Владимир Краковский - Какая у вас улыбка!

Произошла крупная неприятность. Началась она неприятностью для всех, потом только для меня и Игрека, а кончилась для меня одного. В последнее время всегда так — по другим неприятности проезжаются, а на мне останавливаются. Таким невезучим я стал.

Началось с того, что цех получил важный заказ. Важный, хотя и простой: отобрать шестьсот конденсаторов с емкостью ровно в двести микрофарад. Номинальная емкость у всех двести, то есть на каждом конденсаторе стоит эта цифра «200». Но фактически она всегда чуть больше или меньше — двести десять, двести двадцать или сто девяносто, сто девяносто пять. А конденсаторы с емкостью ровно в двести встречаются очень редко, и мне одному эти шестьсот штук пришлось бы отбирать года полтора. Поэтому Игрек объявил: за проверку конденсаторов сядут все, весь цех. Ребята были недовольны, кричали: у нас высшие разряды, что за работу нам дают! Но Игрек сказал: ничего не поделаешь, заказ министерства, срочный, очень ответственный, оплачивать будут по особому тарифу Одни ребята потом говорили, что конденсаторы пойдут на сверхважные кибернетические машины, другие — что на аппаратуру для спутников. Одним словом, гадали. Толком никто ничего не знал.

Когда Игрек объявил, что, по его подсчетам, заказ удастся выполнить недели за три, я первый раз за все время подал голос. Сказал, что работу можно значительно ускорить. Незачем измерять емкость каждого конденсатора, как обычно. Ведь нас интересует только одно: двести в нем микрофарад или не двести. Поэтому я предложил: установить стрелку универсального моста ровно на двести микрофарад и подключать конденсаторы Если есть писк — значит, не двести А на сколько больше или меньше— для нас в данном случае неважно. Работа упростится и ускорится. Игрек сказал: «Поздравляю, Савинов Это первая конструктивная идея, вышедшая из твоей головы. Заказ выполним дня за три».

За три дня, конечно, не получилось, работали целую неделю — со склада принесли гору универсальных мостов, все сидели в наушниках, занимались моей работой. Наконец шестьсот конденсаторов отобрали, отослали их куда нужно, универсальные мосты отнесли обратно на склад, и все вернулись к своим делам. А еще через неделю вдруг прогремел гром среди ясного неба: один из шестисот конденсаторов оказался бракованным.

Игрек, сообщив нам об этом, сказал: «Один из вас оказался растяпой или вредителем. В любом

случае негодяем. Меня еще в жизни никто так не подводил».

Потом мы узнали: директору завода звонил сам министр и ругал его резкими словами. После чего директор вызвал Игрека и ругал его этими же словами. А Игрек уже нас.

Виноват был кто-то из нас. Конденсаторы еще в цехе упаковали в специальный ящик и навесили пломбу. Никто, кроме нас, к ним не прикасался.

Мы понимали, какими неприятностями грозит вся эта история цеху. Но никто ничем не мог помочь.

Тогда Игрек стал вызывать нас в свой кабинет по одному и допрашивать. Ему во что бы то ни стало нужно было найти виновного, иначе виновными оказывались все. Мы это понимали. И все думали, все говорили только об этом. Даже в обеденный перерыв, даже за бифштексом в столовой говорили о бракованном конденсаторе. От ребят я узнал: если найдут виновного, то накажут только его, если же нет — плохо придется всем. Поэтому Игрек и превратился в следователя.

Я спросил: «Как накажут?» Ребята засмеялись: «Выгонят с треском». Тогда я сказал: «Ну, это еще ничего». Я считал, что наказание будет более строгим: например, отдадут под суд, посадят в тюрьму, ведь эта ошибка обошлась государству очень дорого, но ребята поняли меня иначе. Один спросил: «Что, на себя примериваешь?», а другой: «Слушай, Савинов, может, это ты сделал, а?» За меня вступился Юра. «Бросьте, — сказал он. — Сережа умеет проверять конденсаторы лучше всех нас. Он в этом деле профессор». И разговор прекратился.

Но в этот же день меня вызвал Игрек. Он вызывал и допрашивал всех подряд, и тут как раз подошла моя очередь. «Ну, как живешь? — спросил он. — Как вообще дела-то?» Я ответил, что ничего. «Слушай, — сказал он тогда. — А ведь ты, по-моему, парень довольно неуклюжий, а? Помнишь, еще в самый первый день на трансформаторе у меня сидел, никак не мог слезть, даже штаны порвал? Было такое? Неуклюжий ведь, верно?» Я ответил, что нисколько не верно. Что тогда я не мог слезть от смущения, а вообще-то я довольно ловкий и даже боксом занимался, а боксер, как известно, не может быть неуклюжим. «Боксом? — переспросил Игрек. — И тебя по голове били, да?» Я ответил, что иногда попадало. «И может, у тебя какая-нибудь легкая травма осталась? спросил Игрек. — Рассеянность, забывчивость, а?»

«Зачем вы задаете эти вопросы? — сказал я. — Может, вы меня тоже подозреваете?» Игрек оживился. «Что значит «тоже»? — спросил он. — А кто еще? Кто-нибудь еще?» «Да нет, — ответил я. — Просто ребята в шутку за бифштексом сказали». «За каким бифштексом? — удивился Игрек. — Ты и говоришь как-то непонятно». «Мы сидели в столовой», — объяснил я. «А-а», — сказал Игрек. Помолчал и отпустил меня. Больше ни о чем не спрашивал.

На следующий день я проверял конденсаторы, и как раз перед самым обеденным перерывом мне неожиданно попался один с емкостью ровно в двести микрофарад. Я отложил его в сторону — просто так, из уважения к его идеальной емкости. А когда прозвенел звонок на перерыв, подошел к Юре и сказал весело: «Подумаешь, трагедия! Вот, пожалуйста, еще один номинальный конденсатор, случайно попался. Можешь отдать его Игреку. Пусть отошлет взамен бракованного и успокоится».

Я сказал это в шутку, просто был зол на Игрека за допрос. Я прекрасно понимал, что менять конденсатор уже поздно, что после драки кулаками не машут, но Юра отнесся к моим словам серьезно. Он сказал: «Поздно ты хватился» — и посмотрел на меня с подозрительностью. Это мне не понравилось, и я, взяв конденсатор обратно, пошел на свое место. Но Юра крикнул: «Ну-ка, постой! Иди-ка сюда!» Я вернулся. «А откуда у тебя номинальный конденсатор?» — спросил он строго.

Я рассмеялся ему в лицо. Эти ребята, в том числе и Юра, умеют делать чудеса, но в вопросах проверки конденсаторов они наивны, как дети. «Чудак! — сказал я ему. — Мне почти каждый день такие попадаются. Это вам они в диковинку, а я их навидался на своем веку знаешь сколько? Меня от них тошнит».

«А почему ты его с собой в руках носишь?» — спросил Юра. Я ответил: «Что же, мне его в ногах носить?» — и громко засмеялся, хотя шутка получилась довольно посредственной, но мне хотелось развеселить наш разговор. Мне не нравилась Юрина серьезность. Какая-то неприятная серьезность.

Но он не засмеялся вслед за мной. Продолжал смотреть на меня хмуро, без улыбки, подозрительно, и я спросил его: «Может, и ты начинаешь думать, что это я подсунул негодный конденсатор?» «Все может быть», — буркнул Юра и сделал вид, что углубился в свою работу, хотя уже шел обеденный перерыв. Я крикнул: «Ты не смеешь так говорить! Возьми свои слова обратно!» «Не мешай работать», — ответил Юра.