Хаджарбиби Сиддикова - Танцовщица из Хивы, или История простодушной

— Бибиш, иди сюда! Ты знаешь, что такое месячные?

— Не знаю.

— Тогда возьми это ведро, зайди к заведующей и скажи ей, чтобы она тебе ведро месячных дала, хорошо?

— Хорошо, сейчас иду.

Взяла ведро и пошла в кабинет заведующей. Стучу в дверь. Она:

— Войдите!

Зашла, тяну к ней ведро и говорю спокойно:

— Зинаида Александровна, дайте мне, пожалуйста, один ведро месячный.

— Что-что? — Она даже с места привстала.

— Дайте мне ведро месячный.

— Каких месячных! Ты что это говоришь! Какая гадость, кто тебя послал?

— Поварихи.

— А ну-ка позови их ко мне, я им сейчас покажу! У меня месячные давно кончились, пусть своих ведро несут!

Ну и дела были!

После этого какое-то время прошло, поварихи опять:

— Бибиш, иди заведующей скажи, что она трепло кукурузное! Иди!

И я опять, как дура, пошла, представляете. Стучу в дверь кабинета, а в это время поварихи прибежали и еле успели меня остановить: «Не говори ничего. Мы просто пошутить хотели».

Однажды воспитательница группы ко мне подошла и говорит:

— Бибиш, Максим обкакался, сними с него штаны и убери все!

— Что?

— Максим обкакался!

Я слово «обкакался» первый раз услышала и говорю ей:

— Не понимаю, что такое «обкакался»?

Бедная, она говорит:

— Как? Как ты не понимаешь, это же элементарно, люди же какают. Например, Максим, ты или еще кто-то.

— Не знаю, что такое «обкакать»?!

Она начала нервничать:

— Боже мой, как ты не понимаешь: когда человек кушает, после этого он обязательно какает, теперь поняла?!

— Нет.

Она правда запсиховала, и пришлось ей по-другому объясняться:

— Человек «пук-пук» делает!

Только после этого я поняла, что такое «обкакался».

Подошла к малышу. Он так обкакался, так наложил в штанишки! Вот тебе и какашки! Смешно, правда?

Короче, три месяца я работала и отдыхала на даче, и вот мы вернулись в город. Начала работать в городе в том же садике. Жила у Свободы Васильевны, но все равно была как глухонемая. Она, конечно, со мной немножко занималась, и в садике воспитательница Анна Петровна тоже со мной занималась. Она мне задания давала: я писала диктанты, а она проверяла ошибки. Иногда поощряла, иногда ругала. Вот так потихоньку я изучала русский язык.

Здесь, в городе, поварихи опять начали надо мной подшучивать.

Однажды, помню, две поварихи прибежали ко мне и говорят:

— Бибиш, ты знаешь, кто такой «лектор»?

— Нет, не знаю. «Лектор» кто такой?

— Знаешь, Бибиш, лектор — это такая профессия, как тебе объяснить… Короче, лектор — это человек, который проверяет, кто девушка, а кто нет. Он уже нас давно проверил, теперь пришла твоя очередь. Он сейчас придет и проверит тебя, ты поняла? Вон стол, сними трусики, ложись, ноги шире открой, лежи и жди лектора, поняла?

— Поняла.

Они убежали, а я, хоть и не по себе мне было, сделала, как они сказали: сняла трусики, легла на стол и открыла ноги шире. Лежу на столе без штанов и жду этого самого лектора. И жутко волнуюсь, что я не девушка и теперь все будут знать об этом. Сердце мое начало так биться, что, думала, сейчас выскочит.

Лежу, несколько минут прошло. Пока никого нет, тишина. Лежу и лежу себе.

И вдруг открылась дверь, а за ней с какой-то папкой мужчина в галстуке. Я немножко подняла голову и, лежа, смотрю на него. Сердцебиение усилилось. А он все стоит на месте, и глаза у него стали как фонари. Стоит, бедный, не двигается, не шевелится. Смотрит на меня, и похоже, что удивляется, а я на него смотрю, тоже удивляюсь и думаю, почему он не подходит ко мне и не проверяет, девушка я или не девушка? Странно!

А он точно скульптура стоит.

Наконец сзади подошла заведующая и как закричит:

— Что за безобразие?! А ну-ка вставай!

Я, конечно, растерялась, быстренько надела трусы и смотрю на мужчину. Бедный тот человек так и стоял с открытым ртом. А заведующая говорит:

— Иди, быстро позови всех воспитателей и нянечек, пусть сюда приходят!

Конечно, я всех позвала в группу. Вот все явились и сели на стульчики. А этот мужчина в галстуке подошел к столу, где я до этого лежала, открыл свою папку, достал оттуда какие-то бумаги и начал говорить о чем-то, сейчас уже не помню о чем. И на меня поглядывал.

Я думала, почему он ко мне не подошел? Странно, зачем он читает какие-то бумаги? Почему меня не проверил?

После мне сказали, что лектор, оказывается, лекции читает, а не проверяет девушек! А я-то, дура, лежала без штанов и еще с широко открытыми ногами на столе!! И все это от незнания языка! Смешно, правда?

В садике я работала до трех часов дня. А жила по-прежнему у Свободы Васильевны. У нее был друг, или сожитель, — дядя Жора, балетмейстер. У него квартира была в другом районе, но часто он навещал Свободу Васильевну и оставался ночевать, а то и неделями подряд жил. Иногда, даже довольно часто, выпивший приходил и скандалы устраивал, а заодно и меня на улицу выгонял.

И вот наступила осень. Уже ноябрь был. Однажды дядя Жора пришел пьяный и, как обычно, в своем репертуаре, устроил большой скандал. Они сильно ругались. И тут он на меня бросился и погнал на улицу. Я обиделась и выбежала на улицу прямо в домашнем тоненьком халатике и в тапочках. Иду и плачу. Была как раз суббота. Садик два дня не работал.

Ходила по вокзалам, бродила по улицам, а в кармане ни гроша. Уже вечер, уже ночь! Потом на вокзале сидела в зале ожидания, но недолго, потому что милиционеры проверяли документы и билеты. До утра бродила на холоде, но не вернулась к Свободе Васильевне. Потом вдруг вспомнила адрес воспитательницы из садика Анны Петровны.

В воскресенье рано утром, на второй день, пошла к ней. Она расстроилась и сказала:

— С удовольствием разрешила бы остаться у меня, но у меня живут, кроме меня, моя сестра с женихом, и у нас очень тесно. — Правда, она жила в коммуналке.

И мне пришлось опять уйти на улицу.

В домашнем тоненьком халатике и в тапочках очень было холодно. Уже вторые сутки не спала. До утра, наверно, весь Ленинград обошла пешком. И голодная, и холодная. В понедельник рано утром пришла к садику и бегала кругом него, чтобы не замерзнуть. Где-то часов в шесть пришли поварихи и открыли дверь. Тут же я к ним бросилась. Они меня увидели и спрашивают:

— Бибиш, почему ты так рано, почему посинела, почему легко оделась?

А у меня сил не было им отвечать. Они открыли дверь, я зашла и в проходе упала. Когда в себя пришла, то смотрю, я в кладовке, то есть в комнатушке, где хранятся матрасы и раскладушки. Наверно, меня притащили туда, чтобы я выспалась. Целые сутки спала. Никто меня не будил. Когда в себя пришла, воспитательницы посоветовали:

— Иди к заведующей. Требуй у нее жилье. Разве так можно, нельзя же себя губить.

Пошла я к заведующей:

— Зинаида Александровна, я хотела бы у вас попросить, можно ли мне получить от работы комнатушку в коммуналке, помогите мне, пожалуйста.