Эрвин Штритматтер - Избранное

Человек стоит на голубом велюровом ковре. Брюки на нем зеленые и куртка тоже. Все зеленое у этого гостя, даже шляпа, которую он держит в руке. Голубые обои, кажется, вот-вот лопнут.

Здоровается лесопильщик шепотом.

Аннгрет громко ему отвечает:

— Добрый вечер, здесь таиться нечего!

Лесопильщик не знает, можно ли ему сесть. Он ненадолго задержит хозяйку. Только выскажет небольшую просьбу.

— Пожалуйста, выкладывай просьбу!

Рамш колеблется. Это уже не тот человек, что крепко сидит в любом седле. В его английской бородке время стало плести свою паутину.

— Как ты еще хороша!

— Ты собирался о чем-то просить.

Рамш просит: пусть Аннгрет замолвит за него словечко перед мужем. Время очень уж bad, [44] Плохое (англ.) . и так далее. Двери тюрем гостеприимно распахнуты.

— Тебя бьют, а дашь сдачи — это уже политическое преступление.

Аннгрет стоит пред большим зеркалом. Переглядывается со своим отражением торжествующим взглядом. Так, отлично!

— И всё? Кто же в наше время делает из этого трагедию?

— Что ты хочешь сказать?

— Я говорю то, что твой отец в свое время сказал моему отцу. — Аннгрет отворяет дверь. — Оле, мой муж, лежит вот там.

Лесопильщик берет свою шляпу. В глазах его теплится ребяческая печаль. Он дотрагивается до руки Аннгрет.

— Одно слово, одно только слово, и я возьму тебя к себе… навсегда!

Аннгрет пугается, вырывает руку.

— Иди, good bye! — говорит она, как в молодости.

Ночью выпал новый снег и замел все следы. Солнечный день вылупляется из зимней мглы. Солнце встает со своей лесной постели. Оно красное, как вареный рак, и, когда поднимается повыше, ярко взблескивает снег.

Скотина уже накормлена. Аннгрет приносит завтрак Оле. Она мило улыбается. У него не находится ответной улыбки.

— Какой это мужчина приходил к тебе?

Лицо Аннгрет сереет.

— Мужчина?

— Я слышал мужской голос на дворе.

Вздох облегчения вырывается у Аннгрет. Она вытирает руки о фартук. Вытирает раз, другой, третий. Что, собственно, она хочет стереть с них? Приходил Вильм Хольтен. Чтобы ей помочь. Он немножко провел лошадей. Они уж совсем на ноги пали от долгого стояния. Он теперь каждый день будет приходить.

— Его что, партия прислала?

— Наверно.

Оле радуется. Значит, его не забыли?

Аннгрет пристально глядит на снег за окном. Она солгала. Вильма Хольтена прислал Рамш. Тот пришел с радостью и хотел немедленно пройти к Оле. Аннгрет его не пустила.

— Кто тебе заплатит за твою помощь?

— Заплатит Рамш.

Аннгрет дотронулась до его руки.

— Не говори этого Оле.

Вильм Хольтен смутился и к Оле не пошел.

Аннгрет смотрит и смотрит на снег.

— В чем дело? — спрашивает Оле.

Аннгрет круто оборачивается.

— Я показала на лесопильщика. К нему приходил человек из уголовного розыска. Он выяснил, что в плети была только деревяшка, палочка для подвязывания цветов. Я попала в смешное положение.

Оле хватил кулаком по подоконнику.

— Ты и меня осрамила! — Разве он не говорил ей, что сам рассчитается с Рамшем?

— Это было бы отлично, замечательно! — Аннгрет удовлетворенно кивает.

Вечереет. Солнечный свет высекает искры из снега. Под окном клянчат хлебных крошек синицы. Звуки плывут по дому. Свое начало они берут в комнате с голубыми розами. Один звук, другой. Это Аннгрет играет на пианино. Вот и третий — потом опять тишина — и наконец все же четвертый. Аннгрет играет одним пальцем. Звуки стоят в воздухе, как деревья в тишине. Они складываются в любовную песенку:

Полгода назад Оле привез пианино из Майберга. Светло-желтое пианино для комнаты с розами.

Оле выложил телегу мешками с сеном. А пианино прикрыл брезентом. Лошади сопят. Сбруя на них звенит. Тихонько звенят струны в пианино. Оле напевает что-то себе под нос.

Из лесу выходит Антон. Вечно ему попадается этот Антон! Он хочет посмотреть на новую свиноматку Оле и подымает брезент.

— Ага, поющая свинья!

Оле смущенно бормочет:

— Вот шарманку купил, по дешевке…

Антон в восторге. Оле должен научиться играть на пианино. Срок: три месяца. С рождества пусть возьмет на себя руководство певческим кружком и народным хором.

— Пианино я купил для Аннгрет…

— Ах, вот оно что, заместо серванта?

Да, товарищи, таков был Антон: все вперемешку — энтузиаст и кусака.

Аннгрет захлопывает крышку. Одинокие звуки теперь взаперти. Сколько любовных песен в этом пианино? Мягко, неторопливо спускаются сумерки. Дремота охватывает Оле.

Когда он просыпается, во дворе позвякивают колокольчики саней. Лошадь фыркает и, судя по приглушенному стуку, бьет копытами.

Оле вздрагивает, прислушивается. Как хорошо, думает он, что Аннгрет собралась покататься. Это свежий снег ее соблазнил и вечернее солнце. Пусть ее развлечется! Она это заслужила.

Без малого шесть лет они трудятся здесь в поте лица. Семь шапок, грязных и заскорузлых, уже выбросил Оле. Семь пар деревянных подошв до тоненькой щепочки истерла Аннгрет. Из погреба старой ханзеновской лачуги, словно молодое дерево из старого пня, пророс новый дом Оле. Первую свою курочку он изловил в чистом поле. Она жила там без хозяев, привольно, как куропатка. Весною он снес ее в соседнюю деревню, чтобы ее потоптал петух.

Хлев наполнялся скотиной. Плоды и животные, видоизменяясь, молчаливо оккупировали дом: полцентнера сахарной свеклы превратились в покрывала. Картошка — в одежду. Свиная голова сделалась ковром. Зерно — радиоприемником. Десять килограммов шпика — шубкой для хозяйки дома. Шесть кило колбасы — и комнаты стали голубыми, желтыми, на обоях зацвели розы, с потолка свесились гроздья ламп.

Бум-бум-бум! Фанфары под окном Оле Бинкопа. Трое с головы до ног закутанных ребятишек стоят на свежевыпавшем снегу, как волхвы в рождественскую ночь. Пухлые детские щеки посинели от мороза.

— Пионерский отряд имени Тельмана прибыл поднести больному тысячного ягненка. Будь готов!

Эмма Вторая кладет ягненка на кровать рядом с Оле. Тысячный ягненок — лучший экземпляр из ангорской отары пионеров. Килограмм шерсти ежегодно!

Пусть Оле, крестный и первый советчик пионерского отряда, произведет экспертизу: достаточно ли мохнаты уши и баки, какова шерсть.

Оле выщипывает клочок шерсти и смотрит его на свет.

— Шерсть и подшерсток в полном порядке. Поздравляю!

— Мы думаем в твою честь назвать ягненка Оле.

— Нет, лучше назовите, его Казановой.

— А что сделал Казанова?

— Да, собственно, ничего. Нет, давайте назовем его Чемпионом.

— Но ведь шампиньон — это гриб, дядя Оле.