Хаджарбиби Сиддикова - Танцовщица из Хивы, или История простодушной

Теперь продолжаю рассказывать.

В чемодане у меня из продуктов, кроме жесткого хлеба, ничего не было. Пришла на Варшавский вокзал, села в зале ожидания и грызла свой хлеб. Думаю, что же мне делать? Тех моих знакомых студентов нету, а обратно домой никак не хочется, стыдно. Можно себе представить, как меня встретят. Да и о детстве у меня не очень-то хорошие воспоминания…

Думаю — нет, обратно дороги нету!

Вдруг вспомнила одну вещь: ведь они же мне адреса давали! Открыла чемодан и оттуда достала свою записную книжку. И один адрес был ленинградский. Это был адрес грузина Гии, жил он на Варшавской улице.

Пришлось мне искать эту улицу, чтобы не остаться на улице. У людей спрашивала там, тут, везде — и нашла эту улицу. Поднялась на второй или третий этаж, уже не помню. Стою у двери квартиры. Постучала, хотя там был специальный звонок, но звонить я не привыкла. Из-за двери ответил женский голос:

— Кто там?

Я опять стучу. Тот же голос спрашивает:

— Кто там? — И наконец-то открылась дверь чуть-чуть, и там какая-то женщина. — Вам кого?

— Гия.

— Что «Гия»?

— Гия хочу!

— Что-что хотите? Гии нету, он на Восток уехал.

От волнения закричала:

— Я видел, я видел, я видел!

— Что видели, кого видели? Уф, ничего не понимаю! Кого видели?

— Гия видел. (Я еще в то время женский род «она» и мужской род «он» путала. О женщине говорила «он», а о мужчине «она».)

— Девушка, я вам объясняю, его нет и долго еще не будет!

— Гия хочу, Гия видел!

— Девушка, идите, идите, его нет здесь!

Я чуть не плакала, еле себя сдерживала. Она это почувствовала и говорит:

— Вы кто? Откуда? К кому приехали?

— Я Узбекистан. Я Бибиш. Гия видел. Гия хочу.

— Может, вы учиться приехали?

— Гм, — киваю головой.

— Куда будете поступать?

— Университет.

— Какой факультет?

— История. — Откуда мне в голову пришла эта мысль, сама не знаю, но так я ответила.

— Девушка, я ничем не могу помочь. Гии нет, а я не могу вас домой пустить. Ой, возьмите наш номер телефона, когда устроитесь, позвоните нам, ладно? Может, когда Гия вернется, потом приедете к нам.

Она пошла написать мне номер телефона и через несколько минут вышла:

— Вот вам номер телефона… Позвоните, хорошо? Теперь извините меня, до свидания, — и заперла дверь. А я осталась в подъезде. Когда она хлопнула дверью, меня как будто ударили. Вышла на улицу и зарыдала, говоря себе: «Дура, дура, зачем ты приехала!»

Еле-еле сама себя успокоила. Время уже позднее было. Где-то около одиннадцати часов вечера, наверно. Точно не помню. На трамвае ездила долго-долго. Вышла из трамвая, рядом оказалось общежитие Механического института на берегу Обводного канала. Во дворе общежития увидела фонтан. Бегом к нему бросилась и стала пить грязную воду. А у меня больше выхода не было: во рту все пересохло.

Потом сидела на скамейке и грызла свой жесткий хлеб.

Вдруг увидела, что две пожилые (так мне тогда показалось) женщины идут к скамейке и садятся рядом со мной. Через несколько минут обернулись ко мне и спрашивают:

— Девушка, ты учишься здесь?

— Нет.

— А почему сидишь здесь в такой поздний час? Сейчас уже темно, на улице опасно!

Молчу.

— Ой, у тебя косички такие длинные, а ты откуда?

— Узбекистан.

— У тебя что-нибудь случилось?

Молчу.

— А где ты собираешься ночевать?

Слова «ночевать» не знала, поэтому мотнула головой, мол, не поняла вопрос.

— Где будешь спать? — объяснили они руками.

— Здесь.

— Да ты что, — говорит одна из женщин, — разве так можно, пойдем ко мне, доченька моя. У меня все объяснишь, расскажешь, ладно? Пойдем, а то уже совсем поздно.

— Нет, — отказалась я. Думала, они обманут, и очень боялась, что отберут у меня деньги. Только об этом беспокоилась.

Другая женщина говорит:

— Здесь оставаться опасно, идем с нами, а то тебя украдут, или изнасилуют, или убьют, чего доброго.

Я как эти слова услышала, так сразу согласилась. Взяла чемодан и пошла с ними. Одну из них звали Свобода Васильевна, а другую — тетя Таня. И вот Свобода Васильевна забрала меня к себе. А тетя Таня с нами немножко посидела и пошла домой. «Как хорошо, — думаю, — на эту ночь меня уже приютили».

От усталости я спала как мертвая. Измучилась ужасно. Утром рано Свобода Васильевна меня накормила бутербродом и напоила черным чаем. Она очень ласково со мной разговаривала:

— Что же ты как глухонемая! Как мы с тобой общий язык найдем, доченька? Уж и не знаю, что делать.

Свобода Васильевна оказалась очень образованной женщиной. Она рассказала мне, что окончила Институт культуры, работала в домах культуры, а сейчас находится на пенсии, но еще работает заведующей детским клубом. А ее подружка тетя Таня работала в кинотеатре контролером. Потом, помню, целый год я бесплатно в кино ходила.

Обе женщины были очень деятельные. Обсуждали вдвоем, что со мной делать, как мне помочь. Свобода Васильевна и говорит:

— Тебе надо на работу устроиться. А учеба не убежит, да у тебя и знания языка нету. Я тебе «А» говорю, а ты мне «Б» отвечаешь, это же не дело!

Как-то она пришла с работы с известием:

— Бибиш, я искала тебе подходящую работу. Дворником с дипломом не берут. — (У меня диплом есть, и этот диплом надо отрабатывать. А если бы я дворником устроилась, мне бы сразу в коммунальной квартире комнату дали.) — Можно устроить тебя нянечкой в детский сад. Собирайся, поедем с тобой на дачу в Комарове! Там у меня знакомая заведующей работает. И дети все там на три месяца, на лето. Я у заведующей попрошу, чтобы она тебя на работу приняла. Ты хоть меня поняла?

Я, как всегда, покивала головой.

На следующий день мы со Свободой Васильевной поехали в Комарове на дачу! Там она с заведующей разговаривала насчет меня. Короче, та согласилась меня нянечкой принять на работу. Свобода Васильевна меня ободрила и поехала обратно в город. А я осталась на даче.

Заведующая резкая и очень строгая женщина была. Надо не надо, все время кричала на всех, поэтому работники без конца увольнялись. И всегда в садике то воспитательницы, то нянечки не хватало. По этим причинам она меня без прописки на работу сразу приняла, ведь я, когда собралась бежать в Ленинград, до такой степени торопилась, что даже не выписалась из дому.

Заведующая мне показала младшую группу, в которой я буду нянечкой.

Вот и начала я в садике работать. Конечно, заведующая объяснила все мои обязанности. Вообще-то нянечкой работать не трудно было. Успевала, и все было хорошо. Познакомилась с девушками: Анна Петровна — с ней до сих пор связь не потеряла, хотя прошло почти двадцать лет, Оля, Лена, Тамара, Галя…

Поварихи садика, узнав, что я по-русски плохо знаю, решили подшутить надо мной. А я-то об этом не знала, целыми днями как глухонемая ходила, молча скучала по Свободе Васильевне, которая самой доброй была. Так вот, поварихи эти однажды зовут меня: