Ясутака Цуцуи - Мой гранпа

Кэндзо снова промолчал.

Не дождавшись ответа, Годзо повысил голос:

— Ты понял?

Кэндзо медленно поднялся.

— Я отлично все понял, — сказал он и направился к выходу.

— Если не сдержишь обещания, поплатишься жизнью. Это дело не стоит того, чтобы за него умирать, — произнес ему вслед Годзо и сделал подчиненным знак глазами.

Троица окружила Кэндзо и молча проводила его до дома, чтобы он, по крайней мере в этот вечер, не зашел в «Жасмин». Вероятно, они полагали, что каким бы упрямым и непослушным старик ни был, наутро он одумается.

Вечером Тамако, поужинав с матерью в гостиной, вышла к дверям вслед за дедушкой, который в своем обычном кимоно замешкался на пороге.

— Гранпа, ты ведь каждый вечер ходишь выпивать?

— Точно.

Кэндзо подозрительно посмотрел на внучку, которая по-чему-то именно сегодня вышла его провожать. Тамако, не зная, что сказать, колебалась.

— А сегодня ты куда пойдешь?

— Сегодня в «Жасмин».

У Тамако перехватило дыхание. Остановить дедушку она не могла. Если сказать ему, что она уже знает обо всем от Хироси, то дедушка, наверно, разозлится на него. Но Тамако все равно не смогла сдержаться.

— Не ходи, пожалуйста, — с мольбой в голосе сказала она.

— Почему? — Кэндзо некоторое время смотрел на Тамако и, наконец, кивнул. — Ага, кое-кто кое-что тебе рассказал.

Он улыбнулся своей обычной улыбкой.

— Все в порядке. Не волнуйся.

Дедушка ушел. «Вот теперь я до конца поняла, что чувствовала каждый раз гранма», — возвращаясь в гостиную, подумала Тамако, чуть не плача.

После пары стаканчиков горячего саке, пяти-шести суси и беседы с поваром по имени Хидэо в ресторане «Санкити-дзуси» Кэндзо через станционный виадук дошел до улицы, где находился бар «Жасмин». Никого из Кикути-гуми не было видно.

Толкнув дверь, Кэндзо вошел в бар и, как и ожидал, не обнаружил ни одного посетителя, один лишь Синъити был на своем месте — по другую сторону стойки. На его мужественном лице появилось удивление.

— Годакэн-сан, вы пришли?

Похоже, он уже тоже знал, что произошло прошлым вечером. Должно быть, кто-то из мелких сошек Кикути-гуми зашел пораньше и, злорадствуя, обо всем ему рассказал.

— Ага, пришел, — Кэндзо, улыбаясь, сел с краю стойки. За стойкой, оформленной в виде буквы L, стояло всего восемь стульев.

— Вам нельзя было приходить, — Синъити виновато опустил голову.

— Слушай, Синъити-тян. Нельзя им потакать. Эта дань незаконна, и ее не должно быть. Поэтому бояться следует им, раз они ее собирают. Ну, давай, приготовь-ка мне мое любимое.

— Хорошо.

Наливая в блендер рай виски [30] Рай виски (rye whiskey) — ржаное виски. , Синъити спросил.

— Что же вы будете делать, если они придут?

— Это моя проблема. Моя и их босса. Сами они меня не тронут. Ты не волнуйся. Может, тоже выпьешь?

— Пожалуй.

Через тридцать-сорок минут в бар с перекошенными от злобы лицами вошли семеро из Кикути-гуми — практически вся банда, только самого босса с ними и не было. Наверное, кто-то, увидев Кэндзо, заходившего в «Жасмин», донес в штаб. Они молча встали у дверей, и лишь один член банды, мужчина среднего возраста, правая рука главаря, подошел к Кэндзо и необычайно почтительным тоном сказал:

— Годакэн-сан, босс желает вас видеть. Не могли бы вы пройти вместе с нами?

Кэндзо жестом остановил Синъити, собиравшегося что-то сказать, положил на стойку три купюры по тысяче йен и поднялся с высокого стула.

— Ну, я пойду.

— Будьте осторожны! — Синъити произнес эти слова как можно выразительнее.

На стоянке за станцией стоял «мерседес». Кэндзо усадили на заднее сиденье между двумя бандитами. Не поместившиеся в «мерседес» члены банды последовали за ними на другой машине. Они немного проехали по шоссе и остановились на окраине города. Это была гигантская стоянка, казавшаяся почти пустой. В самом дальнем углу, где практически не было машин, стоял Годзо Кикути с одним из своих подручных, держа в руках матерчатый сверток.

— Подежурьте на въезде, — сказал Годзо своей свите. А когда они остались с Кэндзо одни, смерил его долгим удивленным взглядом.

— Ну и зачем ты опять заявился в тот бар, Годакэн-сан? Я же сказал тебе, пойдешь — опозоришь меня перед моими ребятами.

— Да, я все понимаю, — с готовностью ответил Кэндзо. — Я тебя опозорил и прошу за это прощения. Но я тоже от своих принципов не отступаюсь.

— Что ж, тогда нам ничего не остается, как решить этот вопрос между собой, — Годзо развернул сверток, вынул два коротких меча и протянул Кэндзо. — Выбирай любой.

— Ого. Тут и на мою долю есть, — Кэндзо улыбнулся Годзо. — Удачно!

Взяв один из мечей, Кэндзо немного отступил назад и подумал, что последняя такая схватка у него была лет пятнадцать-шестнадцать назад. Только тогда у противника был кинжал, а у Кэндзо — лишь кусок железной трубы, оказавшийся под рукой. «Тогда я еще был молод. Противник был старше меня. На этот раз противник намного моложе. Наверное, я окажусь слабее», — размышляя так, Кэндзо, повторяя движение противника, вынул меч из ножен. Лезвие в руках врага сверкнуло в свете фонарей, и Кэндзо, наконец, испытал страх.

Не беда, если его убьют, но что, если убьет он? От этой мысли страх превратился в ужас. Если он снова попадет в тюрьму, то уже на всю оставшуюся жизнь. До самой смерти ему придется терпеть невыносимый тюремный быт. Этого Кэндзо боялся. Ноги предательски задрожали, и деревянные сандалии мелко застучали по бетонной поверхности. Кэндзо поспешно скинул их с ног, но перестук не прекратился. Кэндзо горько усмехнулся: «Значит, и у противника трясутся коленки». Ему стало немного легче.

— Годакэн-сан, — хрипловатым голосом сказал Годзо, — Плата, что мы собираем — это совершенно незначительные деньги.

— Верно.

— Так почему бы тебе самому не заплатить? Если ты не против, я могу втайне от моих ребят на некоторое время взять этот долг на себя.

Кэндзо чуть было не согласился. Но тут же одумался. Тогда получается, что он признает правомерность дани.

— Я не согласен, — сказал Кэндзо.

Годзо усмехнулся.

— Что ж, твоя взяла.

— Ты все правильно тогда сказал, — проговорил Кэндзо, убирая меч в ножны, — это дело не стоит того, чтобы ради него рисковать жизнью.

— Мы договорились, — сказал Годзо своим подручным у въезда на стоянку. — С «Жасмина» больше денег не требовать. Понятно?

— Да.

Собирается ли Годзо рассказать, как именно они договорились, или нет, — об этом Кэндзо уже не суждено узнать.

— Проводите его.

— Будет сделано.

На этот раз Кэндзо сопровождали только двое бандитов.

Следующий по старшинству после босса вежливо спросил:

— Желаете снова вернуться в «Жасмин»?

Время было еще раннее — одиннадцать часов вечера, но Кэндзо знал, что внучка ужасно волнуется. Он сказал: