Сирил Массаротто - Сто чистых страниц

Из-за его красоты женщины закрывают глаза на эти глупости. А я прощаю ему все, ведь знаю, какой он милый и добрый. По-настоящему добрый.

Я не стал больше говорить о Джулии — уверен, Мик сам вернется к этой теме и будет читать мне мораль. Но сейчас, после небольшой паузы, он заявил, что у него есть невероятная новость: он встретил потрясающую девушку и, конечно, тут же влюбился. Она из конторы этажом выше, скорее всего, архитектор — прекрасная профессия! — и третий день подряд они оказываются в одном лифте. «Разве это не знак?!» Вчера они даже немного поговорили: она спросила, давно ли он здесь работает. Вот и все. Ее зовут Луиза, у нее красивый взгляд и длинные светлые волосы. А главное, у нее очень приятный голос, что страшно радует моего друга.

Я уже воображаю продолжение. Каждый понедельник он будет анонимно посылать ей букет цветов с очаровательной любовной запиской, полной нежности и надежды. Девушка подумает, что автор изысканных слов — скромный невзрачный программист из соседнего кабинета, украдкой бросающий на нее взгляды, и с каждой неделей будет все больше убеждаться, что этот человек не так уж уродлив, за его толстыми очками и прыщавой кожей скрывается удивительная душа, ведь настоящая красота бывает лишь внутренней. Она сама никогда не считалась красавицей и давно привыкла, что ее мало кто замечает, а уж тем более влюбляется. Поэтому она терпеливо станет ждать признания от своего не очень прекрасного принца, и с каждым днем он будет казаться ей все менее отталкивающим. А потом, через месяц или чуть больше, перед ней возникнет эдакий Брэд Питт и Джек Николсон в одном лице, спросит, понравились ли ей цветы и не хочет ли она поужинать вместе. И тут Луиза испугается. Она, конечно, откажется, в ее голосе даже проскочат грубоватые нотки. Потому что такой человек не может влюбиться в нее. Потому что за этим непременно что-то скрывается: наверняка он хочет поиграть с ней, причинить боль. В конце концов она придет к выводу, что надо быть чокнутым, чтобы засыпАть незнакомку цветами и стихами.

И тогда Мик снова будет несчастен. А я снова буду утешать его…

Хотя… По-моему, пришло время выполнить обещание, которое я себе дал.

Сделать так, чтобы мой друг обрел наконец свою половинку.

Укладываясь спать, я замечаю среди писем и газет на журнальном столике белый конверт без подписи. Открываю: на сложенном вдвое листе бумаги одна фраза, написанная от руки:

Он не твой.

Я тщетно верчу послание, внимательно разглядываю конверт. Ни подписи, ни объяснения.

Очевидно, кто-то ошибся адресом.

Ладно, пора в кровать.

Кажется, Джулия уже спит. Я слышу ее ровное дыхание, чувствую ее запах, но, несмотря на усталость, не могу заснуть. Ее присутствие не дает мне сомкнуть глаз, оно сулит сотни возможностей, рождает тысячи фантазий, миллионы картинок… Я бы, наверное, попытался претворить их в жизнь, но насколько многообещающе ведет себя Джулия в течение дня, настолько же холодной и неприступной становится к вечеру, вдребезги разбивая все мои надежды.

А я так хочу ее… Буду, наверное, ворочаться с боку на бок до самого утра — просто ужас! Когда Джулия так близко, мои былые чувства просыпаются, я вспоминаю, как любил ее. Как она любила меня. Вспоминаю нашу жизнь в старой квартире. Несмотря на ссоры и монотонность существования, я думаю об этом времени с ностальгией.

И хотя настоящая Джулия отказывает мне, я могу пережить любой момент из прошлого, могу заняться с ней любовью прямо сейчас.

Могу воскресить в памяти любой день: как отключили свет и мы оказались в абсолютно темной гостиной, как вернулись домой разбитые после бесконечной прогулки и вдвоем нырнули в ванну, как отдыхали в гостинице на море или даже как занимались любовью в примерочной магазина. Она увидела это в фильме и на следующий же день захотела попробовать.

Да, я могу заняться любовью с Джулией хоть сейчас. Достаточно написать на бумаге несколько слов.

Но я понимаю, что это неразумно. Не для того дедушка оставил мне блокнот.

Я не сделаю этого.

Даже если не усну до утра.

Кларисса пригласила меня на ужин. Я не ожидал, хотя в последние дни она была со мной чрезвычайно мила: часто заходила поговорить, приносила по утрам сладкий макиато, именно такой, как я люблю, даже пару раз украдкой погладила по голове.

Нажимая кнопку звонка, я чувствую ужасную неловкость, но Кларисса ведет себя так естественно, что между нами быстро завязывается дружеская беседа.

Квартира похожа на ее хозяйку. В первый момент не замечаешь никаких украшений, а потом понимаешь, что они просто не бросаются в глаза: каждая вещь лежит на своем месте и идеально сочетается с остальными, а все вместе производит невероятно гармоничное впечатление.

Кларисса одинаково трепетно относится к квартире и к макияжу. Если не всматриваться, кажется, что она не накрашена, но внимательный глаз заметит, как умело подчеркнуто все нужное.

Думаю, именно это называется элегантностью.

На работе нам практически не удается поговорить по душам, но все меняется, когда мы оказываемся с глазу на глаз.

Кларисса очень вкусно приготовила морские гребешки в белом вине. После еды мы усаживаемся на диван и разговариваем, слушая негромкую музыку. Нам хорошо. По крайне мере, мне точно с ней хорошо.

Я задумываюсь о том, как рождается взаимопонимание между мужчиной и женщиной. Каким образом сами собой находятся темы для бесед и люди обнаруживают схожие вкусы и интересы. С другой женщиной разговор закончился бы уже через несколько минут и чуда не случилось бы.

А здесь все просто. Сначала болтаем о фильме, который нравится нам обоим, потом еще об одном, дальше переходим к книгам: одну обсуждаем, другую советуем друг другу, вспоминаем старого певца, слегка стесняясь, признаемся в любви к нему и смеемся, обмениваясь заговорщическими взглядами. Наконец по очереди говорим о себе. Мне интересно слушать о ее школьных зимних каникулах, хотя я умер бы со скуки, попытайся другая поделиться своими воспоминаниями. Когда Кларисса описывает подругу детства, я живо представляю ее рожицу и летящий прямо в нее огромный снежок. Точно так же я делюсь обыденными историями, которые мне и в голову не пришло бы рассказать кому-то другому, но мои слова вызывают удивленные «ого!» и «да ну?», она прыскает со смеху, а ее глаза радостно блестят.

Как объяснить, почему это случается с одним человеком, а не с другим?

Не знаю.

И хотя я никак не могу этого понять, оно происходит со мной, причем прямо сейчас. В предыдущий раз нечто подобное я испытал, встретив Джулию. Хотя тогда я меньше говорил и больше слушал.

— Ого, уже так поздно!