Элис Хоффман - Помеченная звездами

Однажды, после того как Клэр и Мег ушли в школу, Анни села в машину и поехала в Нью-Гэмпшир. Она так отчаянно стремилась в Уэстфилд, что даже не послушала прогноз погоды. Когда она добралась до границы штата, снег валил так сильно, что дорога выглядела незнакомой. Анни завернула в магазин, собрала продукты для передачи и поехала дальше. Она все больше и больше терялась и несколько раз останавливалась, чтобы спросить дорогу. Район вокруг Уэстфилда был загадкой — с плохо расставленными дорожными знаками, возникающими внезапно поворотами. Все было белым, леса тянулись бесконечно. Сплошные пихты, дубы и крошащиеся каменные стены, которые вились по бывшим фермерским полям. Анни остановилась на обочине, окончательно заблудившись. Вокруг лежала дикая холмистая местность, и Анни несколько раз наехала на бревна. Она умудрилась пропустить поворот на Уэстфилдскую школу.

Подъехала полицейская машина. Анни чувствовала, что вот-вот заплачет. Она надела солнечные очки. Полицейский обошел машину и постучал в окно.

— Все в порядке? — спросил он, когда Анни опустила стекло.

Он смотрел на нее с любопытством.

— Я не заметила поворот на Уэстфилдскую школу. Там учится моя дочь.

— Разворачивайтесь, — разрешил полицейский. — Я послежу за дорогой.

Было ясно, что он ее пожалел. Она уже видела это выражение на лицах соседей и друзей.

— Школа будет слева через четверть мили. Посидите, отдохните немного, прежде чем ехать, — предложил полицейский. — Я подожду. Спешить некуда.

Анни немного постояла на обочине, развернулась и покатила по асфальтобетону. Полицейский помахал ей вслед. Похоже, он единственный на свете знал, что она еще жива. Снег повалил гуще. Анни пробиралась вдоль обочины и по-прежнему ничего не видела. Она ехала очень медленно и щурилась сквозь крупные пушистые снежинки. В белой мгле проступили ворота Уэстфилда. На этот раз она не пропустила поворот.

Передача для Эльв лежала на заднем сиденье. Фрукты, печенье и растение в горшке. Анни припарковалась и забрала купленное. Она не стала снимать очки и обмотала голову шарфом. В снегопад школа выглядела незнакомой, заключенной в стеклянный снежный шар. Кампус казался далеким, точно русские степи. Мать Анни всегда говорила, что ее московское детство прошло зимой. Когда родители Наталии приехали в Париж, первым делом они купили фруктов. Раньше им редко перепадало что-либо вкуснее пары побуревших яблок. Именно Наталия привила Эльв любовь к абрикосам. Фрукты — лучший подарок, твердила бабушка внучкам. Это прекрасно знают те, кто никогда их не пробовал.

Анни шла по обледенелой тропинке к зданию администрации и слушала хруст льдинок под ногами и свое дыхание. В высоких пушистых сорняках кто-то мелькнул, не то опоссум, не то енот. Зверь внимательно смотрел, как она изо всех сил старается не поскользнуться. В вестибюле болтали два охранника. При виде Анни они замолчали.

— Я хочу увидеть свою дочь, — сообщила она.

Никто не ответил, и Анни запаниковала. Они что, не знают собственных учеников?

— Свою дочь, — повторила она. — Элизабет Стори. Эльв. Она здесь учится.

— Вам назначено? — спросил охранник.

— Мне что, нужно спрашивать разрешения на встречу с собственным ребенком?

По-видимому, нужно. Охранника позвали в кабинет администратора. Анни оставалось только ждать. Тем временем проверили передачу и одобрили только фрукты. Растение в горшке конфисковали и выдали список разрешенных и запрещенных к передаче вещей. Анни вспомнила о кашемировом свитере, подарке на День благодарения. Она столько часов выбирала идеально подходящий, не слишком роскошный или вычурный!

Эльв возвращалась с обеда из столовой и заметила мать в вестибюле. Она убежала к себе в комнату и закрыла дверь. Ее сердце лихорадочно билось. Мать превратилась в незнакомку в черном зимнем пальто. На ней были солнечные очки, хотя на улице шел снег. Эльв ощутила прилив печали. Она вспомнила, как сидела в огороде с матерью, когда младшие сестры спали в колыбельках. Эльв одна помогала собирать помидоры и горох. Мать поднимала ее повыше, чтобы она могла достать до самых верхушек ползучих побегов и сорвать голубовато-зеленые стручки. В воздухе висела пыльца, солнце сияло сквозь листву боярышника и планки шпалеры, мать хохотала над тем, как Эльв срывает стручки целыми горстями.

Эльв пошла в туалет и сунула пальцы в горло. Когда пришла Джули Хаген с особым разрешением на семейную встречу, Эльв рвало на полу туалета. Мисс Хаген вернулась в вестибюль и сообщила Анни, что визит придется отложить. Ее дочь больна, не лучшее время для первой встречи. Волноваться не о чем, наверняка простая желудочная инфекция. Анни пришлось уехать, хотя она и пыталась протестовать.

Эльв подошла к окну, чтобы посмотреть, как мать выезжает с парковки. Машина медленно катила прочь, словно во сне, и остановилась в конце длинной подъездной дорожки. Что-то встрепенулось в груди Эльв. Затем машина снова тронулась с места. Она проехала через ворота и исчезла. Чувства бесполезны. Эльв находилась под таинственной защитой, как будто жила в арнелльском замке из камней и палочек. Словно колючая проволока ограждала ее от зла. Оставленную матерью передачу Эльв держала в комоде, пока фрукты не сгнили. Желтые яблоки, красные апельсины и мандарины вскоре стали одинаково черными и ядовитыми. В конце концов она выкинула фрукты в окно, чтобы их склевали птицы.

Эльв лежала клубочком на кровати и думала о другом мире. Один из демонов потянул ее за рукав. Крохотное потерянное создание с крылышками цвета крови. Смертные были жестоки с демонами, как и с Эльв. Она жалела демонов и жалела себя. Если бы ее не украли у настоящих родителей, она могла быть счастлива. Эльв позволила бедняжке демону прилечь рядом. Впустила его к себе под кожу.

Эльв делала уроки Майкла в обмен на сигареты. Она собиралась лишь пролистывать назначенные книги, но вскоре начала вчитываться всерьез. В последнее время она читала «Алую букву». Роман оказался на удивление хорошим. Эльв помнила его в руках у Мег. Она думала, что сестра напрасно тратит время, но теперь ей нравилось, что Готорн, похоже, был на стороне Тестер Прин. Эльв знала, каково носить клеймо. Она смотрела в зеркало на свои татуировки и воображала себя такой же отверженной, как Тестер: разоблаченной и опустошенной, выставленной напоказ.

Лишь в конюшне Эльв не ускользала в другой мир. Ей нравилось ухаживать за лошадьми. Вот почему она никому об этом не говорила, даже мисс Хаген, которая обычно была на ее стороне. Она боялась, что, если кто-то узнает, ее лишат последней радости. Лошадей звали Маргаритка, Пышка, Сэмми и Джек. Хозяин поместья бросил их, когда обанкротился и продал имение школе. Он отдал лошадей вместе с постройками и мебелью, как будто они были всего лишь золотыми рыбками в пруду. Маргаритка и Пышка были молодыми и горячими. Но Эльв больше любила Сэмми и Джека. Сэмми, миниатюрный паломино, [10] Паломино — лошади с золотистой шерстью и белыми гривой и хвостом. робел перед незнакомыми людьми. Джек был старым, огромным, величавым, с мощными копытами. Лошади прекрасно знали Эльв и ждали ее, как бы рано она ни пришла.