Ольга Юнязова - Легенда о бабочке

Александр сел на кровать и задумался.

– Я был и там, и там...

– Как это? – удивилась Оксана. – У тебя что? Раздвоение личности?

– Наверное, – Александр пожал плечами. – Ты когда-нибудь играла в кукольном театре? Представь, что у тебя на одной руке Колобок, а на другой Лиса. И вот скажи: в этом случае ты съела или тебя съели?

– Хороший вопрос, – засмеялась Оксана. – Но ведь если и Колобок, и Лиса – это Я, то я могу сделать так, что Лиса не съест Колобка.

– Да, но это не по сценарию! Во сне я как бы сам играл главные роли и сам же был зрителем. Но не я был сценаристом.

Помолчав, он добавил:

– Там был мальчик. Он видел, как убили его отца.

– Это тебя так напугало?

– И это тоже, – кивнул Александр. – Но проснулся я позже, когда этот ребенок поклялся отомстить.

– А что в этом такого страшного? – по инерции спросила Оксана засыпающим голосом.

– Не знаю, – Александр лег и зевнул. – Во сне ж никакой логики. Казалось бы, что страшного...

Он закрыл глаза и замолчал, дав понять Оксане, что тоже намерен продолжать спать.

Но ему не спалось. Перед мысленным взором вставал образ черноволосого мальчика с расширенными от ужаса глазами. Взглянув ему в лицо, Александр вспомнил, как в груди собрался нервный ком, а когда он попытался оглянуться и посмотреть туда, куда смотрит малыш, взрывная волна каких-то диких эмоций выбросила его из сна.

Он попытался восстановить в памяти этот «взрыв» и понять, что же видел мальчишка. Пика эмоций ему достичь так и не удалось, но, сконцентрировавшись на том, что еще не растворилось в проснувшемся сознании, он «увидел» пожарище. Черные обуглившиеся стволы вековых сосен, выжженная земля и осиротевшие каменные очаги, которые еще вчера обогревали незамысловатые чумы его народа. И черное, как тягучая вязкая смола, чувство полного одиночества, бессмысленности дальнейшей жизни и ужас перед неминуемой смертью либо от голода, либо от огненных стрел пришельцев. И непонятно, что было страшнее, продолжать жить в этой тьме или умереть. Вот оно! Вот что стало причиной того эмоционального взрыва, разбудившего не только Александра, но и Оксану: необходимость выбора между жизнью и смертью. Душа Вороненка металась меж двух «огней». Когда она подходила слишком близко к решению умереть, то неистовая сила поднималась из темных глубин и била, направляя ее в сторону «жить!». Но как только душа взлетала к вопросу «А как жить? Зачем?», невыносимая тоска и страх меняли ее траекторию обратно в сторону «не жить!». Эта игра ускорялась, удары становились все болезненнее, и непонятно, чем бы закончился этот безумный пинг-понг, если бы вдруг не вспыхнуло озарением приемлемое для обеих сторон решение: «Жить, чтобы мстить!»

Утром Александр проснулся с каким-то неприятным настроением. За окном было пасмурно, низкие тучи угрожали затяжным моросящим дождем. Оксаны рядом не было.

Он встал, надел штаны и вышел на кухню. Включив чайник, пошел выполнять остальные утренние ритуалы. Сидя в туалете, он услышал нервный разговор матери и дочери, доносившийся откуда-то из дебрей этой необъятной квартиры. Смысл слов был непонятен, но интонации не оставляли сомнений, что это ссора. Стало совсем тоскливо и невыносимо захотелось обратно в деревню. Александр попытался представить, как там сейчас сыро и холодно, как темно и одиноко в его домике, но никакие доводы сознания не смогли ослабить навязчивое желание уехать домой.

Закончив утренний моцион, Александр снова вышел на кухню и посмотрел на часы. Если он выйдет прямо сейчас, то успеет на электричку, а если хоть немного промедлит... то Оксана никуда его не отпустит.

Дальше он уже не размышлял. По-армейски быстро собрался, черкнул записку и выбежал из квартиры.

Здравый рассудок включился, как обычно, когда уже было поздно поворачивать назад. Под стук колес Александр «очнулся» и задумался над своим странным поведением. Чуть больше года назад он точно так же удирал из города. Но тогда он бежал от нищеты, болезней и бессмысленности существования. От чего ж он бежал сейчас? От сварливой тещи-инвалидки? Что подумает о нем Оксана? Как он объяснит ей свой побег? Здравый рассудок был в ужасе и не мог найти оправданий такому поведению. Но вот вопрос: где же был этот рассудок, когда он принимал решение, когда писал эту нелепую записку, когда быстро и бесшумно собирался? Александр задумался, вспоминая события двухчасовой давности. Он словно действовал по сценарию, не имея возможности изменить ход событий. Или, если сравнить с армией – как по приказу, когда думать не только не положено, а даже опасно. Но кто отдал этот приказ? Или кто написал сценарий? Кто вообще этот странный кукловод, способный отключать рассудок и управлять телом? Или все это просто случайность?

Память начала перелистывать книгу жизни, в некоторых местах которой лежали закладки подобных «случайностей». Александр вспомнил, как еще во время учебы в институте он точно так же непонятно почему вдруг сбежал с очень важной лабораторной работы. Без нее его не допустили бы до зачета. Он это прекрасно осознавал и тем не менее уходил, не имея даже определенной цели. Уходил просто потому, что сильно захотелось уйти. И чем все закончилось? Александр улыбнулся. Этот прогул, можно сказать, спас ему студенческую жизнь. Преподаватель по какой-то причине не пришел. Обрадованные первокурсники веселой гурьбой побежали по тихим коридорам института и встретились с каким-то непредставительного вида дядечкой, который на повышенных тонах довольно агрессивно спросил, почему они не на занятиях. Ребята ответили вразумительно, но не достаточно вежливо, как тому показалось. Подробностей Александр не знал (его ж там не было), но несколько его товарищей были отчислены с формулировкой «за хамство преподавателю». Александр даже не сомневался, что, будь он там, его ожидала бы та же участь.

Вспомнился еще один странный случай, произошедший в те «голодные годы», когда лишь пирамиды из банок с морской капустой украшали пустые витрины магазинов. В шесть утра счастливые обладатели продуктовых талонов выстраивались в длинные очереди в надежде поменять свои карточки хоть на какуюнибудь еду. Александр обычно подходил к магазину к восьми и менял на посту маму, которой надо было ехать на работу. Однажды он вышел из лифта в темный коридор подъезда, где не горело ни одной лампочки, по причине дефицита вкручивать их было абсолютно бессмысленно. Под ногами шуршало – подъезд был завален всяким мусором, который не убирали с начала «перестройки». Как обычно, на ощупь, по стеночке, Александр направился к выходу и вдруг внезапно наклонился, наугад вытащил из кучи макулатуры какую-то бумажку и зажал ее в кулаке. Когда вышел на улицу, то обнаружил, что это был месячный лист талонов на двух человек. Сначала он, как водится, обрадовался такой чудесной находке, но, немного подумав, решил, что когда вернется, напишет на подъезде объявление. Конечно, не блокада Ленинграда, но обрекать двух человек на месяц житья на хлебе и морской капусте не захотел. Подойдя к магазину, он увидел свою рыдающую мать, которая эти талоны и потеряла.