Кэтрин Хайд - Пурпурное сердце

Все остальное — лишь смутные ощущения.

Что-то должно случиться. Это все, что она знает наверняка.

Спустя три дня она после работы в саду, зайдя в дом, застает Эндрю за разборкой почты.

Помыв на кухне посуду, она возвращается в гостиную и видит, как Эндрю читает отксерокопированное письмо. Она присаживается на диван, стараясь не проявлять любопытства в надежде на то, что ее терпение будет вознаграждено ответом. Что привлекло внимание Эндрю, чем он встревожен?

Если хорошо знаешь человека, о многом можно догадаться по его жестам. Она замечает, что Эндрю ссутулился, читая письмо. Эта поза говорит о таком его настроении, когда он готов огрызаться по любому поводу. В это время ему лучше не попадаться на глаза.

По прошествии пяти минут, в течение которых он неотрывно смотрел в листок бумаги, она задает прямой вопрос:

— В чем дело, дорогой? Что-то случилось? У нее не было привычки вмешиваться в его дела, какими бы они ни были, и даже намекать на возможность помощи. Впрочем, с тех пор, как он вышел на пенсию, его все больше занимают какие-то пустяки, и зачастую ничтожные проблемы ставят его в тупик. Отчасти ее это беспокоит. С другой стороны, она чувствует, что благодаря этому разрушилась невидимая стена, стоявшая между ними. И не то чтобы они стали играть на равных, но сдвиги к лучшему в этом плане наметились.

— Не знаю. Кто-то спрашивает, знал ли я Уолтера Кроули. Правда, не говорит, зачем ему это надо.

Всякий раз сознание того, что она не ошиблась в своем предвидении, выбивает ее из колеи, хотя уже давно следовало бы воспринимать все как должное.

— Можно я взгляну, дорогой?

Он через плечо, не оборачиваясь, протягивает ей письмо.

19 апреля, 1982

Уважаемый мистер Уиттейкер.

Я пишу многим Эндрю Уиттейкерам в надежде отыскать нужного мне человека с таким именем.

Благодарю Вас за то, что нашли время прочитать мое письмо.

Были ли Вы знакомы с Уолтером Кроули? Может быть, в годы войны? Если это так, прошу Вас, напишите мне.

Спасибо.

В третий раз перечитывая письмо, она понимает, что уделила ему гораздо больше времени, чем Эндрю.

Он произносит: «Когда закончишь, просто выброси его».

— Выбросить? Ты не можешь этого сделать, Эндрю. Он же ищет человека, знавшего Уолтера.

— Прекрасно, тогда сама напиши ему.

— Почему ты так поступаешь?

Она не видит его лица, но по опыту знает, каково сейчас его выражение — нахмуренные брови, пустой взгляд.

— Мало ли кого я знал, его это не касается.

— Ты не можешь так говорить, ведь ты даже не знаком с этим человеком.

— Именно поэтому и могу. — Он повышает голос, оборачивается к ней и привстает со стула. Когда-то это могло ее испугать. Но сейчас она вдруг ловит себя на мысли, что или ей показалось, или он действительно с возрастом стал меньше ростом.

— Может быть, это важно. Ты не можешь знать, какое он имеет к этому отношение, пока не выяснишь, почему он об этом спрашивает.

— Именно потому, что я не знаю, зачем ему это надо, я не желаю иметь с ним дела. Если ты хочешь ему написать — пожалуйста, пиши. Отвечай на его вопросы. А меня избавь от всего этого.

Он отправляется на свою вечернюю прогулку, и она замечает, что хромает он сильнее обычного.

23 апреля, 1982

Уважаемый мистер Стиб.

Мы с мужем очень хорошо знали Уолтера.

Правда, мой супруг не расположен к тому, чтобы обсуждать это с Вами.

Может быть, он изменит свое отношение, если Вы подробнее объясните, почему Вас интересует этот вопрос.

А тем временем я постараюсь сделать все возможное, чтобы переубедить его.

С искренним уважением,

Мэри Энн складывает тонкий лист почтовой бумаги и заклеивает конверт, аккуратно переписывая адрес мистера Стиба, указанный в его письме.

Она замечает тонкий слой пыли на письменном столе из дубового дерева. Как много пыли собирается в доме. Уборку приходится делать ежедневно. В любой другой день она бы немедленно стерла пыль. Но сегодня ей почему-то радостно оттого, что она отвлеклась от домашних хлопот.

И прекрасно сознавая, что делает, она устремляет взгляд на портрет Уолтера, стоящий на бюро. Он всегда здесь, но сегодня она смотрит на него иначе. С годами этот ритуал стал для нее своего рода тренировкой для ума, борьбой с искушением.

Раньше она смотрела на него по нескольку раз в день, пытаясь заглянуть в родное лицо, а не просто скользнуть по нему взглядом. Потом она стала делать это раз в месяц. А теперь только в особых случаях она позволяет себе пристально вглядываться в фотографию в попытке хотя бы мысленно воскресить изображенного на ней человека.

Бесполезно. Лицо на фотографии слишком хорошо изучено. Хотя, если реже смотреть на портрет, возможно, в нем и удастся увидеть что-то новое.

Иногда Мэри Энн думает, что нужно бы убрать фотографию в ящик комода и как можно реже доставать оттуда — когда очень захочется «пообщаться» с Уолтером.

Но сейчас уже поздно говорить об этом, к тому же она знает, что никогда не смогла бы этого сделать.

Если я что и усвоил за двадцать один год своего пребывания на земле в обличье Уолтера, так это то, что любой порядочный мужчина должен испытывать ответные чувства к женщине, которая нежно любит его. По крайней мере благодарность, если на большее он не способен.

Но для Мэри Энн одной благодарности недостаточно. Мне она очень нравилась, но не более того. Я часто прислушивался к скабрезной болтовне однокашников в раздевалке спортзала после очередного забега и мысленно пытался перенести всю эту похоть в свою жизнь. Заведомо проигрышный путь. Нужно либо чувствовать это, либо отойти в сторону.

Я познакомился с Мэри Энн в последний год учебы, в тот день, когда она перешла в нашу школу после переезда из северной части штата Нью-Йорк.

Вот она сидит на открытой трибуне и наблюдает за тем, как мы с Эндрю бежим дистанцию. Другие ребята ее не интересуют. Только я и Эндрю. Поначалу я этого не замечаю, в отличие от других ребят. Они подтрунивают над этим.

Я так понимаю, что она сидит здесь из-за Эндрю, потому что у него масса достоинств, в отличие от меня. Достоинств. Ну, вы знаете. Обычно я изъясняюсь складно, но сейчас мне трудно подыскать правильные слова, чтобы вам было понятно, что я имею в виду. Даже не знаю, какое слово подобрать. Ну, скажем, он четко знает, что он собой представляет. Он ведет себя так, будто не ведает страха, будто ему все по плечу.

Он, в свою очередь, считает, что она здесь из-за меня, потому что я, как он говорит, симпатичнее. Меня это удивляет. Я не помню, чтобы когда-нибудь считал себя красавцем. И даже начинаю поглядывать в зеркало, чтобы удостовериться в собственной привлекательности.