Кристофер Мур - Агнец

— А у Джошуа только плащ и сандалии. Симона, похоже, это несколько отрезвило, но он остался недоволен.

— Лишь от того, что я слаб, он еще — не Христос.

— Он Христос именно поэтому.

— А если он просто наивный?

— Вот на это и рассчитывай. — Я встал и протянул ему бурдюк: — Допивай. Я иду спать.

Симон воздел брови.

— А вот Магдалина — шикарная ведь женщина. Ею запросто можно увлечься.

Я поглубже вдохнул и подумал: наверное, стоит защитить честь Мэгги или хоть предупредить Симона, чтобы не вздумал к ней клеиться. Но затем я передумал. Зилоту необходим урок, а преподать его у меня не хватит квалификации. Зато у Мэгги ее в избытке.

— Спокойной ночи, Симон, — сказал я.

Наутро Симон сидел у остывшего кострища, сжимая голову в руках.

— Симон? — окликнул я.

Он поднял голову, и мне в глаза бросилась здоровенная багровая шишка у него на лбу — под самыми кудряшками его римской прически. По лицу зилота струилась кровь, а правый глаз вообще заплыл.

— Ай, — сказал я. — Как тебе это удалось? Тут из-за кустика показалась Мэгги:

— Он случайно заполз ночью в скатку Сусанны. Я решила, что это насильник, ну и, естественно, шарахнула его камнем по башке.

— Естественно, — согласился я.

— Я так извиняюсь, Симон, — сказала Мэгги. За кустом хихикали Сусанна с Иоанной.

— Это была честная ошибка, — проскрежетал Симон. Чью он имел в виду — Мэггину или свою, — я не понял, но в любом случае он врал.

— Хорошо, что ты — апостол, — утешил я. — К полудню все затянется.

Мы закончили рейд по Северной Галилее без приключений. В самом деле, к нашему возвращению в Вифсаиду на Симоне почти все зажило. На горе нас ждал Джошуа, а с ним — больше пяти тысяч приверженцев.

— Я не могу от них отойти даже за корзинами, — пожаловался Петр.

— Куда ни пойду, за мной полсотни человек тащится, — сказал Иуда. — Как, они думают, мы их накормим, если они работать не дают?

Сходные жалобы я слышал от Матфея, Иакова и Андрея. Даже от Фомы, который беспрерывно скулил, что ему всего Фому-два истоптали. Семь хлебов Джош преумножил так, чтобы хватило всем, но, чтобы раздать еду страждущим, до нее сперва надо было добраться. Нам с Мэгги в конце концов удалось пробиться к вершине, где проповедовал Джошуа. Он дал толпе знак, что нужен перерыв, и подошел к нам.

— Великолепно, — сказал он. — Так много верных.

— Э-э, Джош…

— Я знаю. Ступайте вдвоем в Магдалу. Найдите большую лодку и перегоните ее в Вифсаиду. Как только мы их накормим, я отправлю к вам апостолов. Выходите на озеро и ждите меня.

Мы выцепили в толпе Иоанна и направились в Магдалу. Ни Мэгги, ни я не обладали мореходными навыками и без рыбака на борту с управлением судна бы не справились. Полдня спустя мы пришвартовались в Вифсаиде. Апостолы уже нас ждали.

— Он повел их на тот склон, — сообщил Петр. — Там он сотворит благословение и всех отпустит. Надеюсь, они спокойно разойдутся по домам, а он сможет с нами встретиться.

— Солдат в толпе не видно? — спросил я.

— Пока нет, но нам все равно уже пора убираться с территории Ирода. По краям шибаются фарисеи, точно знают — что-то будет.

Мы думали, Джошуа поплывет или погребет к нам в лодке поменьше, но когда он в конце концов появился на берегу, за ним по-прежнему шла толпа, и он просто двинулся к нашему судну по воде. Ступая по вялым волнам. Толпа заулюлюкала от восторга. Даже нас это новое чудо поразило, и мы сидели, раззявив рты. Джош подошел к борту.

— Чего? — спросил он. — Что? Что? Что?

— Учитель, ты идешь по водам, яко посуху, — сообщил Петр.

— Я только что поел, — ответил Джошуа. — А в воду после еды целый час заходить не рекомендуется. Судорога скрутит. Вас что, в детстве мамы ничему не учили?

— Но это же чудо! — заорал Петр.

— Подумаешь. — От чуда Джош отмахнулся. — Это просто. Правда, Петр, — возьми и сам попробуй.

Петр неуверенно приподнялся с банки.

— Попробуй-попробуй.

Петр принялся стаскивать тунику.

— А это оставь, — сказал Джошуа. — И сандалии не снимай.

— Но, Господи, это ж моя новая рубаха.

— Так и держи ее сухой, Петр. Иди ко мне. Шагай на воду.

Петр свесил одну ногу с борта.

— Доверяй своей вере, Петр! — крикнул я. — Коль усомнился, ничего не выйдет.

Петр шагнул на воду сразу обеими ногами — и какую-то долю секунды стоял на воде. И все мы поразились этому.

— Эй, а я… — И он камнем пошел ко дну. Потом, отплевываясь, вынырнул. Мы все покатились со смеху, даже Джош утоп по щиколотку — так сильно он смеялся.

— Как ты мог клюнуть на такой глупый розыгрыш? — Он пробежал по воде и помог Петру забраться в лодку. — Петр, ты туп, как целая груда камней. Но какая потрясающая у тебя вера. На этой груде камней я и возведу свою церковь.

— А строительством у тебя тоже Петр будет руководить? — спросил Филипп. — Раз он по воде ходить пытался, да?

— А ты сам бы попробовал? — спросил Джошуа.

— Нет, конечно, — ответил Филипп. — Я плавать не умею.

— И у кого из вас вера крепче? — Джошуа забрался в лодку, вытряхнул из сандалий воду и потрепал Петра по мокрой шевелюре. — Кому-то надо будет за церковью присматривать, когда меня не будет, а не будет меня уже очень скоро. Весной мы на Песах пойдем в Иерусалим, и там предадут меня первосвященникам и книжникам на поругание, там будут меня бить и распинать, и в конце концов осудят меня на смерть. Но через три дня после смерти я воскресну и вновь буду с вами.

Пока Джошуа говорил, Мэгги цеплялась ногтями за мою руку. А когда закончил, из моего бицепса уже сочилась кровь. По лицам учеников скользнула скорбная тень. Мы не смотрели друг на друга, не смотрели в днище лодки, мы таращились в некую точку в нескольких футах от наших лиц — именно в ней, видимо, всегда пытаешься отыскать ясный ответ, когда по башке лупит нечто невыразимое.

— Вот паскудство, — раздался чей-то голос.

Мы высадились у города Гиппос на том берегу Галилейского моря — прямо напротив Тивериады. Джошуа в Гиппосе уже проповедовал, когда мы тут скрывались в первый раз, и многие жители согласились нас приютить, пока Джошуа снова не разошлет апостолов по городам и весям.

Мы привезли с собой из Вифсаиды множество корзин с хлебами преломленными, и Симон с Иудой помогали мне выгрузить их на берег. Таскать пришлось по воде — в Гиппосе не было причала.

— Хлеба там горами громоздились, — сказал Иуда. — Намного больше, чем тогда, для пяти тысяч. С таким рационом еврейская армия сражалась бы много дней. Если римляне нас чему и научили, так это что армия сражается на полный желудок.

Я перестал шлепать по мелководью и посмотрел на него.

Симон остановился рядом, поставил корзину на берег, приподнял край перевязи и показал мне рукоять кинжала.