Вильям Козлов - Время любить

Ваня доползает до порога, держась за дверь, встает на ноги и, вытянув вперед руки, делает мелкие шажки к ним. Шишка на лбу вспучилась, однако глаза блестят, губы расползаются в улыбку. Отец и мать, не двигаясь с места, смотрят на него. Марии хочется шагнуть к сыну, подхватить его на руки, но муж дотрагивается до ее руки: мол, не нужно, пусть сам идет. Не доходя до них каких-то два шага, мальчик останавливается, переводит взгляд с отца на мать, затем быстро делает два последних шажка к Марии.

— Меня выбрал! — радостно говорит она, принимая сына.

В этот момент раздается в прихожей звонок. Андрей идет открывать, по привычке он никогда не спрашивает, кто это. На пороге стоит Вадим Федорович Казаков. Он в синей куртке с вязаным воротником, серой клетчатой кепке, в руках большая коричневая сумка. Обветренное лицо улыбается, в серых глазах — радость.

— Не ждали? — хрипловато говорит он.

— Тебя внук ждал, — отвечает Андрей. — В честь твоего приезда он сегодня впервые пошел.

— Иван! — кричит с порога Казаков. — Иди сюда, я тебе что-то покажу! — вытаскивает из кармана куртки деревянного медведя. — Сам выстругал из березового полена…

Внук, поддерживаемый матерью, торопливо семенит к деду. Шишка на лбу уже немного посинела и напоминает рог молодого козленка.

— Отпусти! — командует Вадим Федорович. — Пусть сам, без поводырей.

— Он уже набил на лбу шишку, — говорит Мария.

— Подумаешь, беда! — гремит Казаков. — Абросимовых никакой шишкой не удивишь!

Мария отпускает сына и переводит взгляд на мужа. Они без слов понимают друг друга: дед почти в точности повторил слова Андрея.

Андрею позвонил незнакомый человек и, назвавшись кинорежиссером «Ленфильма», договорился о встрече. Пришел он минута в минуту, в прихожей снял черные ботинки, надел тапочки. В густых темных волосах пробивалась седина, лицо изборождено глубокими морщинами. На вид ему лет шестьдесят, довольно худощав, держится прямо, без намека на сутулость.

— Зенин Михаил Борисович, — представился он, будто знал, что по телефону Андрей вряд ли запомнил его фамилию. — Я с удовольствием прочел в сборнике вашу повесть «Афганский ветер», кстати, она лучшая там, и загорелся желанием поставить по ней художественный фильм…

Повесть два месяца назад вышла в альманахе молодых писателей. В ней Андрей описал трудную работу шоферов на строительстве мирных объектов. И надо сказать, был удивлен, что ее сразу включили в сборник: сам он был невысокого мнения об этой повести — наверное, вывезла тема.

— Я уже говорил с главным редактором, директором студии, дал им прочесть вашу повесть — они не возражают.

Андрей Абросимов никогда не писал для кино, но был от многих знакомых и от отца наслышан о неблагополучном положении на киностудиях. Авторам сценариев там трудно приходится, некоторые режиссеры лезут в соавторы, случается, почти готовый фильм кладут на полку. Главным пугалом для начинающего сценариста является режиссер, который запросто может угробить даже хороший сценарий. Каждый режиссер стремится выразить себя в сценарии, ничуть не заботясь о материале. Ему ничего не стоит выкинуть удачную сцену и вставить другую, которая идет вразрез со всем сценарием, и попробуй ему возрази! Скажет, что ты писатель, мол, неплохой, но в кинематографе не разбираешься ни хрена и поэтому не лезь не в свое дело. И вообще писатель на съемочной площадке — ненужная фигура, с ним никто не считается там, вплоть до осветителей. Это лишь поначалу режиссер прикидывается добрым дядюшкой, готовым все для тебя сделать, обхаживает автора, подхваливает, восторгается каждой сценой, изображает из себя лучшего друга, отца родного. Подает идеи, подбрасывает выигрышные сцены, не забывая в договоре увеличивать свою ставку как соавтора сценария.

Все эти мысли промелькнули в голове Андрея, пока Михаил Борисович скучным, тусклым голосом пространно рассказывал, как он видит будущий сценарий. Надо сказать, говорил он плавно, литературно грамотно, и чувствовалось, что повесть отлично знает. Позже Андрей не раз убеждался, что почти все режиссеры умеют красиво и убедительно говорить, иногда даже проигрывают в лицах те или иные сцены.

Терпеливо выслушав Зенина, Андрей сказал, что никогда не работал для кино, вряд ли сможет написать сценарий, потом считает, что писать инсценировку по своей повести — это просто неинтересно.

— Но вы же заработаете кучу денег! — искренне удивился Михаил Борисович. — Кино — это как лотерея: если повезет, вы озолотитесь!

— А если не повезет? — скрывая улыбку, спросил Андрей.

— Всегда нужно надеяться на лучшее.

Они сидели в кабинете отца. Вадим Федорович уехал в Москву, Мария была в университете, а сын в яслях. Андрей сегодня не пошел на работу, потому что взял авторскую рукопись на дом, где и собирался поработать над ней. Зенин то и дело бросал любопытные взгляды на застекленные полки, где стояли книги отца.

— Очень хороший писатель, — наконец заметил он. — Жаль, что для кино Вадим Федорович ничего не сделал. Любой его роман — многосерийная эпопея. — Он перевел взгляд на Андрея: — Выходит, это у вас наследственное?

— Что? — сделал вид, что не понял, Андрей.

Ему не нравилось, когда его сравнивали с отцом или толковали про творческие гены, которые, дескать, перешли к нему по наследству. Может, это и так, но всякий раз слышать об этом от посторонних людей надоело.

— Я имею в виду ваше писательство.

««Писательство»! — усмехнулся про себя Андрей. — Надо же, слово-то какое подобрал! Вот оно, отношение режиссера к писателю, — этакое снисходительно-пренебрежительное!»

Андрей думал, что режиссер, разочарованный его отказом, оденется и уйдет, но не тут-то было. Зенин снова стал расписывать, какой можно по повести сделать удачный фильм, какая великолепная и нужная тема затронута, для нашей молодежи это поучительный урок в жизни, да и проходимость на студии сценария не вызывает у него никакого сомнения.

— Я не буду писать заявку, — сказал Андрей.

— И не нужно! — как-то слишком поспешно согласился Зенин. — Я за вас напишу, не возражаете?

— Тогда это будет ваша заявка.

— Но повесть-то ваша? — возразил Михаил Борисович. — Заявка — это пустяки, главное — сценарий.

— Смогу ли я его написать? — засомневался Андрей.

— Сможете! — заверил кинорежиссер. — Еще как сможете! И потом, я вам помогу.

Тут он рассказал, что снял два десятка кинофильмов, к некоторым сам написал сценарии. Он назвал несколько фильмов, но Андрей ни одного не видел. Чуть позже Михаил Борисович признался, что, кроме одного художественного, все остальные ленты — это короткометражки. Пообещал в ближайшее время свозить Андрея на своей машине в Дюны, где в доме отдыха у него на днях состоится творческая встреча со зрителями, — пусть молодой писатель сам убедится, на что способен Михаил Зенин!