Кэрри Фишер - Хуже не бывает

Сьюзан нравилось думать, что ее ток-шоу – это анти-ток-шоу; сперва ей хотелось снимать его в ванной или в спальне. Но в итоге выбор пал на гостиную: так Сьюзан могла уверить аудиторию, что они находятся среди настоящих профессионалов шоу-бизнеса. Так ведь? Шоу якобы снимали на хорошо освещенной площадке, где стояли два кресла. Она не могла за это поручиться, потому что никогда его не смотрела. Она не желала смотреть на себя в таком виде – тем более в таком виде. Она приглашала гостя войти, всю дорогу извиняясь: «Я понятия не имею, почему они заставили нас сюда прийти. Думают, что так мы будем выглядеть естественней? Посмотрите! Это я, суперзвезда ведет меня в мою собственную гостиную!» Затем усаживалась в кресло, поджав под себя босые ноги, и поворачивалась к знакомому лицу – она видела его в фильмах, или знала лично, или и то, и другое – глупо ухмылялась и произносила: «Приве-е-ет», – а продюсер кричал «Снято!» откуда-то из-за камеры. После этого члены съемочной группы подбирались к Сьюзан и знаменитости и принимались укладывать им волосы, припудривать или прилаживать микрофоны до тех пор, пока все не были удовлетворены результатом, в то время как Сьюзан и знаменитость болтали с агентами или друг с другом, курили или потягивали напитки. Наконец шоу начиналось, и Сьюзан принималась расспрашивать, как они узнали «о птичках и пчелках». «У вас в роду были сумасшедшие? Алкоголики? Как вы объясняете своим детям, что такое секс? Вы можете мне рассказать? Спасибо, что пришли».

Она была трудовой пчелкой в странном эксцентричном рое, она взяла интервью для шоу даже у матери – Королевы Пчел. Разумеется, Дорис была освещена лучше, чем Сьюзан, она настояла на выгодном освещении и затенении, для этого понадобился специальный человек, невидимый в кадре, которому пришлось держать под ее подбородком отражающую свет пластину, пока у него не начали дрожать руки. «Но нам удалось достигнуть этого неуловимого сияния – этому трюку я научилась у дублерши Гарбо: тс-ссс!»

Сьюзан все это устраивало, главным образом потому, что она получала бесплатную одежду, ей не приходилось заниматься этим особо часто, но она была при деле, которое отвлекало ее. К тому же съемочная группа была славная, пусть и денег платили не так чтобы много. Эта работа, а также выступления, которые она вела, и случайные, разовые подработки в кино позволяли ей покрывать расходы, которые включали няню, занятия Хани и штрафы за «нехорошие слова».

Но Сьюзан терпеть не могла пропускать экскурсии в «Таргет» или «Росс», это было ужасно – все самое интересное вечно доставалось Кэтлин; И в первую очередь она ненавидела неизбежное зло в виде няни. О, она понимала, что это роскошь, даже необходимость для работающих мамочек. И дело не в Кэтлин, которая была просто очаровательна. Проблема была в детском опыте общения с нянями самой Сьюзан. У нее всегда были няни, длинная, белая вереница нянь, всегда во всем белом – от накрахмаленных воротничков до скрипучих туфель. Иногда даже волосы и зубы у них были в тон.

Мало что изменилось с тех пор, как Сьюзан была ребенком, разве что униформа исчезла. Няни по-прежнему все улаживали, организовывали всевозможные занятия, которые готовили ребенка к голливудской жизни. Время делилось на уроки – кошмарные уроки – пианино, коньки, теннис, живопись, плавание, французский, компьютер. Няни повсюду сопровождали армию избалованных всезнаек, не отставая ни на шаг. Родители оставались за бортом – зачем нужны родители в наши дни? Сьюзан никогда толком не понимала, к чему готовят Хани все эти уроки. К титулу Мисс Америка? Американского идола? Должность, где понадобятся спортивная, музыкальная подготовка и французский язык? И все это дерьмо насчет того, что позже она скажет спасибо – сказала ли она сама спасибо Дорис? К тому же Сьюзан считала, что это случилось слишком поздно.

Ее милая, забавная Хани. На кого она похожа. Ну, она светловолосая, как отец, определенно. Да и личико у нее бледное. Но глаза не похожи на бледные, цвета пасхальных яиц, глаза Лиланда. Нет, у Хани глаза яркие, золотисто-карие, идеально подходят для того, чтобы смотреть в упор и докапываться до сути. Лишь при ярком дневном свете в этих темных глазах можно заметить зеленовато-ореховый оттенок. Она унаследовала чуть старомодную, изысканную учтивость Дорис, которую безмерно радовало это сходство: «Я говорила тебе – она вся в меня, к тому же у нее мои способности к спорту. Ты видела, как она играет в тетербол? [2] Тетербол – старинная игра, где игроки бьют по шарику, подвешенному на веревке, стараясь как можно быстрее закрутить ее вокруг столба, к вершине которого она прикреплена. На днях она чуть не обыграла меня, и даже не говорите мне про бадминтон…» Хотя Сьюзан и не собиралась ничего говорить об этом странном виде спорта. «А вот сложение у нее в точности твое», – продолжила Дорис, щедро выделяя Сьюзан кусок генетического пирога Хани. И это было правдой, фигура у Хани такая же, как у матери, когда та была ребенком, разумеется. Маленькая, крепкая, пропорциональная, с длинными тонкими ногами, она ставила их носками внутрь при быстром беге, что придавало ей странный, диковатый вид и делало похожей на безумного профессора.

Хани любила все игры на воздухе, от плавания и катания на велосипеде до этих странных спортивных игр со своей колоритной киношной бабушкой. Она была деловитой маленькой девочкой шести лет, жадной до развлечений. А еще она заботилась о друзьях.

– Мамочка, мне кажется, у Ханны заниженная самооценка.

Сьюзан попыталась сохранить спокойное лицо.

– И что, по-твоему, это значит? – спросила она.

Хани, нахмурилась и задумалась.

– Она говорит, что не любит себя, потому что она толстая. Она не верит, что все равно нравится мне. – Хани выглядела очень серьезной. – Думаю, ей нужно сходить к психоаналитику.

Она требовательно смотрела на мать, ожидая что та скажет.

Сьюзан осторожно улыбнулась, поскольку не была уверена, что Хани понимает, что такое психоаналитик. Хотя она наверняка знает, что они нужны, чтобы направлять тебя, помогать собраться, если ты расклеился. Хани знала Норму, психоаналитика Сьюзан, и провела немало времени в ее приемной, сперва попивая питательную смесь или ползая по полу, затем крутясь в ее кресле или царапая каракули в ее блокноте. Конечно, Сьюзан не так уж часто брала дочь с собой, просто от случая к случаю, чтобы показать Норме, как растет девочка. Это в приемной у Нормы она узнала, что такое психоанализ? Сьюзан погладила сосредоточенное личико дочери.

– Психоанализ – это очень дорого; детка. Я не думаю, что семья Ханны может сейчас себе это позволить.

Хани на миг уставилась перед собой, затем посмотрела на маму.