Мириам Бодуэн - Хадасса

Я заметила беременность у нескольких учительниц, работавших по утрам. Под длинными куртками на молнии, которые они носили после свадьбы, с течением месяцев уже выступали животы. Затем, не предупреждая нас, они пропадали месяца на два, не больше, а потом возвращались и преподавали, но никогда не сообщали нам, преподавательницам второй смены, о знаменательном событии. Чтобы не пришлось объяснять, что такое зачатие, матери не обсуждали проблему живота, который начинает расти практически ежегодно. Поэтому мои ученицы никогда не упоминали о том, что мама беременна, но только о том, что родился ребенок. Отношения полов, зачатие, беременность, роды оставались самыми главными табу до заключения брака, когда раввин и его жена открывали тайну жениху и невесте. В книгах с картинками я должна была убирать двуспальные кровати и даже папу-медведя, который спит рядом с мамой-медведицей. Одна кровать, один человек, предупреждали меня. Рождения, как и помолвки, оказывались поэтому важнейшими новостями. Всякий раз.

Я присела рядом с Малкой. Помогла ей приклеить стену, отделяющую гостиную от кухни, и поинтересовалась:

— У твоей сестры это первый ребенок?

— Да, а знаешь, что делают, когда этот ребенок — мальчик? — начала она.

— Постой! — вмешалась сидевшая за нами девочка из двенадцатилетних. — Надо спросить у секретарши Ривки, можно ли об этом говорить.

— Иди, Перл, — сказала я.

Девочка вернулась несколько мгновений спустя, и тогда Малка смогла рассказать, разумеется, с определенными умолчаниями.

— Когда первый ребенок — мальчик, покупают очень много пирожных и снимают огромадный зал.

— Огромный… — поправила я.

— О-гром-ный. Когда ребенку уже тридцать и один день, его приносят в зал и говорят ему: «Ты — еврей» — и он, возможно, понимает, а если он еще не очень хорошо видит или слышит, то это не важно. Затем девочки собирают драгоценности у гостей и отдают их папе ребенка, который очень красиво одет. Все эти драгоценности он положит на своего ребенка. А дети получат мешок с подарками, в котором очень много конфет. Этот праздник называется Пидьйон а-бен.

Девочка остановилась и пошла занять «волшебную палочку». Решив, что рассказ окончен, я отошла и увидела, что в класс входит мадам Леблан. Упершись рукой в бедро, она отчеканила: «Ты разрешаешь им говорить на идише?»

Хлопья снега повалили теперь густой стеной. Зима надвигалась безо всякого ветра. В то время как Гитл и Блими еще разрезали палочки, другие доделывали лестницы, складывая листы бумаги гармошкой, и собирались приступить к изготовлению мебели и убранства. Когда я проходила мимо Ити, сооружавшей щетку из соломинки и шерстяных кистей, она серьезно спросила:

— Мадам, твой папа делает уборку, как в книге Марго?

— Да, чтобы помочь моей маме, — солгала я.

Она, кажется, удивилась и прыснула со смеху. Мой ответ повторяли в классе, и это было лучшей шуткой пятницы. Я оставалась для них чрезвычайно интригующей личностью, молодой женщиной, которая носит юбки ниже колен и кофточки с закрытым воротником во время классных занятий, но она не еврейка, «потому что твой папа подметает пол, а также потому, что однажды, да, мадам, тебя видели на велосипеде, да еще в брюках!» Ученицы, точнее, клан одиннадцатилетних жаждали информации, хотели узнать все о той жизни, которую я вела за пределами школы. Иногда я позволяла себе присесть за парту отсутствующей ученицы и оказывалась совсем рядом с ними, близко к их своеобразному детству; мы мирно беседовали, и, чтобы не напугать их, говорила я очень мало правды, но иногда и эта малость все же пугала их.

В течение года я делала все возможное, чтобы не исказить сложившееся у них представление обо мне, успокаивавшее их, тот образ, что нравился им и мог быть дополнен после каждой дискуссии. Они пришли к выводу, что я жила с мамой и папой в большом доме, что семья моя, должно быть, богата, поскольку дважды в месяц я получала чеки в конверте, попадавшем мне на стол. Наверняка я жила в их квартале, так как, да, мадам, вчера тебя видели на тротуаре перед домом Юдис.

Мои художницы усердно работали часа два. Они затянули стены столовых кусочками обоев разных рисунков, затем развесили портреты раввинов, приклеенные к пробкам от бутылок кошерной пепси-колы. Светильники были изготовлены из фольги и расставлены под люстрами из бусинок, подвешенными к потолку. Девочки принесли кукольную мебель: кроватки, хозяйственную утварь, книжные шкафчики, столики и диванчики — и, посмеиваясь, расставляли их по комнатам. Некоторые уже приступили к разрезанию тканей, чтобы скроить повседневные скатерти и скатерти для шабата, простыни и овальные коврики. Когда прозвенел звонок на перемену, никто не покинул мастерскую, но вошла Хадасса. Она не забилась, по обыкновению, в уголок, а подошла ко мне и широко разинула рот, чтобы показать новую зубную пластинку, а потом, с трудом отцепив, вынула ее изо рта и продемонстрировала всему классу. Несколько девочек подошли к моему столу, и Хадасса, держа пластинку в ладошке, объяснила нам, как установил ее дантист и что было совсем не больно, а штука эта очень дорогая и ее надо убирать в коробочку, когда захочешь поесть (она достала коробочку из пластикового пакета), а затем двумя руками снова сунула пластинку в рот и, чтобы поразить окружающих, стала перегонять слюну по металлу и пластику во рту — этот громкий и устойчивый звук произвел большое впечатление. Малышка, у которой до этого дня было мало подруг, с упомянутой пятницы и на несколько недель вперед завоевала уважение, как принцесса. Принцесса, играющая в куклы, но у нее есть скобы в зубах! «Тебе так повезло, Дасси!» — вздохнули Ити и близняшки. Когда девочки отошли от стола, Ити попросила Хадассу помочь ей вырезать кружевную оборку и повесить шторы. Польщенная Хадасса сбегала за ножницами и, порозовев, с восторгом принялась за работу.

— Ты знаешь, что мой брат завтра, с наступлением шабата, станет бар мицва? — спросила меня Малка, смелевшая день ото дня.

Не зная, что означает «бар мицва», я попросила объяснить это мне, что она и сделала, притворив дверь и бросив взгляд на двенадцатилеток, обсуждавших что-то в глубине класса.

— Мальчики становятся бар мицва, когда отмечают свои тринадцать лет, а девочки — когда достигают двенадцати. В день праздника мальчики в первый раз надевают шляпы, как папы, а также красивые длинные пальто. В синагоге они читают Сефер Тора, как все взрослые, и обещают соблюдать все законы. После школы я останусь с мамой, чтобы приготовить подарки к завтрашнему кидушу и много всякой еды. Мы устроим большой праздник для моего брата Бениамина, и он будет очень доволен. Я очень горжусь им, потому что он долго учился и через одну ночь станет бар мицва. Ему купили лимонаду и испекли три очень вкусных пирога. А ты, мадам, любишь лимонад?