Леонид Сергеев - Солнечная сторона улицы

— Мы самые красивые в лесу! — шумели синие елки, гордо посматривая на другие деревья. А на разные кусты вообще не посматривая.

В том же лесу на соседней поляне росли пушистые желтые елки. Когда налетал ветер, с желтых елок, точно золотые блестки, сыпались желтые хвоинки.

— Мы самые красивые в лесу! — шуршали желтые елки, небрежно посматривая на другие деревья. А кусты и вовсе не замечая, не говоря уже о цветах и травах.

Целое лето спорили елки, какие из них самые красивые. Иногда их споры становились такими жаркими, что переходили в ссоры. Весь лес приходил в невероятное возбуждение. Однажды это возбуждение докатилось до старого дуба, который возвышался в глубине леса.

— Кто там нарушает спокойствие в лесу? — заскрипел великан и зашатался, замахал могучими ветвями, поднял сильный ветер. С синих елок полетели синие хвоинки, с желтых — желтые. Весь день и всю ночь кружили над полянами хвоинки, пока не смешались в сине-желтом вихре.

А утром на полянах появились новые елки — зеленые. Такие же стройные как синие, и такие же пушистые как желтые. Они скромно стояли на полянах и ни перед кем не хвастались своей красотой, и от этого выглядели еще красивей.

В одном городе жил Пекарь, толстый розовощекий старичок. Целый день он пек булки, батоны, сдобы, кренделя, пышки, плюшки, слойки, калачи; делал пирожные и печенье, сухари и баранки, и многое другое. Жители города называли Пекаря «Большим Мастером, Художником пекарного дела».

Каждый вечер Пекарь ставил изделия на полку, гасил огонь в печи и уходил домой. Однажды, когда пекарь собирался запирать пекарню, на полке что-то зашевелилось, зафыркало, и из-под муки вылезла сдоба.

— Апчхи! — чихнула она, стряхнув с себя муку. — Давай быстрее уходи, старикашка. Надоело без дела сидеть на этой дурацкой полке.

— Нерасторопный какой-то дед, — проговорила калорийная булка. — Канителится. Еще, чего доброго, останется ночевать.

— Ушел! — радостно пропел батон и спрыгнул с полки на стол. — Теперь устроим карнавал, и я буду самым главным, потому что я больше всех.

— Нет, главной буду я, — возразила сдоба, слезая с полки. — Я сделана из муки высшего сорта.

— Не хвались! — подала голос калорийная булка и тоже заспешила к столу. — В тебе нет ни одной изюмины. А во мне их полно. Некоторые даже вылезают наружу.

— Как можете вы, толстухи, хвастаться? — возмутился крендель. — Посмотрите, какой я изящный! Какая на мне сахарная пудра! Только конфета может сравниться со мной, да и то не всякая!

Подбежали сухари и захрустели:

— Мы не хуже вас. И потом, людям, у которых болят животы, ничего, кроме нас, есть нельзя. А животы болят у многих.

— Я слаще всех! — заволновался пирожок с вареньем. Он так быстро подбежал, что от натуги выпустил из себя половину начинки.

— Перестаньте спорить! — послышалось вдруг из угла пекарни, где лежали буханки черного ржаного хлеба. — Вас могут услышать мыши. Если они прибегут, нам всем несдобровать!

— Уж вы помолчали бы! — отозвалась сдоба. — Деревенщина! Вас-то все равно мыши есть не станут.

— На вас даже никто и не посмотрит, — поддержал сдобу калач.

Буханки обиженно замолчали. Все тут же о них забыли и продолжили спор, правда уже шепотом.

Так и проспорили всю ночь. А утром пришел Пекарь и выставил все изделия на прилавке булочной. Первой в булочную вошла старушка.

— Мне, пожалуйста, сдобу, — мягко сказала она продавцу. — И буханку черного хлеба.

Потом в булочную зашел рабочий.

— Две городских булки, — проговорил он. — И буханку черного хлеба.

В булочную заходили разные люди, выбирали сдобы, булки, батоны, но все покупали и черный хлеб, потому что он — основной хлеб. И, как известно, самый полезный.

Многие, покупая воздушные шары, не задумываются, какой из них самый лучший: желтый, красный, зеленый или синий? Обычно те, у кого хорошее настроение, покупают желтые и красные шары. У кого настроение неважное, — зеленые и синие.

А надо бы поступать наоборот: когда грустно, купить какой-нибудь яркий шар — желтый или красный. А еще лучше — и тот, и другой. Идешь с такими шарами по улице, они вьются над головой, расцвечивают воздух, и кажется — в жизни все не так уж и плохо. Ведь желтый цвет — цвет веселья, а красный — цвет бодрости.

Тем, кто слишком развеселился, не мешает купить зеленый или синий шар, чтобы немного успокоиться и даже погрустить — вспомнить о тех, кому в этот момент не очень весело. Ведь зеленый цвет вселяет в нас спокойствие, а синий наводит грусть.

Обо всем этом знает каждый Художник. Художники также знают, что если купить несколько разноцветных шаров, то непременно увидишь цветной сон. Но даже Художники не знают, что на обычных надувных шарах можно летать. Для этого нужно купить шары в определенном сочетании: три желтых, два синих, один зеленый и один красный. Если перед сном эти шары привязать к кровати, то ночью можно улететь в удивительные страны.

Один Юный Художник случайно купил связку таких шаров и на ночь, чтобы шары не летали по комнате, привязал их к кровати. Потом забрался под одеяло, закрыл глаза и вдруг… полетел.

Вначале шары перенесли Юного Художника в страну Весельчаков. У жителей этой страны были улыбки до ушей, они только и знали, что отмечали праздники — по всякому поводу, даже самому пустяковому. Они мало работали и жили довольно бедно, но веселились каждый день. И разгуливали только с желтыми и красными шарами.

— Отчего вам так весело? Что у вас за праздники? — поинтересовался Юный Художник.

— Праздники выдумывает наш Правитель, — ответили Весельчаки. — Он говорит, что мы богатые и живем интересней всех. Сам смеется с утра до вечера и нас заставляет. Он перестанет смеяться только в том случае, если кто-нибудь заставит его загрустить. Пока это никому не удавалось.

Юный Художник, как все Художники, прекрасно знал, что синий цвет — цвет грусти. Взяв синие шары, он отправился к Правителю.

Правитель сидел на троне, выдумывал очередной праздник и громко хохотал. Вокруг стояли Придворные и хохотали еще громче — они просто гоготали, схватившись за животы.

Увидев синие шары, Правитель внезапно перестал смеяться и немного загрустил, но Придворные смотрели не на шары, а на Правителя, и потому продолжали хохотать и гоготать.

Чем дольше Правитель смотрел на шары, тем печальней становилось его лицо. Синий цвет так сильно на него подействовал, что он даже заболел. А Придворные подумали, что он нарочно гримасничает и продолжали трястись от хохота. Даже Доктор, обращаясь к Правителю, хихикнул:

— Вам плохо? Но ничего, если Вы умрете, мы все равно будем смеяться, будьте уверены!