Сергей Юхин - Операция выбор Ы!

— Батарея на телефоне села. Не мог предупредить, что задерживаюсь. Ты готов? Здравствуйте.

— Привет. Еще десять минут и мог бы не приезжать, — двухчасовое ожидание в полной боевой готовности вывело меня из себя, — сам бы ловил рыбу.

— На работе задержали заказчики. То, да сё…

— Не удивительно.

— Пошли, Оля в машине ждет.

— Подождет. У нее тоже телефон сел?

— Она его дома забыла.

Я не нашелся, что на это сказать — раздраженность сменилась веселым удивлением.

— Все, молчи… А то окажется, что вас инопланетяне украли, чтобы ты на рыбалку опоздал, — я поцеловал маму и взял рюкзак с одеждой и термосом.

— Когда вернетесь? — поинтересовалась она.

— Завтра в обед, Ирина Николаевна, — Фусенко уже выходил, — утром наловим побольше — и вернемся.

Отец пожал нам руки и мы вышли на улицу. Возле подъезда стоял серебристый Опель с заведенным двигателем, рядом с которым курила Оля. Она замахала рукой, увидев меня.

— Привет!

— Привет, — мы расцеловались, — Все готово? Еду купили?

— Сейчас в магазин заедем — купим, — она была в хорошем настроении, румяная и улыбчивая. Видимо опять сливалась с Природой и разговаривала с деревьями.

— А Игорь мне сказал, что все готово, — я с подозрением посмотрел на Фусенко, который сделал вид, что не заметил моего взгляда, усаживаясь за руль.

— Хватит болтать, поехали, — пробурчал он, — засветло надо успеть.

Игорь беспощадно гнал машину по трассе, недовольный тем, что мы с Олей долго выбирали покупки в огромном супермаркете, долго стояли в очереди в кассу, долго пили кофе из картонных стаканчиков, бесконечно долго курили на автомобильной стоянке и обсуждали последние новости. Он забыл, что опоздал ко мне на два часа и теперь в медлительности обвинял окружающих, комментировал саркастически каждое наше движение.

— Улитки. Черепахи. Из-за вас без рыбы останемся.

— Не занудствуй, — беззлобно сказала Оля, ее трудно было вывести из себя, — дай покурить спокойно.

— Кстати, — заметил я, — что-то удочек не видно. Ты их не забыл?

— Не нужны удочки, — буркнул Игорь, сидя за рулем и сверкая на нас глазами, — усаживайтесь скорее. Поехали.

— Не понял?

— Сетью будем ловить, — пояснила Оля, — все садимся, Игорь, не злись. Уже едем.

— Сетью? Это интересно…

— Придется в реку лезть. И по воде тащить бредень, кое-где по шею глубина… Короче, рыбалка экстремальная, — когда мы расселись и, машина тронулась, Фусенко оттаял.

— Ты хочешь сказать, что по такому дубарю, по шею в ледяной воде мы будем волочь сеть? — я был искренне удивлен.

— Там не везде по шею. Есть по пояс. И по колено.

— Очень смешно. Не май месяц на улице, если ты заметил…

— Главное, хорошо и герметично одеться. Водки выпьем, согреемся. Оля, ты водку купила?

— Купила.

— А я что буду делать? — меня передернуло от мыслей о холодной речной воде, — я же водку не пью.

— Придется. Иначе заболеешь, — успокоил меня Фусенко. К нему явно возвращалось хорошее настроение.

— Ясно. А почему ты меня раньше не предупредил?

— А ты что, не поехал бы?

— Поехал…

— Ну вот, какая разница?

Я не нашелся, что сказать, Игорь сосредоточено вел машину, а Оля отрешенно улыбалась. «Семейка Адамсов» — пришла в голову не злая, скорее, даже веселая мысль.

— Как твоя политика? Президентом будешь? — спросил Фесенко, убирая громкость на СД-чейнжере.

— Не в этом году. Выборы не президентские, — усмехнулся я.

— Чего это тебя занесло? Жил себе спокойно, работал… Политика — это же игра. А с государством бесполезно играть. У него все козыри на руках. Сломают хребет, и все дела.

— Не скажу, что у меня великие планы. Хочется просто себя немного обезопасить от изменений политического климата. Перестать себя чувствовать лишним, хоть что-то решать…

Пока мы разговаривали, город внезапно кончился, за окнами машины потянулись серые промышленные здания, пустыри, редкие черные деревушки без признаков жизни, такое впечатление, что мы попали в другой мир.

— Ты и сейчас решаешь. На своей фирме. В своем бизнесе ты хозяин. Тут тебя не обманут, зачем же лезть в террариум? — возразил Игорь.

— Трудно объяснить, — я замялся, подбирая нужные слова, — государство — как железный механизм: маятники качаются, шестеренки крутятся, поршни ходят туда-сюда, все движется… Понимаешь, очень много движущихся твердых железных деталей. И между этими деталями мы живем. Лавируем, уклоняемся, находим безопасные ниши, где можно передохнуть… Отсидеться. Но, всю жизнь провести в пыльной, грязной, паромасляной конуре, боясь высунуть голову — это невыносимо. И мотаться среди опасных железяк — тоже счастье небольшое. Рано или поздно бошку снесет каким-нибудь коленвалом, стоит только зазеваться. Что делать? Может, стать деталью этого механизма? Ей хоть не надо мучаться сомнениями, она деталь, выполняет определенные функции, обеспечивает работоспособность всего организма. Деталью быть не стыдно, она на ответственном посту, работает, на своем месте. Стыдно быть ни кем.

— Детали тоже меняют и выкидывают на свалку…

— Да, все мы смертны…

— … выкидывают за собственные взгляды на жизнь и за личное мнение, которое деталям иметь запрещается.

— Так я им и рассказал о своем мнении, — я приоткрыл окно и в салон проник свежий ветер, хлестнув резко по лицу, — размечтались…

— Тогда в чем разница, если в любом случае надо помалкивать в тряпочку? — Игорю показалось, что он поймал меня на нелогичности. Оля в разговор не вступала, но, казалось, слушала внимательно.

— А разница в том, что мотаясь между этими железяками, борясь за выживание, уклоняясь, приседая, прячась в нишах, ты вообще не имеешь собственного мнения, забываешь кто ты, тебе некогда, надо бежать… А стальная машина, внутри которой ты мечешься — сама указывает тебе путь, открывая, случайные дверцы, люки, в которые ты ныряешь, задавая ритм твоих уклонов с помощью маятников… Ты думаешь, что живешь собственной жизнью? Не обманывай себя, твоя жизнь — это набор разрешенных машиной движений. Тебе самому они кажутся непредсказуемыми, придуманными тобой лично, в данную секунду… Ха! Открылась дверь — бежишь, просвистел над головой противовес — присел… Это не твоя жизнь, и не твой выбор…

— А какая свобода у детали? — не сдавался Фусенко, — шестеренка. Крутишься в одной плоскости, в одну сторону… Все…

— Нет не все! Есть такое понятие, как люфт. Вот этот зазорчик, меньше миллиметра, свободный ход детали, и есть твоя личная свобода. В нем все — машина, водка, баня, квартира в центре, поездка в Египет, всё, понимаешь? Твое вольнодумство в том числе, ясно? Дыши и наслаждайся.

Я замолчал, а Игорь не ответил, раздумывая над моими словами. Машина тихо гудела, поглощая километры плохой загородной дороги, Оля заснула на заднем сиденье, впереди показался лес, он тянулся до самого горизонта, карабкаясь на холмы, и проваливаясь в низины, черный, без листьев, колюче царапал ветками бесцветное небо.