с мотылем.

— Умоляю, убери этот ужас. Как тебе не стыдно, ты хочешь погубить меня? — хныкала его невеста.

Когда Севка сделал ей предложение, она заявила:

— Или я или рыбки!

Севка выбрал рыбок. Некоторое время его невеста встречалась с одним инженером. Тот инженер был невероятно деловой и аккуратный, до тошноты. И слишком пекся о своем здоровье: по утрам ел творожок, глотал витамины, не употреблял ни соленого, ни сладкого, воду пил только дистиллированную; он никогда ничем не болел, но постоянно таскал с собой аптечку — «на всякий случай». Короче, она от него сбежала и вернулась к Севке, а после свадьбы, смирилась с его рыбками. А вот Севка долго не мог смириться с ее «предательством» и довольно волнительно называл роман с инженером «черными, позорными страницами в биографии жены». Только после рождения дочерей позабыл про эти «страницы».