Эсфирь Коблер - Чичиков.ру

– Вот тебе и самый богатый человек в округе, а, может, как говорят, и в России!

Дверь открылась, и какой-то странный человек, одетый в потертый халат и старые джинсы помахал ему рукой, зовя в дом. Чичиков оглянулся в недоумении, но, не увидев никого больше, кроме охранника у ворот, вошел вслед за человечком в дом. Роста тот был не маленького, но весь какой-то согбенный, с опущенными плечами. Небольшие его глазки так и зыркали в сторону Чичикова.

– Мне бы с хозяином поговорить, – наконец проговорил Павел Иванович.

Человек оглянулся, посмотрел на него недоуменно.

– Так я хозяин и есть. Плюшкин моя фамилия.

Чичиков отступил даже.

Вот это убогое существо – один из богатейших людей России? От него, можно сказать, страна зависит, а тут явился какой-то мышиный король перед Чичиковым, и как прикажите говорить с ним?

А ведь были, Чичиков точно знал это, и другие времена у господина Плюшкина.

Еще недавно была у него семья – жена и двое взрослых детей, сын и дочь. Лет 15 назад возглавлял он отдел в Министерстве нефти и газа. Но как пришли новые времена, быстро сориентировался, вошел в долю в нефтяной трубе, вложил деньги, много трудился, и, наконец, последние 10 лет разбогател так, что и замок построил, и недвижимость в Англии купил, и любовницу молодую завел, все честь по чести: новый русский, одним словом. Но жена не выдержала ни нового статуса, ни нового темпа жизни, ни появления профурсетки. Она заболела, – скоротечная форма рака, – сгорела за три месяца. Сын во всем обвинил отца, отсудил у него долю будущего наследства, завел свое дело, весьма процветающую фирму по программированию, женился, родил сына, и с отцом знать не знался. Дочь тоже отца не одобряла; вопреки его воле выскочила замуж за какого-то нищего офицера, и теперь куковала с ним в где-то в Тмутаракани, а еще родила двойню – девочку и мальчика. Плюшкин хотел было ей по такому случаю денег послать, да жалко стало денег. Чтоб с ней было – неизвестно, но брат подоспел на помощь. Купил в городке рядом с гарнизоном маленькую двушку для сестры и каждый месяц ей деньги посылал. А еще он решил, что как только отец отойдет в мир иной (к стыду своему, он мечтал об этом), то замок проклятый полностью отдаст сестре, а мужа ее возьмет к себе в фирму, благо, что парень толковый и сестру любит.

Но то были планы молодых.

Сам же господин Плюшкин опустился, съежился, любовница его бросила. Деньги, правда, рекой текли на его счет, но он их как-то не замечал. Недаром Чичиков обратил внимание на захламленный двор: все, что плохо лежало, или брошено было, Плюшкин тащил к себе во двор, такая вот странность проявилась в нем. Жаден стал до сумасшествия прямо.

Павел Иванович внимательно пригляделся к этому, похожему на бомжа, миллионеру, и решил на его жадности и сыграть.

Кратко изложив суть дела, он Плюшкину не дал и рта открыть.

– Понимаю, понимаю, – вы свои деньги не вложите, а на мэра вам плевать. Но ведь имеются же у вас должники?

Плюшкин кивнул.

– А сколько, извольте припомнить?

Плюшкин пожевал губами, что-то подсчитывая.

– Да, пожалуй, человек 15 мне много должны.

– Небось, безнадежные должники.

– Это правда. Но все мелочевка, я даже разбираться с ними не стану. Ни пойду же я судиться за пару десятков тысяч долларов – себе дороже встанет.

– Вот и отлично! Я вам помогу. Прихвачу ваших должников, под вас подпишу, и долги вернете с процентами, раза в три больше. Они сами ко мне прибегут, а то я вашими ребятками пригрожу.

– Хорошо-то, хорошо, да свои денежки вкладывать я не буду.

– А и не надо. Я за вас вложу. Только уж извольте, мы договор подпишем. Я вам все деньги сполна возвращаю, но вы мне, за труды, так сказать извольте тысяч сто отдать. Вам-то тысяч триста вернется.

Плюшкин долго думал, опустив голову, наконец, кратко сказал: «хорошо», – на том и порешили.

.Потом господин Плюшкин достал откуда-то из закромов, старую недопитую бутылку водки, с грязным стеклом, и черствый кусок черного хлеба.

– Обмоем, – кисло сказал он.

Чичиков только взглянул на все это, как его замутило.

– Нет, нет, я спешу. И быстро почти побежал к двери, прижимая договор к груди.

Охранник, выпуская из ворот машину Чичикова, нагнулся к окну, весело подмигнул ему, и сказал:

– Не переживайте, хозяина недаром в округе заплатанным зовут. Будет в заплатках ходить, черствый хлеб есть, а копейку не выпустит из рук.

С этим напутствием и уехал Павел Иванович, повернув колеса автомобиля в город N.

Первым делом надо было договориться с Петром Алексеевичем. Теперь уж вся схема вырисовывалась точн.

Войдя в приемную и увидев, как побледнел Николай Владиславович, Чичиков сразу сообразил, что Жмуровскому все известно. Молчалин сразу рванулся с места, но Павел Иванович его опередил. Так они и влетели в кабинет мэра – сначала Чичиков, потом Молчалин. Петр Алексеевич от досады аж кулаком по столу стукну.

– Тут что, проходной двор!? – заорал он вне себя.

Молчалин вытянулся в струнку, а Павел Иванович не растерялся. Сказал полушутя:

– Не извольте гневаться, как в старину говорили. Вижу, вижу, что вам моя самодеятельность известна. Только все ради вашей пользы. Вы посчитайте, – и он начал перечислять цифры, – таким образом, почти легально, без воровства из бюджета, без налогов, если мы хотя бы месяц просуществуем, и каждую неделю у нас будет хотя бы пару тысяч человек, то вы свои пять миллионов долларов получите, да и я, за труды, так сказать, пару лимонов отхвачу, а остальные – как смогут. Больше или меньше, но мы все это поимеем. Ну, лохи – они и есть лохи. Отцы города у вершины пирамиды будут стоять – им и деньги в руки, а внизу, знаете ли, всегда рабы или лохи.

Чичиков перевел дух после длинной тирады, и уставился на градоначальника. Он понимал, что сейчас его судьба решается. Молчалин тоже затаил дыхание. А Жмуровский соображал. В случае успеха пять миллионов долларов, можно сказать, честным путем к нему попавшие, сразу Наталье в Лондон перевести. Все будет шито-крыто, он там на ее имя домик купит, а остальное на свой счет положит на Каймановых островах – вот и решение проблемы. А ей о происхождении денег знать не надо, да она и не интересуется.

Жмуровский поднял глаза.

– А если прихватят?

– Кто? Не начальник же полиции. Он в доле. Но, если из Москвы.., так на меня валите. Мол, всем золотые горы обещал, а потом деньги цап и смылся. А я уже далеко буду. А не прихватят, еще поработаем, – и он как-то ернически подмигнул Петру Алексеевичу.

Жмуровский передернулся – показалось или правду подмигнул?

– Ладно. Зал я обеспечу, а там делай, как знаешь. Но меня обманешь – сам понимаешь… И, знаешь, народишко наш теперь в самых верхах модно не лохами называть, а перхотью, – и он хохотнул нехорошо. – Смотри, сам перхотью не стань.